Встречи (СИ) - Кир Юлия - Страница 19

Но Мэйтон ее перебил.

— Вот теперь, ты точно хочешь меня оскорбить девочка? — возмутился он, — Я же сказал, подарок!

— Но…

— Никаких «но»! Он твой, я подобрал его специально к твоей руке и цвету твоего ремня. Мне он все равно не подойдет. А обратно доброму гному, с любовью ковавшего сие чудесное оружие, я точно его не понесу! Он еще больше меня оскорбится.

Кейт, тронутая до глубины души, опять было полезла обниматься. Но Мэйтон вежливо отстранился.

— Просто скажи спасибо, этого будет достаточно. — Но Кейт опять замешкалась.

— Ну что еще?

— Понимаешь, я слышала, есть такая примета, что оружие можно только менять. Подарок, на подарок. А мне ну совсем нечем тебя отблагодарить.

Эльф задумался. Вот уж эти людские заморочки! Но возмущаться не стал.

— Мне кажется, что у тебя все-таки есть, что мне подарить. Лицо его было до одури серьезно.

Кейт изумленно на него посмотрела и обернулась в угол, туда, куда смотрел Мэйтон. Там, у двери, стояли готовые к выбросу ее старые башмаки.

— Я буду просто счастлив, принять от тебя сей чудный дар! — церемониально произнес он с легким поклоном.

Кейт, честно признаться, не понимала, шутит он или говорит всерьез. Но выглядел он так, словно она собирается дать ему в подарок не меньше мешка изумрудов. Она попятилась к двери, с сомнением взяв в руки свою измученную жизнью обувь, и поднесла эльфу. Он в свою очередь, передал ей нож в новеньких ножнах.

— Ну, что, теперь ты довольна? — Серьезно спросил эльф, держа ботинки на двух оттопыренных пальцах. Ничего не понимающая девушка кивнула. Тогда он развернулся и, размахнувшись, вышвырнул башмаки в распахнутое окно.

— На счастье.

— Огромное спасибо! — благоговейно прошептала она, уже вовсю любуясь красотой морозного узора стали, и рассеянно провожая краем глаза старую обувь.

Где-то далеко взмякнули коты.

Эльф брезгливо вытер пальцы о салфетку и разлил по бокалам оставшееся вино. Такое дело надо "обмыть"!

В море.

Кейт стояла на корме у фальшборта и смотрела на удаляющийся берег, с упоением вдыхая соленый морской воздух. Она впервые так близко видела море, и тем более парусные корраны. От восторга у нее перехватывало дыхание — они плыли в Итиль! Ветер теребил ее волосы, над головой скрипели снасти, хлопали надутые ветром паруса. Матросы суетились на палубе, закрепляя и проверяя такелаж.

Мэйтон купил два места в маленькой каюте и отсиживался там. Она же не могла усидеть на месте, и спросив разрешение у боцмана, стояла сейчас на юте и вглядывалась в горизонт, на почти скрывшийся Вейли.

Волны плескали о борта судна, обдавая ее мелкими солеными брызгами, а она только жмурилась от удовольствия и улыбалась неизвестно чему.

Утро у Кейт началось с плотного завтрака и сборов. Эльф, вставший раньше, сказал, что уже ел. Поэтому девушка позавтракала яичницей с молоком в одиночестве.

Пока Мэйтон бегал на пристань и договаривался о месте на корабле, она аккуратно сложила все свои новые вещи в новую сумку и с удовольствием удивилась ее тяжести. Такого количества одежды у нее еще никогда не было. Старый заплечный мешок эльфа стоял уже уложенный на его аккуратно заправленной кровати.

Сегодня Кейт решила надеть замшевые штаны и новую курточку. На корране наверняка будет прохладно, здраво рассудила она, да и путаться в складках платья как-то не хотелось.

Пришел довольный Мэйтон и сказал, что все устроил. Судно «Морская Тальпа» отходит через два часа, но прийти надо раньше, так как отдавать швартовы будут, отбив ровно двенадцать склянок.

— А почему судно «отходит», а не «отплывает», и зачем бить какие-то склянки? — с удивлением спросила Кейт.

Мэйтон пожал плечами, — Это специфический жаргон мореходов, — пояснил эльф. — Наверно, просто «отплыть» им не интересно, а склянки — это так часы они называют.

Кейт нахмурилась, переваривая информацию, и пожевав на языке новое слово «специфический», сама догадалась о его значении.

Потом, распрощались с Натаниэлем (эльфы, мудрено закрутив руки, пожали их друг другу). «Видимо, у эльфов так принято», — подумала девушка, с интересом наблюдая за их телодвижениями. А когда Натаниэль и ей протянул свою сухую, жилистую руку, она растерялась, ведь она так не умела, но старший, сам поймав ее ладошку, лишь дружески пожал. Кейт смущенно зарумянилась. Удивительно, но его ладонь оказалась мягкой и теплой. А почему она собственно думала, что она должна быть другой? Он же не пахарь, в конце концов.

Потом, пройдя по залитым утренним солнцем улицам, они вышли к пристани.

По сходням пришвартованных корранов носильщики спускали и поднимали тюки, мешки, вели мелкий скот, с криком «посторонись» скатывали бочки. Носильщики ругались с матросами, покупатели с продавцами, скрипели снасти, плескалась и хлюпала вода между быками причалов. Пахло солью, водорослями, рыбой, навозом и пряностями.

На приколе стояли три кора. Один одномачтовый, патрульный кор, а два других — большие торговые корраны. Двухмачтовые, внушительные. Именно из их недр сейчас шла погрузка-разгрузка.

Кейт во все стороны вертела головой, а Мэйтон, как всегда, попросил ее «захлопнуть вязанку (варежку), а то поморка нагадит». Кейт, уже привыкшая к его шуточкам, только панибратски ткнула его локтем в бок и посоветовала самому поберечь голову.

И действительно, посмотрев вверх, он увидел корову, поднятую на подъемнике и переправляемую на берег в сетке, из которой торчали, свешиваясь, ее ноги. Животина протяжно замычала и смешно забултыхалась. Эльф с поспешностью отпрыгнул в сторону. Еще не хватало "ароматной" лепёхи на голову!

Они подошли к самому крайнему коррану на пирсе. На его борту было написано название. Кейт про себя прочитала по слогам: «Мор-с-ка-я Т-аль-па».

«Интересно, а они в курсе, что в море эти зверьки не водятся, — подумала Кейт, — или они так специально назвали корран, чтобы подчеркнуть его связь между стихиями земли и воды. Чтобы злые духи не напакостили?»

Интересоваться у Мэйтона на эту тему Кейт не стала, еще не хватало его насмешек. В конце концов, какая разница, как называется их корран — главное, чтобы плыл, и не потонул по дороге.

Погрузка уже подходила к концу. Это был тот самый корран, который привез шелк. Именно о нем вчера говорил Хорек. Сейчас, на него грузили местное зерно.

Капитан, весь в черном, худой, словно сушеный сингиль, глазами как два холодных горных озера, был абсолютно лыс. Он стоял на палубе возле трапа и наблюдал, как боцман покрикивает на матросов, готовящих корран к отплытию.

Увидев приближающихся Мэйтона и Кейт, он коротко кивнул им, показывая, что заметил, и отвернувшись, стал тут же распекать кого-то из команды, не видимого им с низу.

— Эй, что вы там возитесь, словно дохлые селедки, клешню вам под ребра! Живей! Шевелим опорками, задуши вас спрут… — дальше, шла непереводимая на человеческий язык, отборная ругань.

Кейт подумалось, что скорее это было сказано для них, чтобы и они место свое знали, лишний раз не высовывались.

Оказавшись на судне, рядом с капитаном, Мэйтон отсчитал несколько монет серебром и передал их ему. Кэп, удовлетворительно крякнув, кивнул, подзывая какого-то Ревена.

С нижний палубы, через люк в полу, появился юноша.

Симпатичный темноволосый парень, с карими озорными глазами, одет он был довольно экстравагантно. Из-под завязанного на голове красного платка слева торчала одна длинная тонкая косичка с вплетенными в нее жемчужинами, а все остальные косички были связаны сзади и перевязаны концами того же платка. В левом ухе из-под косынки выглядывал, посверкивая на солнце, приличных размеров бриллиант, оправленный в серебро. Поверх дорогой эльфийской рубашки с широкими рукавами была одета кожаная черная жилетка, разукрашенная большим количеством серебряных наклепок. Шею и руки украшали разномастные шнурки с ракушками, камешками и отлитыми из металла фигурками. Весь ансамбль завершали замшевые штаны и высокие кожаные сапоги с большим количеством ремешков и застежек.