Котенок и незнакомец (СИ) - Баскакова Нина - Страница 22

— Хватит ныть! Терпеть не могу сопливых девок. — Он бросил эти слова сквозь зубы.

Я чувствовала его раздражение. Знала, что если он не успокоится, мне будет только хуже. Но слезы продолжали литься сами по себе. Мне было больно. Как он этого не понимает? Он такой сильный, взрослый, не мог понять простой вещи. Я плачу, потому что больно. Но он не понимал. Кто я? Вчерашняя школьница. А он? Он мужчина с большой буквы. Красивый, успешный. Уже сейчас он был директором компании, занимающейся перевозками. А ему всего двадцать четыре. Я им гордилась. Гордилась собой, что он обратил на меня внимание. Значит, я чего-то стою. Любовь? Нет. Любви не было. Уважение, доверие. Я верила, что рядом с ним смогу узнать много нового. Он удовлетворит мое любопытство. Я ошиблась. После его уроков я мечтала закрыть глаза и больше не просыпаться.

— Ты всегда будешь слабой. Твои достижения — это обман. Ты никто. Тебе никогда не добиться в жизни хоть какого-то результата. Будешь моей тенью. Безмолвной, покорной тенью. Слабые всегда должны быть в тени сильных. Другого им не дозволено. Понимаешь меня?

Интересно, этот страх когда-нибудь пройдет? Лежу без сна и смотрю в потолок. Слезы так и текут по щекам. Раньше я боялась темноты. Все время казалось, что выскочит чудовище и утащит меня куда-то к себе. Зря. Нужно бояться не своих фантазий, а живых людей. Как же себя жалко. И как же хорошо, что можно плакать и не бояться вызвать чье-нибудь недовольство.

— Кошмар приснился? — Голос Антона хриплый со сна. — Ты плачешь.

— Бывает. — А что еще ответить? Ухожу на кухню. Открываю окно.

Холодный чай. Тихо. Лишь ночь и ветер. Можно сидеть и думать. Только о чем? Все думы давно передуманы. Осталась лишь пустота. Антон садиться напротив. Мы молчим. Это молчание объединяет. Не напрягает. С ним приятно молчать. Спокойно.

— И как будем жить дальше? — Спрашивает он.

— А как ты хочешь?

— Не знаю. Смысла не вижу. — Он пожимает плечами. — Что заставляет тебя просыпаться каждое утро?

— Могу сказать, что сын. Но это будет лишь наполовину правда. Я еще не оставила надежду, что я личность. Я надеюсь, что смогу жить как хочу. Не по чье-то указке, а своей головой. Почувствовать себя хотя бы единицей, а не нулем. Хочу узнать, что есть в жизни помимо боли и страха. Научиться жить как все. Или понять, что я заблуждалась, и другой жизни нет. Потерять надежду и обмануться. Я хочу узнать, что значит Жить.

— Я уже потерял и смысл и надежду.

— Вижу. Антон, я не знаю, что с тобой произошло. Да, это и не особо важно. Для одного человека последней каплей может стать унижение, а для другого проигрыш, третий сломается при потере близкого человека. И каждый будет считать, что его горе самое сильное, а у других — мелочи. Люди любят себя жалеть. Только все это не важно. Ты даже не понимаешь, как это не важно. — Я вытираю ладонями лицо. Хватит плакать. Я уже выплакала свои слезы. Больше не могу. — Все решает лишь время, которое мы выделяем для жалости к себе. Одному нужна неделя, другому год, а третьему и всей жизни мало. Рано или поздно, человек приходит к мысли, что так дальше продолжаться не может. Нужно или жить дальше, или прекращать свое существование. Необязательно для этого прыгать с моста. Можно убить себя тоской, алкоголем. Сломать свою жизнь намеренно. Когда ты выбираешь первый вариант и продолжаешь жить дальше, то относишься к прошлому, как к полученному уроку. Он тебя меняет. Делает тебя добрее или ты становишь злым, обиженным на весь мир. Возможно, ты захочешь сломать жизнь другим. Сделать так, чтоб другим было так же больно, как и тебе.

Антон молчит. Слушает. Нет, он не зверь. Щенок. Кусается, дерется, но не грызет. Пока у него нет цели загрызть.

— И что в итоге? Ты ведь и себя уничтожишь и других за собой утянешь. Допустим, у тебя получилось бы изнасиловать Катю. Может еще какую-нибудь девушку. Рано или поздно тебя бы поймали. А дальше? В тюрьме затеял бы драку. Забили бы там тебя до смерти. И помер бы ты там, как пес бездомный под забором. Три штуки испорченных жизней. Твои жертвы, того человека, которого ты спровоцировал на убийство. А я еще не посчитала родных. Или ту девушку, о которой ты еще не знаешь, но что влюблена в тебя или полюбит. Все это того стоит? Твое горе стоит такого окончания жизни? Твои же враги только порадуются, что ты сломался. Они ведь этого только и добиваются. Хочешь — устрой им праздник.

Рассветная заря разгоняет тучи, осветив небо нежными тонами. Скоро взойдет солнце. Птицы уже проснулись и поют хвалебные трели, благодаря за новый день. Поют о своей любви, о своих радостях и печалях. А нам остается лишь слушать их песни без слов, которые так берут за душу. Потому что нет искренней певцов, чем птицы.

— Ты же не знаешь, что произошло. — Он говорит тихо. Его слова почти не разобрать.

— Хуже, чем вот это?

Я сняла толстовку. Нагота не стесняла. Да и не смотрел он на нее. В рассветных сумерках хорошо были видны шрамы. Антон промолчал. Только губы сжал. Теперь они походили на тонкую линию.

— И кто это сделал?

— Бывший муж. — Я вновь надела толстовку.

— Зачем?

— Он сильнее, и он так захотел. — Я повела плечами. Не хочу все это вспоминать.

Утро ворвалось в маленькую кухню россыпью лучей. Они покрыли стол, стены потолок. Отразились от поверхности граненного кувшина и волшебными брызгами заиграли на наших лицах.

— А чудеса все-таки бывают. — Я улыбнулась, наблюдая за игрой света. Ветер колыхал занавески. Он приносил свежесть нового дня. С восходом солнца стало казаться, что птицы стали петь громче. — Новый день может стать началом новой жизни. Главное решится на нее.

— Тебе надо больше улыбаться. Ты прям на фею становишься похожа.

— Это все волшебство. — Я рассмеялась. Новый день разогнал ночные кошмары. Принес легкость и надежду. — Вся наша жизнь ведь и состоит из таких моментов. Главное их замечать.

— Мама, я слышал твой смех. — На кухню вошел сонный Егор.

— Иди сюда, сынок. — Смеяться, улыбаться, радоваться. Пора всему этому наполнить нашу жизнь. Хватит слезы лить и бояться. Нужно начать верить в сказки. Тем более эта сказка сидит у меня на коленях и уже говорит.

Я отвела Егора в сад и пошла на работу. Через несколько часов появился Антон. Опять с бутылкой пива.

— Разве интересно напиваться с утра? — Спросила я.

— А все равно делать нечего.

— Так найди себе занятие. На работу устройся.

— У меня отпуск. Я на вахту катаюсь. Денег заработаю, пропью, прогуляю — еду опять.

— Антон, но это же не жизнь. Нужно к чему-то стремиться.

— К чему? Квартира у меня есть. Машина мне не нужна. Сейчас нагуляюсь, в армию осенью пойду. А там видно будет. Лер, я матери деньги отдал за квартиру. Так что за этот месяц уплачено.

— Так это твоя квартира?

— Угу. Вишь, какой я жених богатый. — Он засмеялся.

— Я тебе отдам деньги.

— Забудь. У тебя и так трат впереди много. Я сегодня опять умотаю на месяц. Потом в гости загляну.

— Глупости только не делай.

— Волнуешься что ли?

— Переживаю. — Ответила я.

— Нормально все будет, котенок.

Странный парень. И, да, я не хотела, чтоб он попал в неприятности, не хотела чтоб он их нашел. Я чувствовала в нем ту безнадежность и неуверенность, что испытывала сама, поэтому он и не был мне безразличен.

К обеду погода испортилась Небо затянулось серыми, мутными тучами. Но дождя не было. Мы с Егором решили пройтись и узнать, куда ведет дорога за нашим домом. Он молчал, но поглядывал по сторонам.

Грунтовая дорога проходила через густой про лесок, а за ним начинался частный сектор. Деревянные дома прятались за заборами. Здесь трехэтажные особняки соседствовали с низенькими покосившимися домиками. По дороге детвора гоняла на велосипедах. Рядом с заборами некоторых домов гуляли куры. Собака лежала под забором, высунув язык. На нас она покосилась сонными глазами и вяло гавкнула, а потом вновь легла спать. Около некоторых домов трава была не покошена. Выглядели они заброшенными. А у других домов были высажены цветочки и организован газон.