Пристойное поведение (СИ) - Вечная Ольга - Страница 49

— Ты это расскажешь до того, как все узнают, что ты в браке родила не от мужа, или уже после?

— От мужа, — огрызается Ксюша. — Я каждый день молюсь о том, чтобы от мужа. И так и будет. Я вообще по жизни везучая.

Я теряю тормоза:

— А я каждый день молюсь, чтобы не от него. Посмотрим, у кого связь с небом налажена лучше.

Она вспыхивает, не ожидая удара. Тебе хоть раз в жизни давали отпор, Ксюша? Я позволяю себе улыбку. Наслышана, что Коля и Егор с детства тебя защищали и жалели. Еще бы, брат — чемпион, попробуй кто слово скажи поперек! Ты хоть раз оказывалась в ситуации, когда на голову обрушиваются небеса в виде позора такой силы, что не подняться, и заступиться некому?

Так вот, я в этом всем живу с рождения. И тем не менее, Егору со мной в тысячу раз лучше.

— Сука, — тянет она, — какая же ты сука!

— Я тебе не Егор, жалеть тебя и твои чувства из-за беременности не собираюсь. Хотя, знаешь, все-таки жалею. Я бы могла настоять, заставить его лаской уйти от тебя немедленно, но я этого не делаю. Потому что понимаю, для Егора важно сделать все правильно с моральной точки зрения. В курсе ты или нет, но когда любишь — думаешь о чувствах своего мужчины.

— Я ему прощу тебя, — говорит она, взяв себя в руки. — Уже скоро. Тренерша из похоронки, тьфу ты. Недолго тебе осталось спать с моим мужем. Ты пожалеешь, Вероника, что перешла мне дорогу.

— Давай, напади. Я даже жду этого. Настрой его окончательно против себя. Жги мосты! Мне только это и нужно.

Она подходит и толкает меня в грудь. Изо всех сил. Я отставляю ногу назад, но не успеваю — и ударяюсь затылком об стену.

— Он бы никогда от тебя не ушел, если бы ты сама все не испортила, — выплевываю слова, пытаясь проморгать слезы. — Ты просто еще не поняла, что все кончено. Скажи мне одну вещь: что заставило тебя изменить ему? Ведь не единожды это было! Если ты так сильно его любишь, что готова простить все на свете, и знаешь, насколько он ревнивый, как ты допустила ситуацию, что не знаешь от кого беременная? Как такое вообще возможно?

— Ты думаешь, что он влюбился в тебя? Дурочка моя! Поверь мне — нисколько. Дружить с ним — весело, встречаться — уже не так. Если бы он реально влюбился в тебя, ты бы почувствовала изменения в его поведении и уже не радовалась бы так сильно. В своей тупейшей ревности он просто невыносим! А я старалась! — она кричит. — Видит Бог, я пыталась сохранить наш брак, но он сам не оставил мне выбора.

— Каким же образом? Тем, что был против загулов?

— Своим щенячьим обожанием! — всплеснула руками. В глазах появился лихорадочный блеск. Ее прорвало, Ксюша словно забыла, с кем разговаривает и на какую тему. На время мы перестали быть врагами. — Ты когда-нибудь встречалась не с мужчиной, а с фанатом? Преданным поклонником! Его настырная забота, идиотские попытки сделать меня типа счастливой портили абсолютно все! Это ужасно!

— Ужасно, когда мужчина заботится о своей жене?

— Да мне не этого хотелось! А обычного мужика! С которым не задыхаешься. Который может наорать, в конце концов, стукнуть кулаком по столу! Обычного мужика, который бы не любовью со мной занимался, — она брезгливо кривит губы, — а просто взял за волосы, нагнул и… поимел так, чтобы ноги дрожали. Егор бесил меня, ты себе даже не представляешь, как сильно он меня бесил своей преданностью каждый наш Божий день!

— Так зачем ты вообще за него замуж вышла?

— За тем же, почему и сейчас не отпущу. Из-за любви. Я по-прежнему его люблю, несмотря ни на что, — она прижимает руку к груди. — Ты себе даже не представляешь, какой он… бывает…

— Хороший, — заканчиваю за нее. — Отлично представляю.

— Да, несколько раз я срывалась на интрижки, но он сам в этом виноват! Я пыталась… он, как гребаный осел, считал наш союз идеальным, а я мечтала только о том, чтобы разорвать нимб на голове в клочья! Боже, какая я была дура, — она присаживается на краешек кровати и трет глаза. — Набитая идиотка! Как я жалею… Мне хотелось… понимаешь, доказать ему, что я обычная женщина — с пороками, слабостями! Он ведь… что ни говори, очень хорош в постели.

— Не то слово, — киваю я.

— С другими было не в пример хуже, но… я все равно это делала просто ради того, чтобы досадить ему. В некоторые месяцы это было единственной моей целью!

— О Боже мой, — я закрываю рот ладонями. Она делает то же, испугавшись. Ей хотелось выговориться, и она нашла слушателя. Боже, мне становится так обидно за своего Математика, что если бы она не была в положении, я бы ей все волосы на голове нахрен повыдергала!

— Но это в прошлом, — быстро добавляет, взяв себя в руки. Поднимается на ноги. — Не ценила, не понимала. Сейчас расхлебываю. Аукнулось еще как! И эти девять месяцев равнодушия стали мне уроком.

— Ксюша, он не урок тебе преподает. Ты добилась чего хотела, он разлюбил тебя.

— И полюбил тебя?

Мы будто говорим о разных людях. Описанный Ксюшей Егор сильно отличается от того мужчины, которого я видела на подоконнике с другими женщинами, и от того, что знаю лично, поэтому несколько секунд я растерянно моргаю, не зная, что сказать. Тем не менее, молчать не намерена:

— Ксюша, может… вы просто-напросто не подходите друг другу? И никогда не подойдете. Зачем ты его удерживаешь? Ведь вы оба не счастливы в этом браке.

— Дело было во мне. Но я исправлю ситуацию. Ребеночек окажется его, он вернется ко мне, и больше уже я его никогда не обижу.

— Ты в этом так уверена?

— Сегодня уйду я, — она направляется к выходу, я провожаю, — но знай — недолго тебе осталось с ним спать. Очень скоро он откажется от этой квартиры и от тебя вместе с ней. Вот увидишь. А если не откажется… очутившись на моем месте и хлебнув с ним «семейного счастья», ты поступишь точно так же, как я, сама увидишь. Счастья тебе не будет.

— А тебе удачных родов, — говорю ей вслед с улыбкой. Как только за Ксюшей закрывается дверь, я сползаю по стеночке в коридоре и закрываю голову руками, словно сверху падают камни. Сжимаюсь в комочек и часто дышу. Тихие слезы оставляют дорожки на лице. Через секунду дверь распахивается вновь — снова эта змея. Мгновение она смотрит на меня, кивает, делая какие-то выводы:

— И это только начало, — говорит мне, а затем уходит окончательно. Я подскакиваю с места, бросаюсь к двери и проворачиваю ключ в замочной скважине_; чтобы нежданных гостей больше не последовало. Беру подушку и со всей силы швыряю на пол. Рычу от злости и бессилия. Экстрима ей в жизни не хватало! Аа-а_: чуть не угробила, сука, мужика, потому что удобно с ним жить, а теперь чувствует себя жертвой ситуации! Не может такого быть, чтобы ей снова повезло. Чтобы малыш оказался от мужа! Черт, не верю в это!

Как же я зла! Просто в бешенстве! И на себя в том числе, что она вернулась — и увидела меня побежденной. По ощущениям — это самое обидное! Я прыгаю по подушке, затем иду на кухню, открываю холодильник и достаю бутылку вина, с помощью штопора мастерски — ни одного лишнего движения, сама себе удивляюсь — откупориваю ее с громким хлопком и делаю большой глоток прямо из горлышка

С этой, мать ее, Ксюшей точно спиться недолго.

Несколькими минутами позднее я успокаиваю земноводное, которому по большому счету вообще безразлично, что происходит вокруг, — наверное, таким образом я пытаюсь справиться с собственными эмоциями. А потом ухожу к себе домой, гадая, как отреагирует Егор, чью сторону примет. Страха практически нет — в понедельник он меня удивил, сейчас же я даже не сомневаюсь в том, что он не примет вражескую сторону.

***

Днем мы с Сашей катаемся в парке на самокатах. Часом ранее пробежал по всему району небольшой теплый дождик, поэтому мы гоняем прямо по мелким лужам, вспоминая детство. Мои икры забрызганы крупными и мелкими грязными каплями, синие кеды наполовину мокрые, у Саши ситуация немногим лучше. Мы крадем у лета последние теплые денечки, боюсь, не привидится уже в этом году возможности пощеголять в коротких шортиках. А может, и с Сашей вот так потусить больше не получится.