Игры с огнем (СИ) - Акула Ксения - Страница 27

-Она пришла ко мне перед своим первым полетом и просила стать ее мужем, не по любви, но ради того, чтобы забрать в этот замок и спасти от жизни, которая ей опротивела. Я был слабоволен и угнетен, я ей не помог и до сих пор жалею об этом. Тогда она обозлилась на всех и больше всего на отца, который отвернулся от нее в тот миг, когда Серый предрек ей одиночество и бездетность. Император никогда особо не заботился о детях, что привело к гибели всех до одного наследника, кроме Белой Драконицы. Золотой Дракон выбрал самых сильных и способных драконов-самцов на роль мужа своей дочери. Один за другим приходили они на обряд единения и уходили ни с чем. Белая Драконица отвергала всякого, пока не встретила дракона из знаменитого синего рода, но бедного и ничем не примечательного, кроме покосившегося домика на окраине города. Золотой Дракон рассвирепел и отказался признать законность обряда единения, тогда его дочь выпустила бесконтрольный поток энергии, уничтоживший несколько сот драконов. Серые братья заперли несостоявшуюся наездницу в Храме и держали там в заточении, в каменном коробе с отверстием для еды и питья. Собрав все свои могущественные способности, Белая Драконица разрушила клетку и породила новые энергопотоки, неподвластные Серым. За это ее тут же выкинули в иной мир и запечатали Врата для возврата. Серые попытались уничтожить новые энергопотоки, но император и остальные воспротивились этому. Так началась война, в которой были повинны многие, но обвинили одну.

-Белую Драконицу... - прошептала я и заплакала.

Я бы тоже вызверилась на весь драконий род за такое отношение, не удивительно, что злоба, отчаяние и ненависть стали постоянными спутниками драконицы. Мне срочно нужно было обдумать услышанное, но я так устала, и столько переживаний свалилось на мою голову, что не заметила, как уснула прямо в кресле.

-Отнеси ее в комнату наверху Вольный. Завтра проведем обряд единения, - сказал Дариэн, - Дакки, подготовь комнату и всем спать.

Но всего этого я уже не слышала.

Глава первая.

Я счастлива!

Сейчас — это и есть жизнь. Сегодня длится годами. Вчера — умершее сегодня,

завтра — не рожденное. Любой наш день — это всегда сегодня.

После всего, что со мной случилось, после всех страшилок и предсказаний, я вроде должна быть убита горем? Ничуть не бывало! Мне было так хорошо, как никогда!

Вспомните прямо сейчас самый яркий момент, когда вы растворились в каком-то мгновении, наслаждаясь им и боясь спугнуть? Только однажды я чувствовала что-то подобное. Мне было лет пятнадцать, и после долгого учебного дня я уснула в своей комнате, на своей кровати и сладко продрыхла три часа, а на закате проснулась, укутанная закатными лучами солнца, теплыми и ласковыми, пробивающимися сквозь ветви цветущей вишни. Лучи играли бликами на темно-фиолетовом покрывале, на блеклых обоях в цветочек, на потертой и исцарапанной столешнице письменного стопа, преображая все вокруг. Я чувствовала тепло, не простое, а настоящее волшебное обволакивающие, будто солнце решило подарить его только мне, только сегодня, чтобы показать, как взгляд человека может преображать даже самые безнадежные и безвыходные ситуации, стоит только раз попробовать. И с тех пор я всегда вспоминаю то мгновение яркого солнечного тепла и счастья, когда мне плохо, тоскливо и одиноко. С тех пор я смотрела на мир другими глазами и пыталась во всем найти хоть каплю радости, хоть лучик надежды, хоть частицу того, что превратит абсолютную безнадежность в решето темных грозовых туч с дырками от пробивающихся солнечных лучей.

Я улыбалась здесь так часто, что иногда начинали болеть мышцы лица, и радовалась тому, что мгновения полного счастья и умиротворения складываются в копилку с каждым новым днем.

Дариэн показал мне библиотеку Обители Знаний, и она потрясала своими размерами. Огромное круглое помещение без окон, сводчатый потолок тонул где-то в вышине, расписанный древними символами и загогульками, а стены уставлены полками с книгами, свитками, фолиантами и подшивками. В середине помещения полки стояли так близко друг к другу, что нам с Вольным приходилось тереться носами при столкновении и втягивать живот, прижавшись к полкам спиной, чтобы другой мог протиснуться дальше. Эти ситуации часто приводили к тому, что дракон драматично закатывал глаза, а потом наклонялся и целовал меня так, будто иначе он не сможет сделать и шага. Я обхватывала его затылок, вставала на носочки и притягивала к себе жадные губы, наслаждаясь его горячим дыханием, его прерывистыми и сбитыми речами о том, что это в последний раз, что Дариэн его убьет, а Дакки заставит вычищать языком отхожие места. Я смеялась и расстегивала на Вольном рубашку, медленно, глядя прямо в его ненасытные янтарные глаза, горящие диким желанием. Дразня, проводила пальцами по груди, останавливаясь на пряжке ремня. Дракон откидывал голову, кладя ее на полки с книгами, ловил руками мои пальцы и целовал их так, будто они дарили ему самый сладостный нектар, питающий тело и душу, а потом протискивался мимо и продолжал искать то, что ему было нужно, как ни в чем не бывало.

Я же помогала ему в том, что таскала на столы все, что он выбирал.

Вольный не врал, когда говорил, что он особенный, у него был свой дар, тоже редкий среди драконов. Он все детство провел в стенах библиотеки и вскоре Дариэн понял, что его сын разбирается в древних письменах, читая то, что даже он не мог понять. Отец продолжал развивать дар сына, подсовывая тому свитки с песнями и стихами, сложенными тысячелетия назад. Каким-то самому Вольному не известным способом, он разбирал символы и начертания, скопированные с камня, складывал их в тексты и придавал им смысл.

Вольный знал, что если ему дадут время разобраться с легендой, то рано или поздно, он поймет ее содержание, прочтет то, что утаил Серый и поможет мне услышать ту часть, где предоставляется Выбор. Поэтому я помогала, как умела, стараясь особо не мешать и не отвлекать дракона, хотя иногда наши занятия прекращались далеко не невинно.

-Ты ведь моя жена, - шептал Вольный, обнимая так, как будто я собиралась в любую минуту раствориться в воздухе, - ты выпила мою кровь и я могу делать с тобой все, что захочу!

-Но не будешь этого делать, - останавливала я его руки, - потому что мне итак очень тяжело разобраться в себе.

Вольный смотрел на меня с какой-то мучительной тоской, но, казалось, не хотел портить гармонию наших отношений и во всем шел на уступки. Например, катал меня на спине, а я хохотала и уже совершенно бесстрашно смотрела вниз, на пролетающие мимо зубцы скал, на редкие проплешины зеленые и островки чахлых рощиц среди буйного царства камня.

-Ты настоящая Наездница, Маша, - говорил мне Вольный, как только мы устраивались с книгами в одной из облюбованных рощиц, подальше от глаз Дариэна и остальных отверженных драконов. Их внимание было мне неприятно, тем более сами они выглядели слегка отталкивающе и смотрели так, как будто я принесу с собой одни лишь беды и несчастья. Я знала, что за моей спиной маячит тень Белой Драконицы, отца-императора и Драко - Черного дракона, но только я сама могла решить, кто, в конце концов, победит и они понимали это, оставив нас с Вольным в покое. Никто из них не желал возвращения пропавшей когда-то дочери Золотого Дракона, ведь она раз и навсегда изменила исторический ход событий, образовав новые энергопотоки, которые теперь питали Город и всех его жителей, ничем не одарив Скалистый край.

Я наслаждалась полетами и той силой, которая вливалась в меня с каждым новым взмахом крыла Вольного. Мои руки с теперь с легкостью сосредотачивали энергию и направляли ее на тот предметом, о котором я думала. Так, например, я могла снять книгу с помощью магии с самой высокой полки, не прибегая к помощи ветхой стремянки, этого не мог даже Дариэн, настолько магия драконов обнищала. Вся сила энергопотоков шла на то, чтобы поддерживать бытовые условия на том уровне, который нужны для выживания, но не жизни и тем более процветания. Я старалась развивать свои возможности и для того, чтобы как-то помогать отверженным, например, направлять магию на ткани, увеличивая полотна в десятки раз. Драконята из ближайших земель прозвали меня за этот фокус чудесной драконицей, и так и пошло.