Трени-ян (с иллюстрациями) (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич - Страница 26

— Беруши?! Это зачем они ей?

— Когда она пришла до тебя, она сказала, что шум её нервирует. Поэтому, для общения, ей нужно подавать зрительные сигналы…

— Какие… сигналы?

— Руками размахивать. Или прыгать… Хён, подай ей зрительный сигнал, что бы она уже убиралась отсюда. Это ведь была твоя идея устроить батл?

СынРи оценивающе оглядывает фигурку в углу.

— А откуда у нас вообще мусор? — спрашивает он, — У нас же убирают?

— Мы накидали, — с гордостью в голосе сообщает барабанщик.

— Вы? Зачем? Я же сказал вам, чтобы вы на неё не наезжали!

— Но хён? Она же — рабыня. Должна же она хоть что-то поделать в этой роли?

— И вы ничего умнее не придумали, кроме как накидать мусора в угол комнаты?

— Ну да… Сложит его обратно в пакет и выкинет. Делов-то. А если её хоть немножко не поэксплуатировать, она нас уважать потом не будет. Да и в школе могут начать говорить, всякое…

Парни некоторое время смотрят на занятую придуманным делом ЮнМи.

— Могли бы и меньше мусора накидать, — говорит СынРи, — она тогда бы быстрее и ушла.

— Сколько было в мешке, столько и вывалили, — ворчливо отзывается бас-гитарист, — ты же не думаешь, что мы по одной обёртке бросали?

СынРи осуждающе качает головой.

— Сами виноваты, — говорит он.

В этот момент, заметив прекращение поступления в пространство звуковых колебаний, ЮнМи оглядывается. Увидев это, СынРи, крутит правой рукой в воздухе, привлекая к себе её внимание.

— Чего, «заводи»? — стянув перчатку с правой руки и вынув из уха затычку, недовольным голосом спрашивает «рабыня».

— Что, «заводи»? — не понимает в ответ СынРи.

— Танкисты так показывают — заводи двигатель, — поясняет ЮнМи.

— Ты откуда знаешь?

— Кино смотрела, сонбе.

— Зачем тебе беруши в ушах? Демонстрируешь, что не уважаешь нашу музыку?

— Всего лишь личные особенности организма, сонбе. Пронзительные звуки вызывают у меня вибрацию оснований костей скелета. Вы издаёте много пронзительных звуков.

Парни переглядываются, принимая решение как реагировать на эти слова. В этот момент дверь в комнату приоткрывается и в образовавшуюся щель протискивается ХаНыль с фотоаппаратом в руках, целясь его объективом в ЮнМи.

— Эй, эй, эй!! — возмущённо кричит ему СынРи, — Ты что творишь?

Не обращая внимания на окрик, ХаНыль делает несколько быстрых снимков и так же молча, как появился, но уже задом, втягивается обратно в дверь, аккуратно закрыв её за собой.

— Это ещё что за? — недоумённо вслух задаёт вопрос СынРи, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Всё в порядке, — говорит ему ЮнМи, — это мой личный фотограф.

— Личный… кто?

— Фотограф, сонбе.

— Фига се! — изумляется бас-гитарист, — Личный фотограф? Мне показалось, или это был Кан ХаНыль?

— Да, — подтверждает ЮнМи, — это он.

— С чего это он вдруг взялся тебя фоткать?

— У нас с ним есть большие планы на моё лицо, сонбе, — поясняет ситуацию ЮнМи, — он хочет пристроить мои фотографии на выставку, где его должны заметить как фотографа, а меня — как модель.

Группа дружно выставляется на лицо ЮнМи, пристально его рассматривая.

Снова, но в этот раз уже широко, распахивается дверь, и на её пороге появляется компания девочек во главе с ЁСыль. Каждая держит в правой руке узелок с пищевыми контейнерами, наполненными едой.

— Оппа! — радостно кричит она с порога, высоко поднимая свой узелок и обращаясь к СынРи, — Мы принесли вам покушать!

— ЮнМи, прими! — коротко приказывает СынРи, — И пусть не мешают нам репетировать!

— Яволь, гер-майор, — отзывается та, поняв по интонации чего от неё ждут.

— Ahtung! Все назад! — командует она, поднявшись на ноги и идя, с синей, оставшейся на левой руке резиновой перчатке, на растерявшихся девчонок, — Передача пищи будет производиться в коридоре! Все в коридор! Построиться! Не мешать репетиции группы!

— Ты чего тут командуешь? — ошарашенно спрашивает ЁСыль, оказавшаяся выдавленной за дверь и только за ней уже пришедшая в себя, — По какому праву ты нам приказываешь?

— По праву должности!

— Какой ещё должности?

— Я — официальная «рабыня» группы! Понятно? Состою при ней на законных основаниях. А вы — просто поклонники. Прав у вас нет никаких, от слова вообще! Поэтому, я могу находиться на репетиции, а вы — нет. Вы можете слушать музыку только на концерте, а на репетицию вам нельзя! Ясно?

— Но… но… — ошарашенная ЁСыль пытается найти нужные слова.

— Schweigen! — по-немецки приказывает заткнуться ЮнМи, — Давайте сюда то, что вы там принесли! Я передам ваши пожертвования «Am-kiss»! Потом придёте, заберёте свою грязную посуду!

Забрав из рук у несопротивляющихся поклонниц их подношения, ЮнМи исчезает за дверью, плотно закрыв её за собой.

— Ну, нифига себе! — произносит одна из девчонок, смотря на дверь, — Мы, значит, принесли, а кормить их она будет? Так, что ли?

Посетительницы переглядываются с возмущенным недоумением во взглядах.

— Может, зайдём? — поступает как-то робко прозвучавшее предложение.

— СынРи сказал — не мешать, — тут же раздаётся напоминание.

— А она, значит, не мешает?

— А она — «рабыня». Вещь.

— Что-то я не заметила, что она — «вещь»! Разве не она нас только что выпихнула в коридор?

— Пфф… Школьницы совсем себя со старшими разучились вести! В конец обнаглели…

Девочки ещё некоторое время пялятся на дверь, за которой слышна музыка.

— Ну что, пойдём? — наконец неуверенно предлагает одна из них.

— Я это ей так не оставлю! — грозно обещает ЁСыль, разворачиваясь на каблуках.

(несколько позже. Парни, сделав перерыв, перекусывают «подношениями» за небольшим столиком. ЮнМи скучает, сидя на стуле)

— Сонбе, можно, я попробую? — спрашивает она соло-гитариста, указывая взглядом на его гитару.

— А ты умеешь?

— Немножко.

Парни переглядываются.

— Не уронишь? Гитара тяжёлая, — предупреждает гитарист.

— Я знаю, — кивает ЮнМи, — не уроню.

— Ну, попробуй, — разрешает хозяин гитары.

ЮнМи встаёт. Под внимательными взглядами присутствующих идёт к прислонённой к акустической колонке гитаре, уверенно берёт её в руки, ловким движением накидывает на плечо ремень. Включает канал усилителя и проверяет, есть ли звук? Убедившись, что «звук идёт», она начинает «пробовать», взяв перед этим с колонки кинутый на неё ярко-красный пластиковый медиатор. Сначала она достаточно неуверенно ставит пальцы на гриф гитары, так, словно вспоминая забытое, но потом в её движениях появляется уверенность, начинается более быстрое чередование аккордов, и, наконец, ЮнМи начинает играть какую-то мелодию. Со сбоями и ошибками, но играет. Парни, забыв про еду, во все глаза смотрят на неё.

Тюууу…! — протяжным звуком заканчивает свою игру «гитаристка». Наступает тишина.

— Фига, себе, «немножко», — резюмирует прозвучавшее гитарист, — это где ты так научилась?

— Так, — уклончиво говорит ЮнМи, через голову снимая с себя ремень гитары, — было дело.

— В музыкальной школе?

— Нет.

— Кто-то учил?

— Ну да.

— А кто?

— Их тут нет, — недовольная расспросом хмурится ЮнМи, прислоняя гитару к колонке, так, как она до этого стояла.

— Извини, если не то спросил, — помолчав, просит гитарист.

— Да нет, всё нормально, сонбе.

ЮнМи идёт к стулу, на котором сидела, парни возвращаются к еде.

— ЮнМи, — через некоторое время обращается к ней барабанщик.

— Нужно помыть, — говорит он, имея в виду грязные контейнеры из-под еды. ЮнМи в ответ делает недовольную гримасу.

— Оставь, девчонки помоют, — говорит ей СынРи, бросив недовольный взгляд на барабанщика.

— Слушай, — говорит он, обращаясь к девушке, — ты, случаем не на всех инструментах в мире играешь?

— Да нет, — пожимает плечами ЮнМи, — только «клавиши» и немного — гитара.

— Слава богу, — улыбается СынРи, а я уж было подумал… Твоя аранжировка нашей песни… Мне, да и всем нам, она показалась весьма удачной…