Любовь как преступление. Книга 2 (СИ) - Караюз Алина - Страница 9

Потом отец объяснил, что это мореный дуб, самая редкая древесина, которая существует на Рее. Сам вице-король не может позволить себе больше, чем украсить дверцу праздничной кареты.

Теперь я сижу в кабинете своего кровного отца, на его корабле, и здесь этой ценнейшей древесиной отделана каждая переборка от пола до потолка!

Так насколько же богат Асторгрейн, если его эрзун может позволить себе такое?!

— Я вижу, тебе у меня понравилось, — мягко усмехнулся Айвердан, видя, что я слегка выпала из реальности, разглядывая его каюту. — Скоро мы прибудем домой. Там тебя ждут лучшие покои, которые только можно себе представить.

Эта фраза спустила меня с небес на землю. Я немного напряглась, вспоминая. Какая-то мысль не давала мне покоя.

Точно! Я же читала об этом в Кодексе!

— Мой эрзун, — он поморщился, когда я это произнесла, — это правда, что в покоях даханни нет окон?

— Обычно нет. Окна — это самое слабое место в защите, но у каждого рейна есть свое решение этой проблемы.

— И какое у вас?

— Ты хочешь поговорить со мной об окнах? — ответил мужчина вопросом на вопрос. — Мне интересно совсем другое.

Я коротко вздохнула. Он прав, у меня еще будет время обсудить все нюансы, с той же Рейлой, например, или с кем-то из братьев. Сейчас стоит поговорить о самом главном, но будет лучше, если первой начну я.

— Вы правы. Я понимаю, что есть вещи, которые стоит обсудить немедленно. Если вы хотите знать о моей жизни, я готова вам все рассказать — мне скрывать нечего. Но взамен я хочу услышать ответы на пару моих вопросов.

— На пару? — в его глазах мелькнул огонек. — Час назад ты была согласна и на один.

— Сытный ужин хорошо влияет на мозговую деятельность, — я скромно опустила ресницы.

Эрзун облегченно рассмеялся. Похоже, что напряжение между нами ушло. Я поерзала в кресле, усаживаясь поудобнее, хотя мне страшно хотелось забраться туда с ногами, и заговорила.

Всю свою сознательную жизнь я мучалась от того, что ощущала себя отдельно от своей семьи. Мне всегда казалось, что Шайель и мать — вместе, а я как бы за границей их маленького мирка. Лишь эйр Димантис был хрупкой связующей нитью, соединявшей нас в одно целое. Самые светлые воспоминания у меня были связаны именно с ним, а вот при мысли о приемной матери, в душе поднималась глухая обида.

Вряд ли когда-нибудь я узнаю, что с ними стало. Если честно, не очень-то и хотелось. Ни Шайель, ни ее мать не вызывали у меня интереса, я лишь надеялась, что если эйр Димантис погиб в море, то смерть его была быстрой и безболезненной, а душа отправилась прямиком в элизиум.

И вот теперь, утратив одного близкого человека, я сижу рядом с другим, не менее близким. Я потеряла одного отца, но обрела другого. Жаль только, что матери у меня как не было, так и нет.

Моя история не заняла много времени, я сгладила, как могла, резкие моменты, но все равно заметила, как Айвердан с каждой минутой хмурился все больше и больше. Между бровей эрзуна залегла суровая складка, взгляд стал тяжелым, пронизывающим. Он словно заглядывал мне в самую душу, читая все мои тайны, спрятанные на самом дне.

Когда я заговорила о последних событиях, Айвердан так сжал челюсти, что я услышала, как скрипнули его зубы. Прежде спокойное и едва заметное сияние вдруг задрожало, как марево в жаркий полдень, короткие вспышки пробежали по открытым участкам кожи. Он судорожно вздохнул, а я замолчала на полуслове, испуганная его реакцией.

— Повтори еще раз, — прошипел Айвердан сквозь зубы, не отрывая от меня взгляда.

— Она ударила мне по затылку, когда я отвернулась… И я потеряла сознание.

Эрзун посерел, прикрыл глаза и застыл в кресле с выражением муки на лице.

— Как же тяжело тебе пришлось, девочка моя… Сколько боли ты перенесла… Прости, — он потер лицо и серьезно добавил:- Это я виноват. Не уберег, не уследил…

Я смотрела на него с легким недоумением, но постепенно меня начало затоплять понимание.

— Вы считаете себя виноватым в том, что случилось на Кобосе? Двадцать пять лет назад…

Он кивнул.

— Мы с твоей матерью были близки всего несколько раз, — заговорил он хриплым голосом, нервно вертя в пальцах ручку с золотым пером. — Я был уже зрелым мужчиной с устоявшимися взглядами, имел троих сыновей… Увидел ее портрет случайно, друг похвастался, что его внесли в списки женихов даханни Асторгрейна… Я тогда подолгу бывал в море, политикой не интересовался, последних новостей не знал. Когда вернулся, списки были уже составлены. Назначено время Аукциона. Но что-то заставило меня подать заявку… Эрзун Асторгрейна пошел мне на встречу, хотя и попил немало крови. Пришлось выхлопотать для его рейна пару должностей при Дворе, но это не важно, — он тяжело усмехнулся. — Самое интересное случилось на Аукционе. Я увидел Ее. Мельком, случайно… бродил по палаццо, изучал обстановку, потом вышел в сад. И тут мне показалось, что кто-то смотрит мне в спину. Пристально так, неотрывно. Я резко обернулся, сразу понял, куда смотреть — и словно голову потерял. Твоя мать стояла в окне, прячась за портьерой, но я видел ее так, будто она стояла прямо передо мной. Меня словно ударило молнией. Это была одержимость в самом чистом виде.

Я практически не дышала, боясь упустить хоть слово. Он замолчал, резко подаваясь в мою сторону, ногти эрзуна вошли в мягкую кожу подлокотников, а колючий взгляд впился мне в глаза.

— Я знаю что это такое, Аментис! — прошипел он свистящим шепотом. — Знаю, что такое одержимость. Это страшная вещь. Она испепеляет душу.

Я молчала, боясь пошевелиться. Он меня напугал.

Двери каюты скрипнули, на пороге возникла вечно бдящая Рейла, но Айвердан уже расслабился, откинувшись на спинку кресла, и небрежным жестом приказал юмати закрыть дверь с той стороны.

— Я испугал тебя? — заботливо спросил он. — Не бойся, здесь тебя никто не обидит. Но вот Кархадан… он одержим тобою, я сразу это понял, едва увидел его. Никто не стал бы так настаивать на своем желании попасть в списки, тем более, если невеста с примесью чуждой крови, — он бросил в мою сторону виноватый взгляд.

— Что значит эта одержимость? — осторожно спросила я.

Он криво усмехнулся.

— Наш собственный суррогат любви.

Я нахмурилась. Странная фраза.

— Что это значит?

Он поднялся и сделал несколько шагов по каюте, разминая ноги и подстраиваясь под мягкое движение корабля. Затем развернулся лицом к окну и задумчиво произнес:

— Знаешь ли ты, что все Изначальные несли в себе животную сущность, которая передалась и их потомкам? В каждом Древнем от рождения живет Зверь, управляющий им изнутри. Наша человеческая суть это сдерживающий фактор, но бывают моменты, когда Зверь вырывается на свободу. Например, в минуты сильных переживаний.

Обтянутая белым кителем спина эрзуна была напряжена, руки сжались в кулаки, а по коже пробегали яркие вспышки ослепительно-белого пламени. Он коротко вздохнул и глянул мне прямо в глаза.

— Аментис, каждый даханн — это Зверь. Зверь может желать, заботиться, оберегать, брать, доставлять удовольствие… но Зверь не умеет любить. Я откажу Рейхо в праве на Аукцион. Не хочу давать ему ни шанса. И вообще, — он невесело хмыкнул, — лучший выход для него — застрелиться. Одержимость не лечится.

У меня в голове царила полная неразбериха. Я плохо себе представляла, что значит эта таинственная "одержимость", ведь Рейхо ни разу не обидел меня. Да, в некоторые моменты он был немного несдержан, но на фоне трепета окружающих, его реакция даже польстила моему женскому самолюбию: было приятно осознавать, что именно я вызываю в нем такие чувства.

И что теперь? Что с ним теперь? Почему Айвердан так жестоко говорит об этом?

— Что значит " застрелиться"? — хрипло выдавила я из себя.

— То и значит. Одержимость это как бешенство. Я прошел все круги ада, пока была жива твоя мать. — он прикрыл глаза, будто ему было больно смотреть на меня, голос стал низким, тягучим, словно говорил не он, а кто-то другой, тайно живущий в его теле. — Сначала ты испытываешь желание постоянно видеть объект своей одержимости, прикасаться, слышать голос, ощущать запах… Со временем этого становится мало. Ты постоянно ревнуешь, хочется убить каждого, кто только взглянет в Ее сторону, и не важно, кто это: охранницы-юмати, прислуга или Ее родной отец. Хочется забрать Ее от всех и спрятать. Замуровать себя вместе с Ней и бесконечно наслаждаться Ее телом. Тебе становится мало поцелуев и ласк. Зверь требует крови. Он хочет вкусить эту сочную плоть, выпускает когти и зубы…