Жнец. Возрождение (СИ) - "Тота Моль" - Страница 41

– Витиевато говоришь, – прервала монолог Дениса старуха. – Красиво. Но мы больше молчим. Запомни это. Сам вскоре таким же станешь.

Денис хотел было возразить, но появившаяся из-за поворота ручья лодчонка не дала ему этого сделать.

Девушки поднялись, как по команде, готовя свои венки. Та полудница, что танцевала с ним в поле, запела тихую, прощальную песню. Тоска, щемящая и всепоглощающая, потекла по воздуху, касаясь каждого, кто слышал эту мелодию. Лодчонка, покачиваясь, подплывала всё ближе и ближе к берегу. Вот, первая девушка опустила в нее свой венок, следом подошла вторая, третья и так до тех пор, пока все венки не оказались в лодке. Девушки стояли, взявшись за руки и покачиваясь в такт льющейся песне. Денис смотрел, не в силах оторвать взгляд и чувствовал, как в душе разливается бездонная пустота, которую постепенно заполняют тоска и грусть. Лодчонка оттолкнулась от берега и медленно поплыла назад, к повороту. Полудницы возвели руки к небесам и завели хоровод, в который заключили Дениса со старухой. Тонкие руки опускались и поднимались снова, прощаясь с венками, и Денису казалось, будто он слышит тихий человеческий плач, раздающийся из лодки. Тонкие золотистые лучи, так похожие на свечение нитей, которые он видел у старой прялки, пробивались сквозь наползающий со всех сторон туман.

– Это?.. – Денис боялся озвучить посетившую его догадку.

– Судьбы. Люди. Души. Называй, как хочешь, – высказала его мысль вслух старуха.

Песня становилась все громче. Девицы двигались быстрее. Лодка почти скрылась за поворотом, окутанная клубами серого тумана.

– Так кто же вы? – Денис как завороженный наблюдал за древним танцем прощания и смерти.

– Мы, как и ты – четвертый клан, – как из небытия долетел до Дениса голос старухи. – Мы жнецы.

Всполох алого пламени взвился до самых небес, озаряя окрестности, и Денис понял, что лодчонка нашла свое последний причал посреди Огненной реки.

Денис почувствовал, как кто-то сильный и бесцеремонный буквально с корнями выдирает его из этого видения. Парень вздрогнул, открыл глаза и застонал от беспощадного электрического света, бьющего в глаза.

– Живой, ты погляди, – жизнерадостный голос Елизара Филантьевича нельзя было спутать ни с чем. – А я уж думал, перестарался с белладонной. Помнится в прошлый раз, когда я её применял для богатырского сна, товарищ пять лет проспал. Всё же Верона ваша во всяких зельях да снадобьях посильнее меня будет.

Денис застонал от нестерпимой головной боли и почувствовал подкатывающую к горлу тошноту.

– Ничего-ничего, скоро пройдет, – успокоил парня старик, довольно сверкая глазами.

Денис увидел крутанувшийся вокруг него мир и понял, что больше не в состоянии сдерживать в себе всё переполняющее его. На его счастье проворный Елизар Филантьевич успел вовремя подставить алюминиевый тазик.

– Да уж, явно перестарался я с белладонной, – слушая не самые приятные звуки, изрек библиотекарь.

Спустя какое-то время, Денис смог отдышаться и попросил воды, удостоверившись в том, что мир вокруг больше не пускается в пляс.

– Ну что, видел сны? – библиотекарь отвернулся в поисках стакана под воду.

"Не верь никому", – услышал Денис едва различимый шепот над ухом. Он провел рукой по волосам и вытащил оттуда тоненький золотистый колосок пшеницы. Сжав его в ладони, как единственное напоминание о реальности всего увиденного, Денис прикрыл глаза и откинулся на подушки.

– Эй ты, юнец, старших игнорировать неприлично! – прокаркал над ухом старик, протягивая Денису воду.

Денис подозрительно посмотрел на стакан и отставил его в сторону.

– Голова болит. Дайте в себя прийти!

Елизар Филантьевич усмехнулся, но настаивать не стал.

– Ну приходи. Чай, не день проспал, а две недели. Кто угодно утомится от такого длительного сна.

Денис пробормотал в ответ что-то невразумительное, стараясь осмыслить все, что с ним произошло. По всему выходило, что он каким-то образом оказался представителем четвертого клана, про который библиотекарь не захотел ему рассказывать. Первым порывом было расспросить у летописца всё, что тот знает, но предостережение колоска останавливало Дениса. Поэтому он решил зайти с другой стороны.

– Я видел что-то странное. Прялку и терем Бабы Яги и домовых, которые пытались удержать веретено. И станки.

Елизар внимательно слушал и что-то записывал в пухлый блокнотик.

– Вы знаете, что это значит? – с невинным видом ничего не понимающего юнца поинтересовался Денис.

Библиотекарь какое-то время продолжал писать, не обращая на Дениса никакого внимания. Потом словно бы опомнился и заговорил.

– Знает только сама Судьба. А мы предполагаем. Видишь ли, твои родители попытались обмануть судьбу, не дать тебе возможности стать ткачом. Увезли тебя, скрыть пытались. Да ничего хорошего из этого не вышло. Судьба все равно найдет, куда бы ты ни шел. Всех находила, всех настигала. И тебя настигла, да так, что родители чуть не поплатились за это. И, видишь, как ни крути, а ткачом тебе быть. Потому что ты ткач по роду, по племени!

Елизар Филантьевич говорил искренне и Денис уже был готов поверить его словам, но покалывание в кулаке отвлекло его от внушающих речей библиотекаря.

– Ты не ткач… – тихий голос на самой границе сознания долетел до Дениса. – И не был им никогда. И никогда и не будешь. Помни всегда об этом…

Денис почувствовал, как ладонь лизнул маленький язык пламени Смородины и охнул.

– Что там у тебя? – встрепенулся библиотекарь, подскакивая к Денису и разжимая его кулак.

– Руки грязные, ты погляди, – покачал головой старик, протягивая Денису полотенце.

– Ну да, я же бежал куда-то и падал, – не задумываясь, соврал Денис. – Это же реальностью всё было, правда?

– Кто знает, – уклонился от ответа библиотекарь, снова принимаясь за записи.

Денис обрадовался тому, что его на какое-то время оставили в покое. Несколько часов он просто лежал в постели и обдумывал все произошедшее с ним за последнее время. Этой передышки хватило на то, чтобы набросать в голове более-менее четкий план действий. Первым и единственном пунктом в котором было: "узнать как можно больше о жнецах". Казалось бы, что может быть проще? Но в мире, где каждый почему-то задался целью сбить его с толку, обмануть и пустить по ложному следу задачка выходила та еще. В голову Дениса начали закрадываться сомнения, а не догадываются ли окружающие о том, кто он такой на самом деле? Уж не просто так, в самом деле, старый библиотекарь стал внушать ему про родительский обман и его ткаческую миссию? Сам того не желая, Денис добавил еще один пункт к своему плану – разузнать, почему его все хотят обмануть.

К вечеру в дверях его спальни-палаты появилась Верона. Именно она и сообщила Денису, что тот вторую неделю находится в подземельях Ладогора, в центре клинических исследований нестабильных сущностей. Кто придумал такое название навьим порождениям, для Дениса осталось загадкой, на которую Верона не посчитала нужным ответить. Куратор кратко ввела Дениса в курс дела, не сообщив при этом ничего нового. Всё, что узнал Денис из её слов – мир многогранен, в нем живет и мирно сосуществует множество разных сущностей и порождений. Люди в этой цепочке занимают не самое последнее место и могут даже каким-то образом влиять на ход событий. Самый-Лучший-Лицей – оплот отечественного потустороннего и сверхъестественного движения. Есть еще парочка на Урале и Дальнем Востоке, но это уже совсем другая история. Он, то есть Денис, потомственный ткач по линии матери, которого попытались лишить силы и не допустить к станку. Это привело к печальным последствиям и теперь все безумно сожалеют о содеянном. И все, что им остается – принять, понять и простить, а также попытаться лошадиными темпами наверстать упущенное. Поэтому с завтрашнего дня Денис не отправляется домой на каникулы, как все нормальные дети, а идет проходить ускоренный курс обучения по всем направлениям.