Любить человека (СИ) - "Mary Lekonz" - Страница 2

Под шумные песнопения длинная процессия двинулась к царскому шатру. Маттэйос машинально перешучивался с Птолемеем и Неархом, ближайшими стратегами царя. Он чувствовал присутствие Гефестиона в толпе, но никак не мог поймать его взглядом. Птолемей все-таки увлек дракона за столы, налил разбавленного чистой водой сладкого вина, подвинул блюдо с отменно приготовленной дичью. Маттэйос отвлекся на веселую застольную беседу. Оказывается, он проголодался, спеша через горные вершины и долины. Впрочем, лететь было относительно недалеко, ведь Александр уже направил свой взгляд в сторону родины Маттэйоса – в Индию и дальше, на край света. Там, среди заснеженных пиков Гималаев, и находилась страна Драконов.

Он слегка покачивался – алкоголь действовал на драконов приблизительно так же, как и на людей, но ощутимо слабее. Маттэйос чувствовал лишь легкий туман в голове, хотя все сотоварищи уже валялись на столах в невменяемом состоянии.

От царского свадебного шатра в сторону жилищ полководцев направлялся Гефестион. Он двигался медленно, своей вкрадчивой змеистой походкой, поднимая лицо к небу, словно вдыхая ночной воздух. Маттэйос следовал за ним, пытался запечатлеть в памяти каждый изгиб соблазнительного тела, каждый жест, взмах руки, легкий кивок головой на приветствия воинов.

У своего шатра молодой стратег остановился и вдруг привалился к вбитому в твердую землю копью, словно разом растеряв силы. Тонкие пальцы, так уверенно сжимающие в боях меч-ксифос, беспомощно цеплялись за древко. Плечи Гефестиона дрогнули.

Маттэйос вышел из тени. Он внезапно почувствовал боль влюбленного, который вынужден уступить любимого другому человеку. Пусть на одну брачную ночь, пусть женщине… Гефестион испытывал сейчас те же муки ревности, что терзали сердце дракона. Кажется, он неслышно шептал имя…

Камешек предательски хрустнул под ногой. Гефестион моментально выпрямился, повернул голову, но когда взглянул на Маттэйоса, красивое лицо выражало лишь спокойствие. Гефестион был достойным другом царя. Потрясающая выдержка. Синие глаза строги, чувственные губы изогнуты в улыбке.

- Ты заблудился между шатрами, Маттэйос?

Он знал его имя. Маттэйос и не надеялся на такую милость со стороны царского любимца. Это поразило дракона до такой степени, что мужчина подошел ближе, не отрывая взгляда от любимых глаз.

- Я… - он неожиданно для себя приложил левую руку к правой стороне груди, там, где бешено колотилось о ребра его сердце.

Немного неправильно для этого вида, но при трансформации Маттэйос где-то совершил ошибку и человеческое сердце теперь билось справа.

Гефестион не обратил внимания на такую мелочь, пытливо всматриваясь в почти незнакомого командира. На выразительном лице отражались все чувства, что переживал сейчас сам. Маттэйос понял, что выдал себя. Интуиция дракона подсказала признаться.

- Ты господин моей души, хилиарх*, - мужчина опустил голову, ожидая своей участи.

Услышал тяжелый вздох.

- На небе может светить только одно солнце, стратег. Прости… Маттэйос.

Гефестион скрылся в шатре.

Маттэйос не успел отойти к поющим непристойные куплеты воинам, когда высокая фигура в черном плаще метнулась под полог яркого пристанища Гефестиона.

- Гефестион! – послышался львиный рык Александра. – Негоже тебе, как обиженной деве, лить слезы в одиночестве. Разве она у меня первая жена? Как ты посмел печалиться? Обряд завершен, и я пришел к тебе за настоящей лаской и утешением. Гефестион…

Маттэйос быстро зашагал к кострам, чтобы не слышать ласковый смех любимого. Снова в объятиях другого…

Дракон смотрел в бездонное небо, пока Кратер суетился, отдавая последние приказы многочисленным слугам. Армия Александра расположилась в Экбатанах на зимовку. Основной лагерь разбивался за городом. Полководец с соратниками остановился в летнем дворце Дария.

Роксана, эта колдунья с глазами злобного мангуста… Маттэйос приставил к царской супруге в качестве подруг своих наложниц, и те постоянно меняли ее поганые зелья на воду и чистые напитки. Дочь бывшего правителя Оксиарта ненавидела царя и полководцев, покоривших гордое племя. И особенно Гефестиона, из-за которого Александр не мог подарить жене и империи наследника.

Гнилой сырой воздух с заболоченной реки отравлял все вокруг. Кого послушался Александр, когда принял решение остаться в этом гиблом месте? Сердце Маттэйоса привычно заныло. В последние недели он предчувствовал беду: она таилась в уголках глаз юркой молодой женщины, пылающей ненавистью, в гневном голосе полководца, принимающего противоречивые решения, в прозрачных слезах Гефестиона, украдкой стертых с загорелых впалых щек. Тоска мешала дракону мыслить ясно, держать человеческую ипостась в хорошем состоянии и настроении.

Он смотрел на приближающуюся черную точку и ощущал, как рушится мир. Сердце пропустило удар. Маттэйос вскочил на своего белого в яблоках жеребца и дернулся навстречу всаднику.

Птолемей не удивился, когда увидел скачущего к нему соратника, развернул вороную кобылу в сторону города.

Лишь через полчаса мужчины пустили лошадей рысью, давая передохнуть от бешеного галопа.

- Скажи мне, - громко попросил Маттэйос, смотря в напряженную спину Птолемея.

Воин попридержал свою вороную Ночь. Повернул голову. Он словно постарел за неделю, пока Маттэйоса не было около царского дворца.

- В городе болезнь, пришедшая с болот. Мы не знаем, как сказать об этом царю. Он твердо решил остаться на месте. И еще, Маттэйос…

- Гефестион, - одними губами выдохнул дракон.

Птолемей нервно дернул углом рта.

- После торжественных игр ему стало плохо. Мы сначала думали, отравился кислым вином. Но он до сих пор болен, тает на глазах. Александр в ярости. Крушит все вокруг. Зарубил личного лекаря и индуса, который напророчил скорую смерть обоим.

- А Роксана? – от страшного ощущения неизбежности у Маттэйоса потемнело перед глазами.

- Что станет с коброй? Жива и здорова.

Центурион без лишних слов взял повод короче, двинул шенкелем и поднял жеребца в галоп.

Маттэйос соскочил с коня, бросил поводья мальчишке, метнулся к знакомым покоям друга царя. Дворец встретил давящей тишиной и гнетущим мраком коридоров. Безлюдно. В горле зародился болезненный стон.

- Хилиарх в опочивальне Царя, - почтительно сказал кто-то рядом с Маттэйосом.

Дракон даже не понял, кто так вовремя дал ему столь точные сведения, бросился по запутанным лабиринтам бывшего украшения персидского города, к обширным комнатам Александра.

Полумрак спальни освещался смоляными факелами. Тяжелые кроваво-алые шторы затягивали окна. Лекарь в белых одеждах вытирал влажной тканью посеревшее лицо Гефестиона. Маттэйос опустился на колени перед широким ложем.

Гефестион так изменился за эти несколько дней. В уголках глаз собрались мелкие морщинки. Губы потрескались. Волосы потускнели. Лишь глаза жили на неподвижном лице, напоминающем скорбную маску. Истощенные руки и ноги мелко дрожали. Дракон втянул в себя воздух и выдохнул со стоном. Опоздал. Будь он здесь два дня назад, день назад, он смог бы спасти любимого. Теперь было уже слишком поздно. Коварный яд проник в каждую клетку юного тела, отравил кровь и мозг. Гефестион проживал последние минуты.

Ярко-синие очи вдруг остановились на лице центуриона.

- Скажи… моему Царю… Я умер с его именем… И улыбкой, как подобает воину…

Словно солнечным лучом вдруг озарилось его изможденное лицо.

- Александр… - он улыбнулся, выдыхая любимое имя вместе с последним глотком воздуха.

Лекарь отшатнулся, уронил чашку с водой на пол. Этот звук - разбившейся керамики, прозвучал для ошеломленного Маттэйоса, словно оглушающий рев камнепада. Не отрывая взгляда от застывшего, моментально ставшего ослепительно прекрасным лица, Маттэйос попятился к выходу. Прислонился плечом к стене. В жизни больше ничего не осталось. Он был пуст.