Лаборатория жизни (СИ) - Платонов Владимир Ильич - Страница 15

Затем, сделав небольшую паузу, продолжил:

- Так откуда вы взялись и что тут делаете?

Поскольку ответа не было, он сел в роскошное кресло и молча стал рассматривать четырёх человек, стоящих перед ним. Пауза затягивалась, и лицо лидера Конфедерации стало немного задумчивым. Так прошла пара минут, и Дариус Квинтана, наконец, встал, и вновь обратился к присутствующим:

- Ладно, я понимаю - вы все четверо скорее примете смерть, чем станете отвечать на мои вопросы. Поэтому, я раскрою перед вами некоторые карты, и скажу сразу: я знаю, кто передо мной, и зачем вы ввязались в авантюру с участием в празднике. Скажите, - он обратился прямо к Бену Тиммсу. - Неужели вы и вправду думали, что этот болван, я имею в виду Верховного городского жреца, знает, где находится Святая пещера? Нет-нет, что вы! Если бы это было так, то я давно бы уже отыскал её.

- Вы ищете Святую пещеру?! - не удержался от восклицания командир крейсера.

- А почему вы так удивились? Уж кто-кто, а вы-то должны были бы знать: «Лаборатория жизни» никогда не находилась там, где должна быть по официальной версии. Вы ведь прочитали материалы Майкла Торна? Конечно! Тот факт, что вы находитесь здесь, говорит о том, что вы всё прочитали.

- Вы знали Майкла Торна?! - ещё более ошеломлённо переспросил Бен Тиммс.

- Да! Я хорошо его знал. Я был его другом, и я - единственный человек в галактике, который знает, кому он отдал свои материалы перед исчезновением в последней экспедиции.

- Я вам не верю..., я-а-а... - начал было командир крейсера, но Дариус Квинтана прервал его.

- Знаю, знаю! Я бы удивился, если бы вы вот так сходу мне поверили. Однако вы тоже меня знаете, но под другим именем. Дариус Квинтана ведь не настоящее моё имя, во времена знакомства с Майклом Торном и вашим отцом меня звали совсем не так. Меня тогда звали Альберт Бровицкий, и это и есть моё настоящее имя.

- Альберт Бровицкий?! Ну, конечно, Майкл говорил мне о нём! Он участвовал вместе с ним в последней экспедиции по розыску новых данных о цивилизации Артов, но он исчез также внезапно, как и Майкл! Так что не лгите мне! Факт, что вы знаете об Альберте Бровицком ещё не делает его вами.

- А тогда откуда я знаю, что материалы у вас? Майкл болтливостью не отличался, это вам должно быть известно.

И тут Бен Тиммс вспомнил, как Майкл Торн незадолго до отправки в свою последнюю экспедицию говорил ему, кто ещё знает о существовании материалов. Им был один единственный человек, и это был Альберт Бровицкий, но из этого ещё не следовало, что сидящий перед ним человек был и вправду им. Однако командир крейсера обратил внимание ещё на одну деталь: таинственное происхождение Дариуса Квинтаны, о котором ходило столько слухов. И всё же, всё это по-прежнему казалось невероятным, и он решил задать вопрос, внезапно пришедший ему в голову:

- Послушайте, но зачем вам-то эта комедия с переодеваниями в жрецов? Вы же лидер огромной цивилизации! Если вам так нужна «Лаборатория жизни», то почему бы не отрядить сюда экспедицию и не найти её ни от кого не прячась?

- Всё не так просто! Вы читали материалы, и должны понимать: тот, кто найдёт «Лабораторию жизни» получит огромные возможности как для порабощения всей галактики, так и для достижения невероятных способностей! И допустить, чтобы туда случайно влез какой-нибудь безграмотный солдафон и клерк, я не могу. И вообще, чем меньше людей знает о ней, тем пока лучше.

- Ну, кто бы беспокоился о порабощении! Слышать такое от Дариуса Квинтаны, поработившего полгалактики, мягко выражаясь, удивительно! - бросил реплику Кан Дуана.

- Поработившего? - ничуть не разозлился на эти слова лидер Конфедерации и продолжил. - А знаете ли вы из-за чего вообще началась эта война? Я не буду сейчас рассказывать вам о жизни в «Галактической Конфедерации», хотя мне известны те страшилки, которые пускают по вашим информационным каналам, но слышали ли вы когда-нибудь, что эта война началась именно из-за вероятности обнаружения «Лаборатории жизни»? А ведь интерес к ней после наших последних экспедиций всколыхнулся так, как ещё никогда до этого во всей галактике. И почти сразу после этого начались военные действия.

- Так ведь именно вы их и начали! - вновь заметил Кан Дуана.

- Нет-нет! Это не так! Я знаю: то событие, в котором вы принимали непосредственное участие, сейчас считают началом войны, но на самом деле всё было по-другому. Если хотите, я могу рассказать вам об истории последних экспедиций по поиску «Лаборатории жизни», их связи с нынешней войной, и о том, как я в неё влез. У нас впереди целые сутки для «душеспасительной беседы»! Вот и воспользуемся этим временем! Присаживайтесь. Садитесь, садитесь. Ведь никто из вас ничего не теряет, верно? Разве вы пришли не для того, чтобы узнать побольше о «Лаборатории жизни»? Так я вам предлагаю сейчас узнать гораздо больше, чем вы думали!

Успев оправиться от первого шока и вспомнив, что в данный момент они и вправду пришли за информацией о «Лаборатории жизни», все четверо расселись по оставшимся креслам, специально приготовленным для сегодняшнего мероприятия. Выслушать неожиданного собеседника в любом случае было нужно, поскольку и выбора-то особого не было, если только они не предпочитали немедленную смерть. И даже если Дариус Квинтана затевал какую-то игру, он мог в своих откровениях обронить действительно важную информацию.

- Ну, и отлично! Я понимаю: ни одному моему слову вы сейчас не поверите, но в данный момент я того и не жду. Я начну свой рассказ издалека, благо времени для беседы у нас более, чем достаточно. Вы отлично знаете: в той или иной форме предания о цивилизации Артов сохранились во всех мирах галактики, но данные в каждом отдельном мире не позволяли установить точное происхождение и истинную суть этих преданий. Возможность собрать материалы из многих миров и рассмотреть их как одно целое появилась лишь около шестидесяти стандартных галактических лет назад, и группа учёных-энтузиастов сделала такую попытку. Они посетили множество миров, обработали массу преданий, отбросили много ненужной шелухи и, наконец, получили уникальные данные, по которым могла сформироваться философия, способная повернуть жизнь в галактике в новое русло. До завершения работ было ещё далеко, но перспективы были ясно видны всем учёным, принимавшим в них участие. Они попытались разработать новую теорию, добавив к полученным данным современные знания естественных наук, но тут среди них произошёл раскол. Из того, что они получили, следовали невероятные выводы, и часть учёных решила взяться за работу всерьёз, то есть сообщить о начальных исследованиях и предварительных выводах в Галактический Совет по науке и заручиться хорошей финансовой и юридической поддержкой. Вторая часть учёных утверждала, что для дальнейших исследований много денег не нужно и продолжить можно самим, испробовав на себе свои находки, как это и подобает настоящим учёным. А когда философия сформируется полностью, тогда и донести его суть до всего общества, но не через Совет по науке, а через средства массовой информации до жителей галактики, поскольку, как утверждала эта группа, в Совете есть люди, незаинтересованные в доведении работ до конца. Договориться друг с другом им не удалось, вторая половина исследователей осталась в меньшинстве и материалы были переданы в Совет по науке. К сожалению, те, кто был против передачи, оказались правы, - их труды надолго застряли в бюрократической машине и самих авторов больше к разработкам не допускали под предлогом независимой оценки и проверки. При попытках получить доступ они натыкались на скрытое, но сильное сопротивление. Прямого отказа не было; обращались с учёными всегда вежливо, но когда дело доходило до материалов, возникали странные и прямого отношения к делу не имеющие обстоятельства, сводившие на нет все усилия поинтересоваться ходом работ по объявленной проверке. В конце концов учёные обратились с протестом в Наблюдательный Совет, откуда пришел громогласный приказ «разобраться и доложить». Совету по науке отреагировать как-то было нужно и они допустили, наконец, авторов в комиссию по оценке. Но соотношение новых принятых членов ко всем прочим составляло один к десяти, и с первых же дней совместной работы им стало ясно: продвинуть ход своих исследований дальше не удастся. Однако назначены на свои места в комиссии учёные были официально, покинуть посты просто так - не имели права, и тягомотина продолжалась. В конце концов этот ералаш вылился в то, что сейчас известно как «знаменитый трактат Рогза», никакой научной ценности не имеющий и если и являющийся уникальным, то только как образец того, как из исключительно ценных данных сделать известную на весь мир пустышку. Ещё одним неприятным обстоятельством этой заварухи были впустую потраченные десять лет и невозможность вернуть исходные материалы.