Влюблюсь (СИ) - "Anzholik" - Страница 18

Злой, раздраженный и жутко расстроенный ложусь спать, зная заранее, что не усну.

Но я ошибся, едва голова коснулась подушки, я уснул.

— Женя! — И кому я сдался, интересно? Повернувшись на другой бок и натянув до ушей одеяло, сплю дальше.

— Же-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ень! — чуть громче и явно вне квартиры. Да ну, бред какой-то. Я же не единственный такой на весь двор?

— Женя, бля! — о-о-о, капелька раздраженности, и голос смутно знакомый. Рассуждать сквозь сон прикольно, ага.

— Малюжич, еб твою мать! — Опа… А это, оказывается, меня. А кто, интересно? А плевать, вставать настолько лень, и тело будто свинцом налилось.

— Если ты сейчас не выйдешь, я разобью тебе окно, и поверь, я это сделаю.

А вот такой расклад меня не устраивал. Порадовал тот факт, что мама с братом спят в дальней комнате. А окна у них выходят на другую сторону. Значит, орущий их точно не разбудил.

Выползаю из-под одеяла. Подхожу, ежась от холода, к окну.

И вижу картину: стоит Рома. Ноги на ширине плеч, руки сложены на груди. В черных джинсах, темном полупальто и с намотанным поверх шарфом. Начищенные туфли блестят в свете фонаря. Волосы уложены, и сигарета торчит во рту с алеющим угольком на кончике.

Так, стоп. РОМА? Мгновенно просыпаюсь. Открываю окно. Идиот? О, да-а-а. Я, так-то, только в трениках. Голый. Босой. И окно открыл, когда там от силы +5.

— Ты чего разорался? — пытаюсь возмутиться, игнорируя стучащие зубы.

— Спрячься, недоразумение, простынешь, и иди дверь открывай, — раздраженно кидает мне в ответ и идет в подъезд.

Мозг явно тормозит, отказываясь просыпаться. И буквально требует продолжения отдыха.

Иду, однако, открывать дверь, попутно глянув сколько времени — 3:45!!!

— Чего так долго? — нервно. Недовольно. Не успел я дверь открыть.

— Ты время видел, имбецил?

— У тебя 5 минут.

— А то что?

— А то я тебя прямо вот в таком виде вытолкаю на улицу и, усадив в машину, отвезу к себе.

И ни капли юмора в его тоне. Холодно. Резко. Жестко. Словно и не было такого прекрасного утра у нас. Он чужой. Другой. Спорить желания нет. Все равно вот с таким Ромой я в неравном бою. Начнутся угрозы снова и так далее, намного проще сразу согласиться и сделать то, чего он хочет.

Одеваюсь поспешно. Завязываю небрежный хвост. Волосы из-за того, что я с мокрой головой спать лег, на стог сена похожи…

— Причешись, — скривился. Чего? Я, блять, юмора не понял. Он мне будет еще указывать, как мне выглядеть? В корень оборзел?

— Мне и так неплохо, — спокойно отвечаю, пытаясь потушить вулкан негатива внутри.

— А я говорю, причешись, выглядишь отвратительно.

— А нахуй не желаешь сходить? — приподнимаю бровь, офигевший от его грубости. За что?

— Обычно на мой хуй все идут. На выход, — кивает на дверь.

Я в тихой ярости обуваюсь. Аккуратно захлопываю дверь и иду за ним.

====== Глава 18. ======

POV Рома

Мое позитивное утро подошло к концу на пороге студии. И плевать, что уже полдень, от этого не легче.

— Я сказал прийти утром, Роман, очевидно, ты плохо понимаешь, когда с тобой по-хорошему, — голос так и сочился ядом. От чего нутро сковывало холодным и липким, как смола, предчувствием.

— Что ты, я все прекрасно понимаю. Просто я спал. Нельзя?

— Один? — мгновенный вопрос. Такой простой и обескураживающий одновременно.

— Какое теб…

Договорить он мне не дал, резко встав, отчего ножки стула противно заскрежетали по деревянному полу.

— Отвечай, — резко. Зло. Глаза так и метали молнии. А желваки ходили ходуном. Я его не боюсь, в прямом смысле этого слова. Физически я спокойно положу его на лопатки. Да и огрызнуться могу, так что уши завянут, но он имеет чертовски хорошие связи именно в тех местах, где они мне необходимы. И посему мне стало страшно, какие последствия может иметь его гнев.

— Один, — твердо отвечаю, глядя прямо ему в глаза. Без тени сомнения. Убеждаю его своей уверенностью.

— Врешь.

Одно слово, которое начинает, как валун, рушить хрупкую конструкцию моей вежливости.

— А тебя, извините за грубость, ебет? — приподнимаю бровь, весьма красноречиво одарив его взглядом. Нагло. Дерзко. Если уступлю — растопчет морально, причем с едкой улыбкой и лучащимся самодовольством в глазах. Если весомо перегну палку — раскрошит нахрен, да так, что век не соберусь по крупицам. И о музыке, в плане широкомасштабном, можно забыть навек.

— О да, меня это ебет, мальчик. Во-первых, ты забываешься. Во-вторых, открыто хамишь. В-третьих, ты проебал встречу, ради которой я, мать его, поднял на уши очень занятых людей!!!

Он часто был грубым, мерзким, развратно-вульгарным ублюдком, но никогда не орал.

Ни разу за все время, что я его знаю. И потому я был в культурном, нихуя не мягком шоке.

— Ты мог позвонить, — пытаюсь хоть слегка скинуть вину со своих плеч.

— Я не обязан тебе звонить, я не твой менеджер. Я, блять, твой начальник. Я твой продюсер.

Которого я трахнул недавно…

Гаденькая улыбочка появилась на лице, что не осталось незаметным для Сергея.

— Я сказал что-то, что вызвало у тебя улыбку? — зловеще, так, что волосы на затылке встали дыбом.

— А я вспомнил то, что вчера произошло. Весьма интимного характера, с твоим участием.

И кто за язык тянул? Сам же себе могилу рою, но упертость и желание хоть немного поумерить пыл собственного начальника берут верх над благоразумием.

— Знаешь, что я тебе на это скажу? Меня могут трахать, или я могу это делать, когда угодно, где угодно и с кем угодно без каких-либо для МЕНЯ последствий. Чего о тебе, орешек, не скажешь.

Гребанная правда. Резануло и задело. Сильно. Вот он — великий облом, милок. Нарвался? Молодец. Теперь мне будет разнос — в лучшем случае. И полный пиздец — в худшем.

— Отныне обращаешься ко мне только на «Вы». Колкостей, ехидства, неприкрытого сарказма, грубости и хамства я в свою сторону не потерплю.

Мотаю на ус сказанное им. Молчу. Ибо чую, что если рот открою, снова напортачу.

Душу в себе все всплывающие негативные эмоции. Я ведь заслужил, по сути. Не засовывал бы в него член вчера, когда Женя у меня был, может, и пронесло бы. Хотя, похоже, не нужно было вообще что-либо делать с ним. Рамки нарушены — рабочий процесс испорчен. И что тут скажешь? Сам виноват.

— Контракт подписан на год. Следовательно, никакой личной жизни на протяжении подписанного срока. Никаких опозданий. Неповиновения. Полный отчет действий за сутки. И скажи спасибо, что я не требую детализированный. Мне достаточно голых фактов.

— Что-то еще?

— Да. Через полтора часа придет автор твоей новой песни. Которую я купил за собственные кровные деньги, дабы продвинуть тебя, бездарную задницу, хотя бы на низшие ступени пищеварительной системы шоу-бизнеса.

— Ясно.

— После встречи начнем работать над композицией. В 19:30 у нас ужин в ресторане с неплохим пиар-менеджером. После ужина мы идем на открытие нового клуба, где ты хоть как-то засветишься.

— И во сколько я буду свободен? – поинтересовался я довольно осторожно.

— Во столько, во сколько я этого пожелаю.

Сказал, как отрезал. Ни дать ни взять. И самое поганое то, что он совершенно прав в каждом своем гребанном слове. Понимаю, что буду торчать с ним долго, точнее, очень долго. Поудобнее усаживаюсь в кресле и жду.

Женя… Милый. Сонный. Удивительный. Прошло всего пара часов после того, как он ушел, а я уже безумно скучаю. Это неправильно. Это сбивает. Мешает. Компрометирует.

Я должен пахать, как проклятый, чтобы, наконец, осуществить мечту, а сам же вместо этого рушу еще не построенную карьеру. Глупо…

— Сходи за сигаретами.

Встаю нехотя, но двигаюсь на выход. Я не в том положении, чтобы ноготки выпускать. Не сегодня, по крайней мере. Очень надеюсь, что он вскоре отойдет и превратится в того, кем является, то бишь в надоедливого ехидного педика.

— А деньги? — спрашиваю, распахнув двери кабинета.