Встречи (СИ) - Кир Юлия - Страница 28

Он и так, был магом от рождения — как и все эльфы. Только людям знать это совсем не обязательно.

Но у него была причина терпеть все это. И причина, как он считал, весомая.

Эльфья магия отличалась от человеческой прежде всего подходом. Эльфы черпали силу из природы — солнечного света, огня, ветра, воды, растений.

Если представить, что энергетические потоки, окружающие мироздание, стали бы вдруг видимыми, то они опутали бы все вокруг, словно нити — переплетаясь, завязываясь в узлы, а узлы, образовывали мощные каналы.

Как правило, такой «подключенный» канал, имело каждое измененное в его долине Древо. Именно умение подключаться к этим каналам, составляло основу магии эльфов. Естественно, все зависело от таланта и умения удерживать их, преобразовывать в собственную силу и отдавать вовне.

Люди, по большому счету, тоже черпали энергию из эфира, но несколько иначе. Они собирали те крохи, что оставались в полостях между этими нитями-каналами. Подключаться к самим каналам, могли лишь единицы. В основном, им доставалась лишь незначительная часть той силы, которой пользовались эльфы.

Поэтому, они помогали себе химическими декоктами, создавая гремучую смесь из живого и не живого. Не умея удержать ее надолго, они заключали силу в различных магических предметах: талисманах, камнях, и даже книгах. Вот это — и было интересным для Мэйтона. Он хотел совместить магию людей и магию эльфов. Понятно, не он первый и не он последний, но на данном этапе ему было это интересно.

А ещё пресловутый технический прогресс!

Гномья наука на месте не стояла. Они экспериментировали с химией, металлами и камнем. Это они додумались до жидкости, которая долго и хорошо горит. А недавно, пошел слушок, что ушлый умелец придумал агрегат расплёвывающий оную из трубки. Экспериментальный образец стоял пока только в пещере и плевал огнем по светящимся грибам, но тут совсем не далеко и до применения в оружии. Говорят, что огненный меч будет чудо как хорош!

Для поступления в это заведение всего-то и понадобилось, что скинуть себе половину возраста, да прикинуться бедным родственником.

Вот второе, как раз, было самым трудным. В первую очередь перед своей совестью. Но Мэйтон считал это, всего лишь высокой платой за почерпнутые знания.

Тем более, где-то глубоко в душе, сидела крамольная, нехорошая, разрушающая мысль о том, что его тоже предали. Свои.

Не остановили вовремя, не дали сказать, оспорить, оправдаться. И вот теперь, он, таким образом, мстил. И им. И себе.

Им — за то, что так просто отпустили, что не пытались искать.

А себе — за то, что не смог вовремя остановиться.

Из всех наук человеческой магии последнее время он довольно много времени уделял некромантии. Эльфы некромантией брезговали, не беспочвенно, впрочем, почитая ее «грязной бесполезной волшбой». Именно так они о ней и отзывались. Считали, что не следовало тревожить покой ушедших в Свет. Придет время, и они вновь возродятся в новом теле, и если будет на то промысел свыше, воскресшие, встретятся с еще живущими.

Естественно, Мэйтон занимался этим не в открытую. (Факультет-то был у него совсем иной — боевой магии, а у Кейт — травологии и целительства). Так-как постигать некромантические науки позволялось только по окончании школы и при надзоре старшего наставника. Их наставник явно обо всем догадывался. Не такой и дурак, но молчал. Пока.

Видимо, подозревал, что опыта у эльфа не занимать.

Целью Мэйтона было переселение души. Причем, души давно ушедшей в Свет.

Высшие маги делали такое, но лишь с недавно умершими, а вот с давно покинувшими этот мир, официально не пробовал никто.

Давно умершим, считался тот, кто покинул этот мир, больше двух круголет назад, и по теории, мог уже переродиться в новом теле. И тогда, произойдет непоправимое — можно нечаянно лишить жизни уже новое, живое существо.

Некромантия, однако, немного разочаровала его, но надежда еще была. В последний круголет, он, было, забросил это дело. Но блуждая вчера по рынку, от нечего делать, он познакомился со старым торговцем рукописями. Они разговорились и тот показал ему несколько потрепанных бумажек. Мэйтон мазнул взглядом и все понял — вот оно! То, чего он так долго не мог найти.

«Определение и нахождение искомой души по энергетическому выбросу в Ином». То есть не просто придется вызвать чью-то душу, а выковырнуть ее вместе с куском Иного, и перенести в новую оболочку. Дело необыкновенно трудное, что утянешь за собой не известно. Но эльф решил рискнуть.

На сегодняшнюю ночь назначили сделку.

Солнце поднималось все выше, заливая комнату золотистым светом. Скользило мягкими лучами по корешкам книг, аккуратно расставленным по полкам, блеснуло солнечным зайчиком, зацепив небольшое зеркало у входа и прокравшись по стене, осветило шерстяной гобелен с изображением герба его факультета: прямоугольник, в виде вертикального полотнища с раздвоенным нижним концом. На темно-синем фоне — широкое золотое кольцо, в которое заключен оранжевый язык пламени, с золотым энергетическим шаром внутри. Рядом, также расположенные по кругу, шесть девятиконечных белых звезд, символизирующие шесть факультетов академии.

Приятный ветерок колыхавший тонкие шторы на окне коснулся его лица, пошевелил длинные темные волосы, одарив запахом цветущего неподалеку верескового дерева. Мэйтон перевернулся на живот и посмотрел в открытое окно.

Далеко-далеко, за Полуночным кряжем и Внутренним Морем, за непроходимыми лесами, в утренней сиреневой дымке тонкой синей линией растянулись Пограничные Горы. Там, в уютной долине у моря, был его дом — Нэрт-а-Нэлл.

Он тяжело вздохнул и отвернулся. Пора было вставать.

В дверь комнаты настойчиво постучали. Мэйтон даже не шевельнулся.

Через секунду настойчиво забарабанили. Подкатив глаза к потолку и вздохнув, неспешно встал и обернувшись простыней, пошел открывать.

Конечно же, это была Кейт.

Свежая, веселая, как всегда аккуратно и красиво одетая, она нетерпеливо постукивая каблучком по полу держала под мышкой два толстенных фолианта. Кинув взгляд на товарища, она побледнела от негодования.

— Ты еще не собран? — воскликнула она. Ты что, забыл, что сегодня нам раньше? Иначе не получится ничего! Связи в смесях, с восходом солнца слабеют!

Мэйтон выругался, и на ходу отбрасывая простыню на кровать, скрылся за ширмой.

Кейт ухмыльнулась, но взгляда от упругого эльфьего зада не отвела. Мужчины ее не особо интересовали.

— Мы опоздали! Учитель нас на клочки разнесет! — сетовала она. — И все из-за тебя, между прочим.

— Ну и шла бы одна, — буркнул из-за ширмы Мэйтон, — Чего приперлась? Травология, это твой любимый предмет, не мой.

Кейт задохнулась от негодования.

— Чего приперлась!? Да лучше бы спасибо сказал, неблагодарный, я тебя покрывать больше не намерена, и за тебя экзамен больше сдавать тоже! Я встала пораньше специально, чтобы за тобой зайти! А ты…

— Это кто еще за кого экзамены сдавал! — возмутился эльф, что даже выглянул из-за ширмы.

Кейт надула губки, и развернулась было уходить, но Мэйтон, уже одетый, спешил с учебниками ей на встречу.

— Не злись, я готов. — Примиряюще сказал он, и чмокнул её в щеку. — Кстати, доброе утро.

Кейт фыркнула, но ответила тем же.

Очень неожиданно, но Кейт стала для него как сестра. По своей, родной, он часто скучал. И находил небольшое утешение, общаясь с этой несносной полукровкой.

Оба, выскочив из пирамиды общежития, побежали через двор Академии, здороваясь на ходу со спешащими по своим делам студентами и учителями. Войдя через парадный вход главного здания, вместо того, чтобы подняться по широкой, залитой утренним солнцем лестнице, они наоборот, обогнув ее справа, нырнули вниз, в тень, и стали спускаться в подвал.

Там было прохладно и тихо. Словно попадаешь в другой мир. Тут совсем не чувствовалось яркого осеннего утра. Казалось, что полумрак и безмолвие царили тут вечно. Пройдя длинным коридором, освещенным редкими магическими световыми шарами, до самого конца, они спустились еще ниже на пролет. И почти бегом кинулись налево. По обеим сторонам широкого коридора, было много одинаковых дверей. Здесь располагались химические лаборатории, и уже издалека чувствовался едкий специфический запах смешиваемых настоек и декоктов. Наконец, добежав до самого конца, они остановились, и с трудом переведя дыхание, постучали в массивную черную дверь.