Влюблюсь (СИ) - "Anzholik" - Страница 8

— Ладно, я могу их забрать к себе?

— Конечно, твоя ведь физиономия на них, — махнула та и с уставшим видом ретировалась в ванную.

Загрузив в такси, замотанные в газету и сложенные в огромные пакеты, картины, я поехал домой. Объяснить то, что творилось в моей голове, было на грани фантастики. Во-первых, образ Жени всплыл в мозгу так явно, словно я видел его пару часов назад, а не более полгода. Во-вторых, меня терзали вопросы: почему? Почему он рисовал меня? Не смог забыть? Понравился? Он гей? А если понравился, то каков смысл продавать работы? А может, он заработать на моей внешности решил?

Блять, как же нужны ответы!!! Я стал рыться в телефоне, но вспомнил, что номер менял пару месяцев назад, а на новой сим-карте лишь самые важные. Дерьмо-дерьмо-дерьмо! Меня просто разносило нахрен от эмоций. Колбасило во все стороны…

Расставив дома в своей комнате картины, решил, что куплю другие рамки, эти мне не нравились. А после повешу их на стенку.

Женя… не зря он так заинтриговал меня тогда, испугал… Было в нем что-то загадочное, неземное, особенное, что цепляло. Без особой внешней привлекательности, он заставлял обратить на себя внимание, непонятный мне магнетизм. И контактов нет, надо попросить мать, чтобы связалась со своим знакомым и разыскала художника.

Я хочу, чтобы он нарисовал меня снова, а точнее срисовал с меня живого, я жажду видеть процесс.

====== Глава 9. ======

POV Женя

— Здравствуйте, Федор, что-то случилось? — аккуратно спрашиваю человека передо мной. Открыв дверь своей квартиры, кого-кого, а его я никак не ожидал увидеть.

— Женя, мальчик мой, к тебе сейчас придет твой первый клиент. Женщина, которая купила твои картины за баснословные деньги. И я не говорю, что ты плох, просто ты начинающий художник, а тут сразу такой куш.

— Подождите, остановитесь хоть на секунду, — воскликнул, пытаясь остановить этот поток. — Какая женщина? Какой клиент?

— Хозяйка одного из лучших модельных агентств купила все шесть твоих картин с тем парнем.

— Это я понял уже, деньги на счету лежат, и о сумме в курсе. Теперь про клиента, — прошу, внимательно слушая.

— Клиент ее… — Договорить ему не дал звонок в дверь. Рывком открыв ту, я впал в ступор. На пороге моей квартиры стоял Рома…

— Ах, вот и он. Здравствуй, Роман. Твоя мама меня очень убедительно просила просветить Женечку перед работой, но я не слишком преуспел и только пришел…

— Все в порядке, Федор Вячеславович, дальше я сам, — вежливо улыбается юноша, а меня уносит, нахрен, с этой галактики. Вышибает к чертовой матери, я просто стою и как дебил смотрю на все, что развивается вокруг меня, не в силах сказать и слова. Он здесь, стоит в моей квартире, улыбчивый, красивый и вкусно пахнущий. Стоит, делая вид, что мы незнакомы, но он сможет сам все уладить. Не помнит? Не узнал? Вряд ли, огонь кофейных глаз сразу дал понять, что последует расспрос, и что ответить мне ему? Какую придумать причину того, что я рисовал его?

— Конечно-конечно. Я освобождаю тебя, Женя, на время, что ты будешь им нужен, — пробормотал тот и вышел.

— Ты, значит, и есть тот самый Женя, — протянул брюнет, осматривая меня, словно я его новая покупка. Пиздец… Значит, не узнал. Хотя, это, возможно, к лучшему.

— Ага, — отхожу назад к окну, подкуриваю и сажусь на подоконник, глядя на него в упор.

— Ты будешь рисовать меня, пока мне не надоест, — самодовольно выдает.

— Да? Это ты так решил? – вскидываю бровь, не отводя от него глаз. Не так я представлял нашу встречу.

— И я заплачу, но не слишком много, — ухмылка наглая, победная.

— С каких пор клиент решает, во сколько оценивается работа? — в тон ему спрашиваю. Лебезить перед ним не собираюсь, какие бы деньги он не платил.

— Иначе я засужу тебя, — сказал, словно забивает последний гвоздь в крышку гроба моего.

— За что? — выдавливаю, едва не подавившись сигаретным дымом.

— За незаконное использование моей внешности в целях собственной выгоды. Ты не имел права изображать меня, а следом продавать картины без моего разрешения, — закуривает и все с той же холодной наглой улыбкой смотрит прямо мне в глаза.

Странный контакт. Странное противоборство между нами, оно лишь во взгляде. В реальности я не могу ничего ему сделать. Моей семье нужны деньги, того, что на счету, хватит лишь выплатить кредиты, сделать ремонт и обеспечить нам жизнь на пару лет.

— А я смотрю, ты уже успел все уточнить. Привыкший давить на слабые места? — не думал, что он такой, но признаю, образ бессердечного ублюдка ему идет, под стать, так сказать.

— Просто знаю свои права. Начнем? У меня все расписано по часам, ты тратишь мое личное время.

— Конечно. Мне называть тебя «сэр»? — ехидно спрашиваю и выкидываю лишь наполовину скуренную сигарету.

— О, не стоит, можно просто Рома. Но на «Вы», — рассматривает помещение, а после присаживается на мою кровать.

— И как мне вас рисовать?

— А как хочешь, так и рисуй, — скидывает пиджак и начинает стягивать майку.

— Ты, то есть, вы зачем раздеваетесь? — спокойно спрашиваю, несмотря на дрожь в конечностях.

— Я думал, ты хочешь нарисовать меня хотя бы наполовину обнаженным. У меня отличное тело, грех не запечатлеть.

— Меня твое, ваше… тело не интересует, гораздо более занимательным я нахожу передавать эмоции ваших глаз на полотне, — едва ли не с придыханием отвечаю. Как же бесит он меня в этот момент, весь такой из себя пиздатый, лишнее слово ни скажи, а то засудит, фу.

— Начинай, время — деньги, — отмахивается. Всего легкое движение — и с кончика его сигареты спадает пепел прямо на мой ковер.

Я привык очень бережно относиться к своим вещам, уважаю труд матери своей, которая чуть ли не ежедневно убирает квартиру. А особенно после той травмы я берегу ее, как зеницу ока. А тут сидит богатый мерзкий мажор и, сука, внаглую пачкает мое добро. Состроив максимально недружелюбную гримасу, убираю пепел с ковра.

— Для пепла стоит пепельница, а мусорить в своем жилище я вам не позволю, — не сумев сдержать эмоции, шиплю на надменного типа.

Семья — мое все. И как бы ни был я сдержан и в основном молчалив и дружелюбен, когда кто-то или что-то проявляет явное к ней неуважение, мое долготерпение меня подводит.

— Чистоплюй?

— Уважаю труд своей матери, — огрызаюсь и грубо ставлю пепельницу на кровать.

После моих слов он замолчал, а в глазах появилась задумчивость. Данный расклад меня порадовал. В тишине работается проще…

Сколько раз я представлял его, позирующего? Сколько раз хотел взглянуть в гущу его шоколадных глаз? И вот сидит он на моей же кровати и внимательно наблюдает. Его взгляд тяжелый. Скользящий по коже, отдавая зудом. Это и приятно, и мерзко одновременно. Что же именно перевешивает, ответить пока сложно.

Я заточил карандаш, достал чистый лист и приготовился творить. Каждому художнику нравится разная стадия работы. Например, я люблю самое начало. Мне нравится делать набросок, первые штрихи, неспешно вырисовывая общую картину. Следующий этап, который мне нравится — это детализировать уже созданное. Безумно нравится передавать эмоциональность глаз, устремленность взгляда и малейшую мимику. А не люблю я рисовать волосы… Терпеть ненавижу.

Поворачиваюсь и, прищурившись, высматриваю малейшие мелочи в его лице. Подмечая, что некоторые детали рисовал неправильно, вернее не со стопроцентной точностью.

Как только мой карандаш касается бумаги, все становится неважно.

Слышен лишь тихий царапающий звук грифеля по полотну и наше дыхание…

====== Глава 10. ======

POV

Рома

— Сергей? Я сегодня буду занят, срочное дело, так что до завтра, — коротко оставил сообщение ему на автоответчик и стал стрелой метаться по квартире, собираясь к «тому самому» художнику.

Я еду к нему, не до конца понимая зачем, еду, не зная и даже не догадываясь, какой может быть его реакция. Район довольно бедный, кодовая дверь сломана, лавочка, обшарпанная, стоит у облезлого подъезда. Моя машина, как яркое пятно, в этом омуте некрасивых вещей. Но я здесь не чувствую себя чужим, тут так… уютно. Нет давящей роскоши, нет вычурных девиц, нет этой глупой мишуры. Спокойно, тихо, размеренно. Как же отличаются части нашего города друг от друга. Всего-то через дорогу новый район, с новомодными тачками и разбалованными детьми.