Оружейник (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович - Страница 78

Дворяне и генералы переглянулись, затем Вольсунг сказал:

— Так значит, готовимся к битве? У нас есть хотя бы призрачный шанс на победу?!

Данила посмотрел ему в глаза:

— Иногда бывает так, что нужно сражаться, даже не имея надежды. И ты, арлансиец, должен был бы понимать это и без подсказки чужеземца.

Весь день ушел на подготовку к сражению. Данила потратил его в основном на совещания и инструктажи с командирами подразделений. Взаимодействие войск — необходимый элемент любой войны, начиная с появления огнестрела, когда сражения по принципу «толпа на толпу» ушли в прошлое.

Главные свои надежды инженер возлагал на «полевую артиллерию» — онагры. Он не сомневался, что гоблины, уже зная об огнестреле у людей, тоже придут на бой с длинными щитами-стенами, и этот факт снизит ценность аркебуз обеих армий, что, при тотальном превосходстве в стволах у гоблинов, играет на руку людям.

Вполне закономерно, что и гоблины это понимают. И онагры у них тоже есть, захваченные в разрушенном Тарсинке. В целом, силы равны, что сулит серой чуме не легкую победу, а упорный кровопролитный бой. Что при уже известной трусости врага тоже можно рассматривать как преимущество.

Однако нет никаких сомнений: гоблины понимают и это тоже. И потому наверняка будут искать способ победить легко, хитростью или неожиданным техническим козырем. Один такой козырь Данила предвидел: гранаты и бутылки с горючей смесью. За серой чумой перевес в качестве гренадеров, потому что их ручные орки слишком уж сильны. Отсюда напрашивается простое решение: сблизиться на расстояние, с которого свои гренадеры добрасывают, а вражеские — нет, закидать противника гранатами — и вуаля.

На этот случай Данила придумал два контрприема. Первый заключался в большом количестве лучников, благо в Арлансии луком пользоваться умели многие, хотя на самом деле тут не нужно даже умение метко стрелять как таковое. При сближении с противником лучники должны начать пускать стрелы почти вертикально вверх или под очень большим углом, и тогда противнику на голову посыплется отвесный дождь из стрел.

Суть второго заключалась в том, что онаграм к праще на метательном рычаге приделали дополнительный тросик, который сбрасывал бы петлю и освобождал снаряд раньше удара о стопорную поперечину. Как итог, снаряд уходит не вперед по настильной траектории, а круто вверх, к тому же не до конца разогнанный. Данила надеялся, что такое усовершенствование позволит забрасывать гранаты за вражеские щиты сверху. Еще у него имелся вариант стрельбы не относительно легкими гранатами, а полновесными булыжниками, с тем, чтобы пробить вражеский щит, однако такой простой трюк — замену боеприпаса с гранаты на классический — гоблины наверняка предусмотрели.

Впрочем, куда вероятнее, что серая чума просто использует драконов массово. Разведчики доложили о более чем тридцати паровых танках, и они могут стать основной проблемой. Главный вопрос в том, как именно гоблины будут защищать их от орков с гранатами. Если пехотой — можно будет попытаться отрезать танки от сопровождения при помощи онагров, драконы для них малоуязвимы, а вот пехота будет нести потери. А затем в бой вступает кавалерия с «коктейлями Молотова» и сбрасываемыми фугасами.

Но если и правда посадят стрелков на крышу танков, да еще и прикроют щитами — плохо дело, потому что кавалеристы понесут дикие потери. Опять же, тут Данила очень уповал на лучников и арбалетчиков, кроме того, еще не факт, что маломощный двигатель дракона потянет дополнительный вес, драконы и сами по себе ползают едва-едва.

На инструктаже с кавалеристами Данила подробно объяснил им, что паровой танк опасен только для тех, кто стоит перед ним, раструб на конце штанги поворачивается на ограниченные углы, поразить паром всадника, приблизившегося сбоку, затруднительно. Перспектива рыцарей обрадовала слабо, но все они понимали, что делать нечего.

Главным козырем кавалерии должны были стать фугасы. Инженер справедливо опасался, что «коктейли» могут оказаться бесполезными: движок-то, как оказалось, не нуждается в воздухе для горения топлива, вода испаряется волшебным кристаллом. Потому вентиляционных отверстий в корпусе нет, скорее всего, и останется бросать бутылки разве что по смотровым щелям.

На этот случай Данила принял решение оснастить отряды кавалеристов фугасами. Маленький бочонок или ящичек с порохом, килограммов на восемь-десять — это даже больше, чем было в драконобойных молотах. Тактика сводилась к тому, что фугасоносец под прикрытием товарищей с бутылками приближался к танку и сбрасывал свой груз прямо между колес, под днище, а затем — спасайся, кто может. Нет слов, тактика донельзя суицидальная — но другого выхода нет, если только Данила не преуспеет со своим бронебойным ружьем.

Поздно вечером пришел посыльной от Кадиаса и сообщил, что министр кузнецов уже приступил к сборке, ружье будет готово самое позднее к утру, а вместе с ним и несколько первых ПОБСов. Данила отправил курьера к столярам и получил несколько комплектов деревянных секторов для поддонов. Как только оружие будет готово — можно приступать к испытаниям.

Наутро он и Кадиас завершили последние приготовления. Бронебойное ружье Разумовского, модель один, было готово к испытаниям.

При длине ствола в полтора метра и калибре двадцать шесть миллиметров оружие получилось относительно компактным, потому что, по сути, на девяносто процентов состояло из ствола. Приклад находился по центру под стволом, рукоятка и спуск — ближе к дулу. Будучи положенным на плечо при подготовке к стрельбе, ствол выдавался вперед сильнее, чем казенная часть — назад, однако запирающий и ударно-спусковые механизмы, находясь на заднем конце ствола, уравновешивали ружье.

Однако вес оружия оказался действительно запредельным — тридцать килограммов с лишком, почти доходящим до сороковника, и Данила очень плохо себе представлял, как вообще из него в таком случае стрелять. Громила Гаскулл управлялся с этой дурындой легко и непринужденно, однако инженер прекрасно понимал, что за считанные часы объяснить стрелку, не имеющему ни малейшего понятия о баллистике, бронебойности, приведенной броне, углах вхождения, упреждении и возвышении хотя бы азы бронебойного дела не представляется возможным.

Испытание провели на заднем дворе королевского дворца. Данила весьма предусмотрительно привязал себе на плечо подушку для смягчения отдачи, но опасался, что этого окажется недостаточно. С другой стороны, ствол-то не нарезной, снаряд покинет его легко и без сопротивления. Первые аркебузы так вообще не имели приклада, их при стрельбе просто прижимали рукояткой к щеке.

Сам бронебойно-подкалиберный снаряд без заряда пороха весил примерно восемьдесят граммов, из которых на поддон приходилось двадцать пять: столяры не подвели и сделали секторы как можно тоньше и из легчайшего дерева. В ствол он вошел без усилий, но плотно, после чего Данила положил туда бумажный мешочек с порохом и вращением ручки закрыл затвор. Надел капсюли, взвел курки и, стоя на одном колене, взвалил ружье на плечо. Тяжесть — дай боже, ни дать ни взять сорокакилограммовая штанга. Что ж, хотя бы время, убитое в качалке, даром не пропало.

Все зрители — король, Йонгас, хромой Кэлхар, Роктис, охрана, генералы и прочие советники по команде отошли далеко в стороны. Цель — три доспеха работы дварфов, закрепленные один за другим. Расстояние — десять метров. Данила тяжело вздохнул, поймал кирасу в прицел — трубку, приваренную параллельно стволу — и плавно потянул за спуск.

Ружье оглушительно грохнуло и лягнуло стрелка в плечо весьма основательно, но не так сильно, как инженер опасался. Облако дыма закрыло обзор на несколько секунд. Данила положил дымящееся ружье на каменные плиты и направился к мишени, к которой уже чуть ли не бегом бросились все остальные.

Снаряд, пробив все три кирасы навылет, до половины ушел в кирпичную стену.

Присутствующие разразились аплодисментами, Данила передал ружье Гаскуллу и повертел в руках одну кирасу: