Танец для двоих - Романовская Ольга - Страница 46

Иллюзия с легким шипением спала, явив истинный облик артефакта. Норман поднес его к глазам, словно силился загипнотизировать. Как завороженная, оборотница наблюдала за тем, как на руках лорда Шалла вздулись вены, а затем искрящимся водопадом скользнули по телу руны. Такие некроманты выводили воском на груди во время ритуалов, но теперь они возникали извне. Приглядевшись, Тарья поняла: проректор колдовал. Губы не шевелились, лишь остекленевший взгляд выдавал активную работу мысли.

— Бездна! — восхищенно протянул лорд Шалл.

Он отвел свободную руку назад, и в ней возник жезл. Проректор осторожно коснулся кончиком камня в перстне. Тот почернел, налился первозданной Тьмой, внутри которой, словно грозы других миров, бесновались всполохи огня.

— Нет, Тарья, — покачал головой Норман и бережно, уважительно погладил подушечкой пальца гладкую поверхность камня, — если бы он хотел повелевать мертвыми, нанял бы некроманта. Поверь специалисту в области магии смерти, при нужном количестве энергии и знаний такое не проблема. Нет, ему нужно все: ты, браслет и перстень. Весь вопрос, зачем Дарриусу соединять их воедино. Может, ты просветишь, чем властителя Закрытой империи прельщает прогулка в Бездну?

Взгляд лорда Шалла обжигал.

Тарья покусывала губу и упорно отводила глаза. Пальцы сжимались и сжимались, пока костяшки не побелели.

— Тарья! — в голосе Нормана прорезались рычащие нотки.

Сейчас он, как никогда, напоминал оборотня — чуть заострившиеся скулы, характерный властный массивный подбородок, прищуренные глаза с тоненькой, едва заметной ниточкой зрачка. Однако и Тарья не обычный человек, не поддастся на угрозы.

— Решил покомандовать? — оборотница рывком забрала перстень и вернула на законное место.

Новая иллюзия надежно скрыла артефакт от посторонних глаз. Норман впервые видел, чтобы сложное заклинание творили так быстро. Казалось, Тарья не затрачивала никаких усилий.

— Так вот, лорд Норман Шалл, — оборотница плавной, кошачьей походкой обошла вокруг фиктивного мужа и, благо рост в истинном облике позволял, ухватила его за ворот рубашки, заставив нагнуться. — Так вот, — шипящим шепотом повторила она, — не выйдет.

Оттолкнув проректора, Тарья мило улыбнулась и вольготно устроилась в кресле, скопировав позу Нормана во время первого знакомства: нога закинута на ногу, рука свешивается с колена.

Право слово, неужели она настолько глупа, чтобы ему верить?

Тарья мысленно фыркнула.

Ну да, искренняя забота участие. Лорду Шаллу глубоко плевать на нее, при первой возможности он умоет руки. И правильно сделает, оборотница не видела причин, по которым ему следовало поступить иначе. Брак и хорошее воспитание — вот и все, что их связывает. Спасибо, ушла открытая неприязнь, только вот… Словом, Тарья привыкла к одиночеству, бесконечному предательству и скептически хмыкала при рассказах о друзьях, а тем более мужчинах, рискующих жизнью безо всякой выгоды. Одно дело — вытащить из сугроба, другое — подставить голову под удар. На месте Нормана оборотница бы давно пошла к ректору и в ультимативной форме заявила о нежелании погибать ради какой-то девицы. Однако лорд Шалл отчего-то настойчиво желал помочь, с каждым днем все сильнее, чем, признаться, пугал. Тарья не любила поступков, которые не могла объяснить.

— И как же тебе помочь, если ты всячески отказываешься от помощи, врешь?

— Я привыкла делать все сама. Спасибо, но справлюсь. Можешь возвращаться в академию, не желаю быть настолько, — она голосом подчеркнула это слово, — обязанной.

Внутри ворочалось глухое беспокойство. Право слово, любой здравомыслящий оборотень, хоть трижды женатый по-настоящему, бросил проблемную жену, едва услышал о темном императоре. Не сестра и не мать она Норману, чтобы так защищать, заботиться. Оставалась выгода, но Тарья не могла ее найти.

— Уж как-нибудь сам решу, как поступить, и уж точно счет за услуги не выставлю.

Лорд Шалл поправил рубашку и шагнул к оборотнице. Странно, но выходка супруги не вывела его из себя. На смену требовательной властности пришла сосредоточенность. Норман по-новому, словно видел впервые, смотрел на Тарью и убеждался, она не просто так приструнила первокурсников. Опять-таки Сельфа Ронша прельстило не хорошенькое личико, пусть и мнимое, он почувствовал характер. Только таких проректор принимал на факультет некромантии — способных убить.

— Доверие, — Норман положил ладонь рядом с ее рукой, заставив Тарью замереть, приготовиться к прыжку. — Рассказывай!

— Я не знаю, — тряхнула головой оборотница и села нормально, как приличествует леди. — Только то, что Арону Роншу я нужна то ли мертвая, то ли в клетке. Теперь ты упомянул ловцов, императора… Мне страшно, Норман! — зябко поведя плечами, призналась Тарья и на мгновение прижалась щекой к его руке. — Безумно страшно. И я боюсь доверять, потому что… Потому что глупо, — сглотнув, продолжила она. — Кругом одни враги.

— Ну, один друг у тебя таки есть, — улыбнулся лорд Шалл. — Темным не сдам, миром повелевать не собираюсь, академии хватает по горло, поэтому успокойся, ничем не рискуешь.

Он бережно провел пальцами по ее щеке и попросил рассказать о Хранителях. Они редкий вид, Норман только слышал о них, но смутно представлял возможности.

Откровениям помешал стук в дверь — слуга от имени хозяина дома приглашал ужинать.

Тарья долго ворочалась в постели, не в силах уснуть. Кровать оказалась в ее полном распоряжении, Норман устроился на диване в гостиной, только вот сон все никак не шел. Оборотница все думала о Роншах, императоре Дарриусе, вздрагивала от каждого шороха. В конце концов она не выдержала и, набросив халат, направилась в умывальную комнату.

Непривычный коже шелк холодил кожу. Ночную сорочку выдала горничная, когда выяснилось, что Тарья благополучно забыла свою в общежитии. По закону подлости случилось это уже после похода по магазинам. Безусловно, оборотница могла бы спать в нижней рубашке, но служанка заверила: нужная деталь гардероба найдется. Оставалось только гадать, кому она предназначалась изначально — новая, неношеная и слишком откровенная, по мнению Тарьи. Однако оборотница не отказалась, приняла: молодая жена наверняка надела бы нечто подобное.

Хранительница хмыкнула. Помнится, когда расходились ко сну, выпив по бокалу шерри, Мартин недвусмысленно пожелал паре приятной ночи. Вряд ли он имел в виду подобное времяпрепровождение.

С легким шипением разгорелся магический шар.

Тарья огляделась и, поколебавшись, открыла кран с холодной водой и заткнула слив в ванной. Дракон жил с комфортом, провинция провинцией, но наличие Академии магии сказывалось, дома при желании и возможностях обставляли не хуже столичных.

Водные — единственная возможность узнать, где затаился Арон Ронш. До реки они так и не дошли, застряли в галантерейной лавке, значит, придется звать элементаля. Может, и к лучшему: с некоторых пор Тарья не доверяла русалкам.

— Не спится?

Оборотница вздрогнула и обернулась. Полуодетый встрепанный Норман взирал на нее с порога ванной. В неярком свете магического шара волосы его блестели, казались подобием тех, которые сейчас струились по спине Тарьи. Она моргнула, и зрительная иллюзия пропала.

— Да, — оборотница плотнее запахнула халат, столь же тонкий и короткий, как сорочка. — Хочу выяснить, что нас ожидает.

Лорд Шалл подошел вплотную и с интересом заглянул в ванную.

— Так вот как ты видишь мир. Удобно, но давай-ка спросим тех, кто не предаст.

Тарья безропотно согласилась испробовать другой способ. Он оказался банален — Норман предложил призвать духов. Оборотница полагала, лорд Шалл начертит пентаграмму, расставит свечи, но он просто позвал:

— Эй, бездельники. Выходите, а то поставлю ловушку и не выпущу.

Тишина.

— Мне разозлиться? — приподнял бровь проректор. — Я вам не сопливый адепт, быстро лишу посмертия.

В углу ванной образовалось серое облачко. Оно разрасталось и разрасталось, пока не обрело контуры фигуры. Тарья испуганно отпрянула, предоставив возможность Норману проявить свои способности. Она никогда еще не видела некроманта за работой, но справедливо полагала: загробный мир опасен, лучше держаться от него подальше. Пусть оборотница и прокляла призрака, а в Академии колдовских сил общалась с духами-охранниками, молодая женщина все равно побаивалась бестелесных существ.