История. Тетралогия - Быков Сергей - Страница 63

   - Человек, как правило, начинает думать о ней, когда её теряет - криво усмехнулся я - но, зачастую к тому времени, бывает слишком поздно .

   После недельного отсутствия вернулась лодка с ребятами. Дело было ближе к полудню, и мы с Хатаком сидели под навесом, когда за плетнём показалась голова Хвата. Одна! А где спрашивается ещё две? Стало слегка тревожно. Но глядя на невозмутимое лицо, уверенно подошедшего парня я успокоился.

   - Хао Вождь и Великий шаман! Хао Главный Охотник!

   Это что ещё за нереальный официоз? Кажется, я рано расслабился!?

   - Что случилось? - опередил меня Хатак.

   - Все в порядке, уважаемый Хатак. Все живы и здоровы, слава стихиям. Лодка цела, мы привезли и слюду, и цветные камни .

   - Уф! Так какого хрена, ты, недоношенный долбодятел нас пугаешь - завелся Хатак.

   - Погоди, старый! - Тормознул я его - Мне кажется, Хват не договорил. Ведь так?

   - Да, Великий шаман, я привез ещё двоих людей! - Прямо глядя в глаза, твердым голосом ответил Хват.

   - Вот как? Интересно?!

   - Учитель, ты поставил меня главным в этом походе с правом решать, что делать, если возникнет неожиданная ситуация. Форс-мажор - сказал ты. Он как раз вот и есть - парень слегка замялся, но тут же собрался и твёрдо продолжил - Прости, Учитель, я не мог поступить по-другому!

   - Да? И почему?

   - Учитель тебе нужно посмотреть на этих людей самому, и тогда, возможно мне меньше придется объяснять.

   Я внимательно окинул взглядом решительную фигуру парня.

   - Ну что, старый, пойдем, посмотрим кого притащили эти оболтусы нам в нагрузку!

   "Да-а-а!!!" - Мысленно протянул я глядя на сидящую парочку весьма колоритного вида! Женщина, или скорее девушка, небольшого роста, черноволосая, скорее милая, чем красивая и очень, очень худая. Но по сравнению с мужиком ещё ничего, то и вовсе костяной остов, но зато какой остов ! Я не антрополог, но провалиться мне на этом месте, если он на половину не неандерталец. Ростом он был, пожалуй с меня, мощные надбровные дуги, слегка выдвинутая вперёд нижняя челюсть, неслабый шнобель крючком, и преизрядно волосат. А в общем - красив как гамадрил! Широченные плечи, бочкообразная грудная клетка, длинные руки, всё это когда-то, видимо, покрывали бугры могучих мышц, хилые остатки которых всё ещё виднелись на теле. Но самое поразительное было в том, что левая нога, ниже колена, у него отсутствовала. Шла-шла, а на середине голени обрывалась неровной культёй. Красной, как видно недавно только-только зажившей. А ещё на левой руке, экое одностороннее невезение у мужика, не хватало мизинца и безымянного пальца, а также части ладони. Так что на конце руки у него была жуткая трёхпалая птичья лапа. Вот же ведь, итить-колотить, встрял где-то дядя неслабо. Как вообще жив то остался, с такими ранами. Лишний раз убеждаюсь, всё-ж предки были покрепче на излом, как не крути.

   Увидев меня подходящего с остальными, он неуклюже стал подниматься, опираясь на массивное копьё. Девушка проворно, и как видно привычно, поднырнула ему под мышку, стараясь изо всех своих слабых силёнок ему в этом помочь. Бросив, на секунду, полный благодарности и нежности взгляд своих тёмно-карих глаз на девушку он перевёл его на меня .

   Воля, спокойствие, ум и, я бы даже сказал, мудрость - вот что я увидел в этом взгляде. Воистину - глаза зеркало души! Увидеть такое в глазах записного абоминога - это полный разрыв шаблона.

   - Хао, Великий шаман Горький Камень - густым, слегка рычащим басом произнёс этот монументальный человечище - Тот, кого звали Угох по прозвищу Сын Старого, пришел к тебе, чтобы услышать Слово Судьбы!

   Вот так! И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что есть Слово Судьбы. Да или Нет! Жизнь или Смерть!

   - Что ж, добро пожаловать, тот, кого звали Угох Сын Старого и его женщина, к костру племени Русов!

   Поздняя ночь. Мы сидим возле рдеющего тихим пламенем костра и молчим. Давно уже накормлены, расспрошены и спать уложены нежданные гости. Впервые за долгие месяцы они наконец-то сыты, впервые за долгие месяцы они спят крепким спокойным сном, а не в пол глаза, вздрагивая и просыпаясь от каждого шороха. Впервые за долгие месяцы они наслаждались теплом живого огня. Удивительные люди! Как говорил Маяковский - "Из таких людей гвозди делать!" Ан нет, уважаемый поэт, мелковато для них это будет. Из них булатные мечи ковать разве что! Я всё время обалдеваю! Если верить науке моего времени, сейчас на земле проживает исчезающее малая горстка людей, а какие судьбы! Вот Хатак - воин, философ и путешественник, идущий за неведомым. Або Светлый Ручей - всю жизнь, ищущая знаний. Яр и Соле - оловянные солдатики, своей стойкостью заслужившие право на чудо! Или вы думаете не чудо, что к ним пришла помощь в виде странного дяди, который и сам незнамо каким чудом пришел к ним сквозь тьму тысячелетий?!

   Говорят, что Шекспир якобы слизал сюжеты своих бессмертных трагедий с греческих образцов - чушь полная. Приглядитесь, они ежесекундно вокруг нас: драмы, комедии, трагедии . Вот и Угох со своей возлюбленной Ша-Ша. Ша-Ша значит Тихая. Необычайно правильное имя для этой невысокой и можно сказать хрупкой девушки. Но это - тишина молчаливого гранитного утёса! Ну-ка попробуй заедь по нему кулаком! А может, это тишина бездонного лесного озера? Кто из смельчаков рискнёт донырнуть до самого его дна. Угох и жив только потому, что черпает силы из этой тишины.

   Сам Угох, как я и предполагал, был и вправду полукровка. Мать из Людей, отец из Старых Людей, то бишь родители кроманьонка и неандерталец. Как, почему, Угох не знает. Лет до десяти он жил в племени отца, которого естественно не знал, там он получил своё родовое имя - Угох, которое не переводилось никак. Жилось ему, конечно, не сладко, не свой - не чужой. Но мать его любила. Он помнил эти ласковые руки, эти прохладные пласты мха которые она накладывала на много, много раз побитое тело. Эти маленькие кусочки съестного, которые она по-тихому совала ему в рот. И голос, ласковый голос, который обещал, что скоро станет всё хорошо, когда-нибудь станет всё хорошо. А чтобы быстрее стало всё хорошо, Угох очень быстро покинул детство. Оно у первобытных детишек и так не длинное, а у него оно было совсем-совсем короткое. Там же он приобрёл многие привычки, от которых впоследствии так и не избавился, и они очень раздражали новых соплеменников обретённых, после того как их с матерью в один, далеко не прекрасный день, без всякого объяснения, взяли и выгнали. Опять же - за что, почему Угох не знает. Но Старые Люди - добрые люди! Просто выгнали! Могли убить и съесть, у них это запросто.

   Как шли они тогда, через бескрайние дикие просторы, одинокие, беззащитные - это отдельная история. Повезло, что хоть лето было. В этом-то походе Угох совсем повзрослел. Нет, не телом - душой. Сильно повзрослел. Было тяжело, но у матери был Угох, а Угоха была материнская любовь. Они дошли.

   В племени Большого Оленя, куда их с матерью приняли, жилось тоже "весело". Там тоже были вполне добрые люди. Мать пошла третьей женой удачливого охотника, делать самую тяжелую и грязную работу за объедки со стола, а Угох, которому дали кликуху Сын Старого, пошел, так сказать, "на улицу". Живи, как хочешь, а точнее как хочешь, так и живи! Но люди Большого Оленя всё равно добрые. Мать ведь могли и прогнать, а Угоха прибить, хотя жрать бы конечно не стали. Да, не стали!

   И в этом племени вроде как начали попервой поколачивать Угоха, но быстро прекратили. Как-то быстро он в рост пошел. И вот уже и ни втроём и ни впятером с ним не справиться никак. Да что там пацанва, взрослые охотники скоро не рисковали связываться с Угохом. А тут ещё и как охотник он стал весьма состоятельным. Полюбила его удача, сильно полюбила. Угох и сам не знает, откуда он знает - вот там, в кустах, затаился Большой Кот, там, через восемь рук ударов сердца из за большого камня на миг покажется косуля, или когда и почему именно сюда придёт на водопой свинья с поросятами. Он чувствовал, эта волчья стая равнодушно пройдёт мимо, а эта, если заметит, то непременно нападёт.