Огромный бриллиант (ЛП) - Блэйкли Лорен - Страница 22

— Ты все еще не ответил на вопрос.

— Я сказал, что ты красивая.

— Ты сказал бы то же самое и о Харпер. Тебя влечет к Харпер?

Я с трудом сглатываю. Стараюсь подобрать нужные слова, но все, что приходит в голову — картинки прошлой ночи. То, что я вытворял с ней в своих фантазиях, находясь дома наедине с собственной рукой — все те гребаные вещи, которые мечтаю сделать с моей лучшей подругой. Потому что меня дико влечет к ней — и я узнал об этом в последние сорок восемь часов. Это словно притяжение всех уровней стратосферы с мощностью реактивного самолета.

— Я похож на сумасшедшего? — спрашиваю я с напряжением в голосе. Я в восторге от ее вопроса, но, вместе с тем, он меня жутко бесит, и сейчас у меня такой чертовский стояк, потому что весь этот проклятый день я должен был притворяться, что мы просто друзья.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответила?

— Да.

— Нет, ты не похож на сумасшедшего. Ты выглядишь раздраженным. Прямо как я. Так что, думаю, мы оба в бешенстве.

— Нет, я не взбешен, — говорю я и хватаю ее руку, распрямляя пальцы, а потом прижимаю ее тело к себе, — я не взбешен. Я чертовски возбужден. Потому что я был бы безумцем, если бы не увлекся тобой, — говорю я ей.

Ее глаза загораются, как бенгальские огоньки. Еще одна прекрасная черта в добавление к вышесказанным. В ее зрачках пляшут озорство и радость.

— Правда? — и это все, больше ни нотки гнева. Она мягкая и пушистая, а голос, доносящийся до меня, заставляет хотеть ее еще больше. Вынуждает хотеть услышать, как она этим голосом будет произносить что-то другое.

— Да, — произношу я сквозь зубы. Обнимая за талию, я прижимаюсь к ней еще сильнее и провожу пальцем по ее подбородку. — Но к лучшей подруге не должно быть влечения. Это неправильно. Мне, вероятно, придется пройти обследование, чтобы избавиться от этой нереальной тяги к тебе. Я попросил бы врачей излечить меня от этого, но они скажут: «Простите, сэр, но это распространилось на весь организм, и мы не можем справиться».

Ее улыбка становится шире.

— Правда? — спрашивает она, но это вряд ли вопрос — больше похоже на утверждение.

Теперь, когда она вызвала меня на разговор, я не отступлю. Это не в моем стиле.

— Не заставляй меня доказывать это, — говорю я, легко толкая ее.

Ее глаза искрятся.

— Докажи мне.

— Вызов принят.

Уже через несколько секунд я скольжу рукой под ее юбку, и у нее перехватывает дыхание, когда она понимает, что я делаю. Кончиками пальцев я сжимаю мягкую плоть ее бедер. Добравшись до трусиков, провожу указательным пальцем по хлопковой ткани. Они влажные, и мой член поднимается выше самого высокого небоскреба. Я стону. Не отрывая от нее глаз, проникаю одним пальцем под трусики. Ее плечи дрожат, и моя кровь закипает, когда пальцем я начинаю двигать по ее влажной, горячей, гладкой киске. Затем я провожу им по своим губам и вдыхаю ее влагу. На вкус она, как в моих фантазиях. На этот раз мой стон разносится раскатом грома. Он прокатывается по всей дамской комнате, и Шарлотта трепещет в моих объятиях.

Она смотрит, как я слизываю ее соки со своего пальца, и в этот момент все сомнения исчезают. Все уже понятно. Она открывает губы и говорит:

— У меня тоже есть кое-что, что я хочу тебе доказать. Сегодня ночью.

— Что же это?

Но прежде, чем она успевает ответить, дверь со скрипом открывается. Я отстраняюсь, и она разглаживает свою блузку, а потом поправляет юбку. И теперь ей известно — нет никаких сомнений в том, что я чертовски хочу ее, поэтому я подношу палец обратно ко рту и еще раз его облизываю. Не отрывая от нее глаз, я шепчу:

— Так чертовски вкусно.

Она вздрагивает, ее губы трепещут. Я подношу палец к ее губам и кладу ей в рот. Она тут же, посасывая, обрисовывает его своим языком.

Я смотрю на нее, прожигая взглядом, вытаскиваю палец, щипаю за уголок рта, открываю дверь и выхожу. И сталкиваюсь с миссис Офферман.

Она моргает, а затем виновато улыбается и уплывает прочь.

Я возвращаюсь к семье, уверенный лишь в одном — понятия не имею, что случится сегодня, когда придет Шарлотта.

Открыв дверь, я вручаю ей «Маргариту».

Она благодарит, и, делая глоток, заходит в мою квартиру. На Шарлотте джинсы, черные балетки и шикарная серая майка с каким-то кружевом на вырезе.

Проклятье. Замаскировалась. По ее наряду невозможно понять, что у нее на уме. Я мог бы догадаться, будь она одета в короткое черное платье и туфли на каблуках, которые словно умоляют трахнуть ее. Опять же, я сам в джинсах и черной футболке, поэтому не уверен, что моя одежда говорит «Готов на все», хотя надеюсь на это.

Она трясет пакетиком мармеладных мишек.

— Свежайшие.

— Выращены здесь, я надеюсь?

— Конечно. От фермы до стола меньше двадцати километров.

— Отлично. Им лучше быть мелкосерийного производства, — говорю я, насмехаясь над мировым пищевым пуританством, и счастлив, что, по крайней мере, все еще могу подтрунивать над ней.

Она заговорщически шепчет:

— Они из Бруклина. Конечно, это ограниченная партия. Хотя до сих пор не понимаю, почему можно послать человека на Луну, но нельзя убрать зеленых мишек из пакетов.

— Это одна из великих тайн жизни, — я закрываю дверь и жестом приглашаю ее в гостиную. Она идет впереди меня, и я ничего не могу с собой поделать и таращусь на ее задницу, пока она пересекает паркетный пол на пути к моему дивану, словно дает мне лицензию поглазеть на нее и проверить, насколько я заинтересован.

— Наряду с существованием гигантской спаржи, — усмехается она.

— Я никогда не пойму необходимости существования овощей нестандартного размера. Но ты на самом деле ездила в Бруклин, чтобы купить этих мишек? — спрашиваю я, когда она садится на бежевый диван. Раздвижные стеклянные двери, которые ведут к террасе, открыты, и теплый июньский воздух заполняет комнату.

Она качает головой, скидывает свои балетки и поджимает под себя ноги.

— Филиал бруклинского магазина, который выпускает их, открылся в Мюррей-Хилл. Но они из местных ингредиентов без использования желатина.

— Главное требование к составу мармеладных мишек, — я присоединяюсь к ней на диване, повторяя то, что она говорит на протяжении многих лет — она не притронется к конфетам, приготовленным с желатином, потому что он производится из говядины, и если бы ей хотелось есть говядину в конфетах, то она ела бы конфеты из говядины, но ей это не надо. Потому что это просто отвратительно. Поэтому мясные конфеты — не вариант.

Я указываю на свой ноутбук.

— Какие планы? Канал Netflix? Hulu? Или смотрим «Касл»? Последнее шоу Феррелла? Романтическая комедия? Шпионский фильм? Спортивный канал, чтобы проверить бейсбольную статистику?

Она открывает пачку конфет и кладет в рот желтого мишку. Он проскальзывает между ее губ. Везучий медведь. — Как насчет «Касл»? (Примеч. «Касл» — американский комедийно-драматический телесериал, транслировавшийся каналом ABC. Шоу создано Эндрю У. Марлоу и повествует об известном писателе детективов Ричарде Касле и детективе Кейт Беккет.) Давай посмотрим ту серию с ирландским бандитом.

Я точно знаю, о какой из них она говорит, потому что почти каждый эпизод мы смотрели вместе. Я быстро нахожу его, мысленно благодаря себя за то, что не забыл закрыть вкладку с порно прошлой ночью.

Фидо забредает в комнату, смотрит на нас и мяукает. Уверен, что на кошачьем языке он доносит ей, чем я занимался, но, слава Богу, в корпорации Berlitz еще не создали переводчик для котов.

Мы располагаемся в отработанных за многие годы позах. Она на одном конце дивана, утонув в подушках. Я — на другом, а ноутбук, стоящий на журнальном столике, транслирует шоу на экран телевизора. Мы перерыли половину мешка с мишками, Шарлотта сортирует их по цветам. Я беру зеленого, чтобы побесить ее. Мы потягиваем напитки, и в какой-то момент шоу она кладет свои скрещенные ноги на мои бедра.