Выбери любимый жанр

Судебная петля. Секретная история политических процессов на Западе - Черняк Ефим Борисович - Страница 23


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

23

В начале 1502 г. гарнизон Кале осадил крепость Гине, где укрылся Тирел. Его, судя по всему, решили выманить для переговоров с канцлером казначейства Томасом Лавелом, послав для этого скрепленный государственной печатью документ, в котором коменданту Гине гарантировалась безопасность. Тирел попался в ловушку. Потом под угрозой смерти ему приказали вызвать из крепости Гине своего сына Томаса. Когда и это удалось, Джеймс и Томас Тирелы были отвезены под охраной в Лондон и брошены в Тауэр. 2 мая 1502 г. Тирел вместе с несколькими йоркистами был доставлен в суд, сразу же приговорен к смерти и 6 мая обезглавлен на Тауэр-хилле. Однако, это важно отметить, Томас Тирел, осужденный на другой день после отца, не был казнен. Более того, в 1503–1504 гг. он добился отмены приговора в отношении себя и своего погибшего отца (эта милость была, впрочем, оказана и ряду других осужденных йоркистов).

Признание Джеймса Тирела было явно сделано незадолго до казни, во всяком случае после его заключения в Тауэр. Генриху VII было нужно такое признание. На протяжении всего его царствования не прекращались попытки свергнуть первого Тюдора с трона при помощи самозванцев, принимавших имена сыновей Эдуарда IV. А в 1502 г. скончался наследник престола принц Артур, и теперь сохранение династии Тюдоров на престоле зависело от жизни одного подростка — младшего сына короля Генриха, что должно было, конечно, оживить надежды сторонников Йоркской партии (Артур умер в апреле, за месяц до казни Джеймса Тирела).

Заручиться признанием Тирела в убийстве было для Генриха очень важно. Но чтобы это признание приобрело вес, оно должно было быть сделано по обычной тогда форме — как предсмертное заявление осужденного, уже на эшафоте, за минуту до того, как голова преступника падет под секирой палача. Оно — кому охота и расчет лгать за минуту до казни, отягощая душу новым смертным грехом, — считалось не подлежащей сомнению истиной. И Тюдоры, как мы убедимся еще неоднократно, обычно тем или иным способом добивались нужного покаяния, даже если оно бывало заведомой ложью…

В данном случае такого признания не было сделано, по крайней мере все современные источники молчат об этом. Лишь после обезглавливания коменданта крепости Гине — неясно, когда точно, — Генрих разрешил распустить слухи о признании Тирела. Любопытно, что в этом рассказе, восходящем к Генриху VII и его окружению, фигурирует и такой эпизод, как допрос слуги Тирела — Джона Дайтона, участника убийства. При этом добавлялось, что Дайтон, больше всего способствовавший распространению знакомой нам версии об убийстве, после допроса был освобожден. Томас Мор и Полидор Вергилий излагают, однако, эту версию не со слов Джона Дайтона. Оба автора нигде ни словом не намекают, что им приходилось встречаться с Дайтоном. Мор в одном месте, между прочим, замечает, что основывается на свидетельстве Тирела, в другом — что передает услышанное им от хорошо осведомленных людей. По-видимому, слухи о признании Тирела были либо слишком скудными, либо слишком противоречивыми, чтобы Мор мог составить более точное описание событий. Мор со свойственной ему щепетильностью добавляет, что «некоторые все еще сомневаются, погибли ли они в его (Ричарда III) время или нет».

Томас Мор и Полидор Вергилий были друзьями и писали историю царствования Ричарда III почти одновременно, вероятно, знакомились с работами друг друга еще во время их подготовки. Тем интереснее, что Полидор Вергилий, рассказывая о гибели принцев, расходится с Мором в ряде существенных деталей, не упоминает слуг Тирела. И главное, тоже делает неожиданное заявление, что неизвестно, как именно были убиты сыновья Эдуарда, т. е. не знает той самой драматической сцены, которую передает Мор и которую с такой художественной силой воспроизводит в своей трагедии Шекспир. «Большая хроника», составленная также после казни Тирела, сообщает, что убийцей был либо Тнрел, либо другой, неназванный приближенный Ричарда. Эта хроника указывает далее, что принцы были либо задушены, либо утоплены, либо умерщвлены отравленным кинжалом, т. е., иначе говоря, лишь перечисляет возможные способы убийства, явно не имея сведений о том, как обстояло дело в действительности. Бернар Андре, официальный биограф Генриха VII, закончивший жизнеописание монарха примерно в 1503 г., т. е. тоже после «признания» Тирела, ограничивается простым указанием, что Ричард III секретно приказал заколоть своих племянников мечом. Последующие тюдоровские историки не имели никаких дополнительных источников информации, они лишь пересказывали Полндора Вергилия и Томаса Мора, иногда добавляя свои собственные, ни на чем не основанные домыслы.

Таким образом, многое говорит за то, что Джеймс Тирел, возможно, вовсе и не делал своего признания, которое было так искусно использовано Генрихом VII для очернения памяти поверженного противника. Но и Генрих VII, конечно, не мог мечтать о том, что благодаря гению Шекспира это показание Тирела обеспечит Ричарду такую мрачную известность у потомства. А если Тирел и сделал приписываемое ему признание, то правдивость такой исповеди, вырванной у осужденного на казнь, вопреки мнению современников очень сомнительна: тому имеется и будет приведено немало примеров в дальнейшем изложении.

Сомнение в том, существовало ли вообще признание Тирела, еще не решает вопроса о том, был ли он убийцей принцев. Нет свидетельств того, что Тирел принадлежал к числу особо доверенных лиц Ричарда, хотя он продвигался на его службе и к 1485 г. был комендантом крепости Гине. Тирел был оставлен на этом важном посту и после битвы при Босворте, что свидетельствует о большом доверии к бывшему стороннику Йоркской династии. Откуда могло возникнуть такое доверие? Вероятно, Тирел, считавший себя недостаточно вознагражденным за верную службу Ричарду, вступил в тайные сношения с Генрихом, когда тот еще находился изгнанником во Франции. Какую же особенно важную информацию мог получить Генрих от Тирела? Конечно, это могли быть только заверения, что принцы мертвы и что он сам лично участвовал в их убийстве. Ничто в характере Генриха VII не заставляет нас предположить, что он из моральных соображений отверг бы предложение Тирела перейти на его сторону. Комендант Гине мог даже уверять, что убийство принцев было совершено. в пользу Генриха, хотя он и действовал по наущению Ричарда III. Не имей Генрих такой информации, ему явно не было смысла спешить с вооруженным выступлением против Ричарда, которое могло пойти, если бы живы были принцы, им на пользу. Как мог Генрих двинуться со своей армией на север от Лондона, не будучи уверенным, что в Лондоне, узнав о поражении узурпатора, не попытаются вернуть из Тауэра на престол «законного короля» Эдуарда V?

Однако в интересах ли Генриха VII было приписать Тирелу убийство принцев, если тот был неповинен в этом преступлении? Было известно, что на протяжении более чем полутора десятков лет он тайно пользовался милостью и благосклонностью Генриха VII. Это само собой заставляло думать, что он принял сторону Ланкастеров еще до битвы при Босворте. Но в таком случае милости и отличия, которые получал Тирел от Генриха VII, наводили на мысль, что король по крайней мере одобрял злодеяние и наградил убийцу, если не прямо подстрекал его к этому лихому делу. Поэтому со стороны Генриха было разумным лишь кратко известить о признании Тирела, не излагая его подробности и не давая пищу для пересудов, могущих лишь повредить репутации по-прежнему непопулярного короля.

Нам не известны ни мотивы Тирела, побудившие его к признанию, ни подлинное содержание его показаний, если они были сделаны, но допустимо высказать по этому поводу достаточно правдоподобные догадки. Признание было сделано для спасения души, что было обычным в поведении человека того времени в ожидании близкой и неминуемой смерти. (Не следует забывать и о помиловании сына Тирела, которое могло быть платой за выгодное правительству заявление отца об участии в убийстве принцев.) Но вместе с тем, поскольку в признании нельзя было лгать, не рискуя спасением души, оно, возможно, включало такие неудобные моменты, как рассказ о тайных связях Тирела с Генрихом VII, относящихся ко времени убийства принцев. Все это могло свидетельствовать только о том, что на деле Тирел уведомил Генриха о судьбе принцев, а отнюдь не исполнял его приказы, когда на троне еще сидел Ричард III.

23
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело