Когда землю укроет снег - Серганова Татьяна - Страница 8

Сначала было неудобно. Сидеть голой попой на столике в инвентарной было некомфортно и холодно. А потом стало больно. Тот момент яркой вспышки боли я запомнила на всю жизнь. Том пытался попросить прощения, заглушить мой вскрик поцелуями, но та истома, то пламя, что бушевали в моей крови, уже давно пропали. Зато пришло осознание всей глупости моего проступка. Я просто позволила ему обладать моим телом. А сама в это время кусала губы от боли и считала до ста.

Том задрожал, захрипел и пару раз дернулся, а я только и могла, что вздохнуть с облегчением.

— Миа, — пробормотал он, касаясь пальцами моей щеки, и попытался поцеловать.

— Том, не надо.

Я осторожно сползла со стола, чувствуя, как огнем горит промежность. Он отказывался меня отпускать, схватил за руку и попытался заглянуть в глаза, рассмотреть выражение моего лица. Интересно, как он хотел это сделать, если в каморке было темно?

— Миа, послушай…

— Не надо, — пальцы слушались плохо, и мне с трудом удалось застегнуть мелкие пуговички на блузке, — нам лучше забыть то, что произошло.

— Почему? — глухо спросил друг.

— Потому что это ничего не изменит.

Я знала, что в следующий раз боли больше не будет. Но желания повторять, тем более с охотником, у меня не было.

— Вижу, у вас богатый улов, — мужчина улыбался и с дороги не уходил.

— Да и у вас улов не хуже, — я указала взглядом на тушки трех диких уток, что висели на его поясе.

— Могу поделиться. Если на ужин пригласите.

— Спасибо, но не стоит. У нас все есть. Доброго дня, господин Шолох, — и, взяв сына за руку, попыталась обойти мужчину по дуге.

Не смогла.

Охотник в одно мгновение дернулся в сторону и схватил меня за руку.

— Миа…

— Отпустите маму! — возмутился Киан и попытался оттолкнуть нахала.

— Я не сделаю ей больно… Наоборот, мог сделать очень приятно, — руку он отпустил, но придвинулся еще ближе и зашептал горячо и убедительно. Но его фривольный тон и пошлые намеки лишь разозлили. — Тебе… Нам будет очень хорошо, обещаю. Отчего же ты бежишь, красавица?

— Я вдова.

— Уже пять лет. Траур давно прошел. А ты молодая, красивая.

— Не вам решать, снимать мне траур или нет, господин охотник, — резко и четко произнесла в ответ. — Пошли, Киан, нам пора возвращаться. А вам стоит обратить внимание на других девушек, а не тешить себя напрасными надеждами.

Мы сделали всего пару шагов, когда в спину нам было брошено:

— Все равно ты будешь моей.

Смелое утверждение. Неужели совсем не боится? Я ведь могу и наказать.

Солнце уже поднялось высоко, и стало жарко. Пришлось стащить с сына жилетку, а с себя платок. Корзинка уже стала оттягивать руку. Пришлось взять туесок сына.

— Мам…

— Да?

Мы прошли мимо дома старосты, где я была вновь вознаграждена красноречивым взглядом юной девы. И что этому охотнику надо? Такая девушка страдает.

— А папа какой был?

— Самый лучший.

И нисколько не соврала. Томас действительно такой. Был, есть и будет. Пусть боги хранят его от всех невзгод и напастей.

— Я бы ему понравился?

— Уверена, он бы очень сильно тебя полюбил… Ты же так на него похож.

— Правда?

Даже больше, чем мне бы хотелось.

— Да.

Малыш замолчал, думая о чем-то своем, пока не произнес:

— Мам, а ты же не станешь женой охотника?

Я чуть не споткнулась.

— Нет.

— Нам же хорошо вдвоем?

— Конечно, мой маленький.

— Я не маленький, — Киан возмутился и слегка насупился.

— Хорошо, ты взрослый. Мой единственный мужчина. Самый сильный, умный и смелый. И я так тебя люблю… Никого так не люблю, как тебя.

Я ведь боялась. Очень сильно боялась, что, когда он родится, я не смогу его полюбить. Буду обвинять в крахе своей мечты, в том, что мне не удалось достигнуть тех высот, к которым я так стремилась.

Но стоило мне услышать первый крик, взглянуть в его сморщенное красное личико, и все страхи сразу ушли. А взамен старой мечты пришла новая.

Не знаю, что разбудило меня той ночью. Может, злой и заливистый лай Полкана, который беспокойно и даже с каким-то остервенением кидался на забор, временами истошно подвывая, то ли странное ощущение или ожидание чего-то невероятного. Внутри я заходилась в безотчетном ужасе. Вдруг к этой непонятной безысходности прибавилось ощущение, словно что-то или кто-то звал меня, уговаривая выйти на улицу.

Магесса Хмурая с первых же занятий вбила в наши головы, что если смутное предчувствие одолевает или гнетет, то всегда прислушивайтесь к нему. Правда, сначала стоит убедиться, что это именно предчувствие, а не морок какой-нибудь твари. Хотя прорывов нежити в Заречье не было с самого основания, уж очень далеко деревенька находилась от болот и топей, рисковать не стоило. Так как правило деканши номер два гласило: включайте мозг, а потом действуйте.

Откинув одеяло в сторону, я быстро встала. Прежде чем набросить поверх хлопковой сорочки пуховый платок, подошла к сыну и осторожно поцеловала его в лобик. Малыш завозился, причмокнул, но не проснулся.

— Да хранят тебя боги, — шепнула я.

Заклинание Полога Невидимости легко соскочило с моих губ. Теперь ни один человек не сможет меня увидеть и услышать. А вот с перевертышами этот фокус не срабатывал. Нюх у этих монстров был отменный.

Полкан вот меня сразу почуял, жалобно заскулил, припадая к земле, а потом резко бросился на частокол, что стеной ограждал двор. Защите же большей частью способствовал не этот забор, а амулеты, что я щедро напитала и закопала по углам двора. Так что попасть ко мне без разрешения мог только очень сильный маг. Даже не хотелось вспоминать, сколько раз молодой охотник пытался пробраться сюда темными ночами, надеясь своими непревзойденными ласками заставить меня передумать. Отшвыривало и прикладывало его каждый раз знатно, но, видимо, мозгов не прибавляло, так как попыток мужчина не оставлял и по сей день. Все надеялся, что, может, забуду напитать амулет и защита спадет.

В своей защите я не сомневалась, но и рисковать понапрасну не собиралась, поэтому постаралась как можно тише и незаметнее подойти к высокой калитке.

Сначала я услышала тихий, едва слышный скулеж и хриплое, надсадное дыхание. Там, за калиткой, точно был зверь. Оставалось узнать, какой именно.

Новое заклинание — и маленький светящийся шарик размером с желудь сорвался с моей ладони и взлетел вверх. Этот шарик стал моими глазами. Сфера поднималась все выше над частоколом, и я увидела лисенка, окровавленной тушкой лежащего прямо напротив меня, упираясь мордочкой в основание забора. Это был не просто лисенок, по размерам это был здоровенный лис. Но по меркам перевертышей, а это был как раз перевертыш, он был совсем ребенок.

Раньше, лет пять назад, я бы ушла, оставив его жизнь в руках богов, пусть они решают, жить или нет этому созданию. Но это было раньше. Мое мировоззрение изменилось после того случая в банке, когда я воочию осознала и постигла сущность перевертышей, когда один из них спас меня от магов. Я никак не могла отделаться от мысли, что нас обманывают и навязывают негативное отношение к перевертышам, причем уже давно. Ведь всю вину за гибель людей и магов свалили тогда именно на них.

По сообщению властей, именно одичавшие ограбили банк, а потом устроили взрыв. И если один раз соврали, то могли солгать еще. Но что я еще никак не могла понять, почему посол перевертышей молчал. Неужели поверил? Или, может, укрывал их, ведь тех одичавших так и не нашли. И как им удалось вырваться из окруженного банка, тоже никак не могли понять.

Я не могла оставить лисенка умирать. И не только в благодарность за свое спасение — я не могла бросить невинного ребенка, обрекая его на верную смерть.

Заклятье «третий глаз» высосало из меня почти весь резерв, но зато я точно знала, что в радиусе пятисот метров нет ни одного перевертыша, способного вцепиться в горло, стоит лишь на мгновение приоткрыть калитку и снять охрану.