Погоня за сокровищем (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 13

Были они на Тригаре всего раза три, а после Бонг покинул его, отправившись на свою далекую родину. Папенька говорил, что враги лекаря больше не управляют той страной, откуда когда-то бежал господин Тин, и Бонг решил, что лучше родной земли ничего нет, хоть в Тригаре у него дела шли, как нельзя лучше. Родители были опечалены расставанием, но желали своему другу только хорошего. А когда Бонг уехал, от него пришло последнее послание, которое папенька читал вслух. Впрочем, там была всего одна строчка, которая озадачила обоих родителей: 'Не стоит предавать забвению прошлое, однажды оно вернется и станет настоящим'. Вот и все. Маменька и папенька некоторое время пытались толковать, как они сказали, последнее предсказание лекаря, но так и не нашли точного ответа на него.

— Какая умиротворяющая картина: дремлющая у огня дикарка, — это прозвучала столь неожиданно, что Тина перепугалась, и ее ноги соскользнули с края кресла, глухо стукнувшись подошвами туфелек о паркет.

Мадемуазель Лоет покраснела, досадливо отводя взор, и пролепетала:

— Прошу прощения, ваше сиятельство, я просто…

— Не стоит, — остановил ее Маркель Мовильяр, стоявший рядом с креслом. — Это было, действительно, мило. К тому же я не наш дед и впадать в истерику от ваших выходок не собираюсь. Познакомимся заново?

Молодой человек приветливо улыбнулся и протянул руку, пристально разглядывая Тину, отчего девушка смущенно опустила глаза.

— Тина, вы умеете краснеть? — негромко рассмеялся граф, беря ее за руку. — Однако предлагаю оставить церемонии. Вы Тина, я Марк, обойдемся без полных имен и фамилий, не так ли, прелестное создание?

— Угу, — промычала девушку, все еще старательно не глядя на кузена.

Он вновь рассмеялся и поднес руку мадемуазель к губам. Тина изумленно распахнула глаза, глядя на молодого человека, теперь чуть сжавшего ее пальчики. Марк снова прижался губами к руке кузины, не спуская с нее взгляда.

— Очень приятно, Марк, — буркнула она, настойчиво отнимая руку. После посмотрела на нее и машинально вытерла о подол.

Золотистые брови молодого графа взлетели вверх, и он расхохотался уже вовсе громко и весело.

— Однако, — заметил он. — Впервые наблюдаю подобное.

— Вот и полюбуйтесь, — ответила Тина, вдруг занервничавшая от того, что никого больше нет рядом, а Марк не спешит оставить ее в покое. Сейчас она, пожалуй, порадовалась бы даже деду.

— Вы невероятны, Тина, — все с той же дружелюбной улыбкой продолжил молодой человек. — Столь яркий след породы во всем вашем облике, но разбавленный простонародными оборотами в речи. А ваша непосредственность и вовсе очаровательна. Наш дед совершит ошибку, если превратит вас в типичную благородную даму. Он отличный старикан, но взгляды его сиятельства сильно устарели. Он все еще живет в прошлом веке.

— Однако такт и воспитание остались и в этом веке неизменны, — прозвучал ледяной голос графа Мовильяра — старшего. — Марк, оставь в покое кузину и расточай свое обаяние на женщин более склонных к его восприятию. Адамантина, надеюсь, вы не прислушались к пустой болтовне повесы и гуляки?

Марк тут же отошел от мадемуазель Лоет, отчего с ее уст сорвался вздох облегчения, но краснеть за свои слова явно не намеревался. Он с легкой иронией посмотрел на деда, склонив голову в легком поклоне. Лорель Мовильяр недовольно покачал головой и устроился во втором кресле, стоявшем напротив Тины.

— Бери пример с Ланса, — продолжал его сиятельство. — Достойнейший молодой человек, пусть и не чистых кровей, но он в большей степени Мовильяр, чем ты.

— Ах, ваше сиятельство, — воскликнул шалопай, — дайте же молодости вкусить плоды радостей, что столь щедро ей протягивает жизнь, и я еще стану серьезен и скучен. Вы со мной согласны, дорогая кузина?

Оба родственника посмотрели на Тину, чем вызвали у нее волнение, и девушка ляпнула прежде, чем успела сообразить, что срывается с ее языка:

— Черт его знает, кузен. Жизнь, дьявол ее дери, штука дерзкая. Иной раз и под дых с ноги дать может так, что требуха завяжется узлом… Ой.

Марк рассмеялся, а его сиятельство сокрушенно вздохнул, однако отчитывать не стал, заметив:

— Верно сказано, дитя мое. Только выразить данную мысль можно было иными словами. Попробуйте.

Мадемуазель Лоет страдальчески вздохнула, проклиная себя за несдержанность, но, подчиняясь пристальному взгляду деда, произнесла:

— Не стоит уповать на то, что жизнь будет лишь радовать. Порой она наносит предательский удар, и тогда последствий избежать бывает крайне сложно.

Лорель Мовильяр одобрительно улыбнулся и поаплодировал кончиками пальцев одной руки по раскрытой ладони второй.

— Браво, дитя мое. Теперь и вовсе замечательно сказано, — похвалил он. — Следите за языком, и ваша речь станет достойной всяческих похвал. А ты бы прислушался, — тон графа вновь стал суровым. — Адамантина младше тебя на пять лет, однако мыслит более взросло, чем ты. Если научится смирять свои порывы, и вовсе превратится в разумную и благовоспитанную девицу, с которой будет приятно вести беседу не только об этикете.

— Его сиятельство так вербует вас под свои знамена, кузина, — насмешливо ответил на слова деда Марк. — Думаю, моему отцу тоже достанется.

— Непременно, — сухо заметил граф Лорель.

Чем заслужил неодобрение отца его сиятельство граф Натаэль Мовильяр, Тина не знала, но подтрунивание над строгостью графа Лореля Мовильяра его внуком все больше нравилось мадемуазель Лоет, хоть она и не подавала вида, сохраняя на лице отстраненное выражение. Но более, чем слушать иронию младшего сиятельства, Тине хотелось, наконец, увидеться и поговорить с братом, который все никак не мог появиться, и это слегка раздражало.

Вскоре Тина и вовсе перестала прислушиваться к разговору деда и внука, уйдя в свои мысли. Ей хотелось бы побыть с Лансом вдвоем, чтобы не приходилось следить за своей речью, дергаясь и нервничая, что сейчас ее начнут отчитывать, еще и прилюдно. Девушка мечтала выдохнуть и почувствовать себя более уютно, и теперь надеялась, что подобная возможность ей еще представится.

— Доброго вечера, дорогая племянница, — Тина подняла глаза и увидела дядю Натаэля, брата-близнеца ее папеньки.

Возможно, когда-то их было сложно различить, но ныне было бы столь же сложно перепутать, потому что у графа Натаэля Мовильяра в наличие имелись оба глаза, и лицо не уродовал шрам. И все же надменность на лице дяди Натаэля немного отталкивала Тину, как и ее маменьку в день знакомства. Однако сейчас на лице мужчины, в чьих волосах так же серебрилась седина, как и в волосах его брата, играла приветливая улыбка, смягчая знакомую маску высокомерия.

— Добрый вечер, ваше сиятельство, — мадемуазель Лоет хотела подняться с кресла, но его сиятельство остановил ее жестом, мягко взяв за руку и накрыв второй ладонью.

— Зовите меня дядей… — мужчина покосился на отца и закончил, — Адамантина.

— Х-хорошо, — растерялась Тина, но опомнилась, тоже покосилась на деда и поправилась. — То есть я хотела сказать, с превеликим удовольствием… дядя.

Натаэль задорно улыбнулся и устроился на диванчике, стоявшем на изящных витых позолоченных ножках. Он перевел взгляд на сына и тут же недвусмысленно хлопнул ладонью рядом с собой.

— Мне здесь удобно, отец, — ответствовал молодой человек, приваливаясь к камину.

— Живо, — сухо велел дядя Натаэль, и его отпрыск, закатив глаза, чем неожиданно развеселил Тину, направился к отцу величавой походкой.

Наконец дверь распахнулась, и в гостиную вошел Ланс. Он тепло улыбнулся сестре, засиявшей при его появлении, и произнес:

— Прошу простить меня за задержку, посыльный из Министерства нагнал меня и здесь.

— Служба его величеству, мой мальчик, обязывает денно и нощно трудиться на благо королевства, — улыбнулся старший граф Мовильяр. — Однако, раз мы все в сборе, то не грех и подогреть аппетит бокалом горячительного напитка.