Земные громы
(Повесть) - Дынин Иван Михайлович - Страница 42

Амо Сергеевич встретил его улыбкой:

— Ну, рассказывайте по порядку.

— С подробностями?

— Конечно, с подробностями.

Елян был уверен, что вопрос решен положительно и готовился торжествовать. В глазах сверкали задорные огоньки, руками он в нетерпении теребил непокорные темные волосы. И Грабин на какой-то миг даже заколебался, стоит ли портить директору настроение. Оно и без того редко бывает хорошим. Но вопрос был слишком серьезным, а дело не требовало отлагательства. И Василий Гаврилович по порядку пересказал все, что услышал и увидел в Москве. Когда он слово в слово повторил заключение маршала, Елян сначала изумился, а потом буквально взорвался, начал ругать то свою доверчивость, то недальновидность тех, кто не захотел решить вопрос по-государственному и по-партийному. Грабин подождал, когда директор успокоится, а потом спросил в упор:

— Что будем делать, Амо Сергеевич?

— А как бы решили вы, Василий Гаврилович? — вопросом на вопрос ответил Елян.

— Я бы параллельно начал выпускать обе новые пушки.

— Но их никто не возьмет у нас.

— Они сами пробьют себе дорогу. Так ведь уже было с танковой пушкой.

— Хорошо, — с неожиданной решимостью согласился Елян. — Будем ставить ЗИС-три на поток. С самоходкой дело сложное. Тягачи мы пока не делаем.

— И тягачи выбьем, — обрадовался Грабин. — Я пойду соберу свой штаб, надо уплотнять график работ…

С первых дней войны лозунг «Больше пушек фронту!» стал девизом всех рабочих и всех отделов завода. Каждый вечер директор докладывал, сколько орудий выпущено. И хотя цифра эта росла, Москва торопила. Формировались новые артиллерийские части, их надо было вооружать. Стало уже правилом, когда орудия из заводских ворот сразу же направлялись в действующую армию, где их с нетерпением ждали бойцы.

Москва не только торопила, она и помогала. Вскоре после разговора Еляна с Ворошиловым на завод прибыл большой строительный отряд. Несколько тысяч человек начали возводить новый корпус, в котором предполагалось разместить два цеха для производства нормалей и противооткатных устройств. Елян приказал поставить прямо на строительной площадке будку, где он порой оставался на ночь.

Прошел месяц, и хотя цехи были недостроены, станки, установленные на фундаменты, уже начали работать. Из-за нехватки противооткатных устройств готовые пушки скапливались на заводском дворе. Елян, измученный бессонницей, с воспаленными глазами, встречал и провожал Грабина одной просьбой:

— Надо думать, Василий Гаврилович.

И Василий Гаврилович целиком отдавался заботам об увеличении количества и качества выпускаемых орудий. Он хорошо понимал, почему Амо Сергеевич в первую очередь обращается к нему. Ведь от его отдела в немалой степени зависели и успехи, и просчеты всего завода. Нередко одна незначительная ошибка могла затормозить дело и, наоборот, удачное решение повышало производительность труда сотен людей.

Однажды теплым осенним днем Грабин решительно вошел в кабинет директора и развернул перед Еляном несколько листов плотной бумаги.

— Что это? — удивился Амо Сергеевич. Обычно главный конструктор не знакомил директора с чертежами.

— Это план модернизации, которую необходимо провести на заводе.

— Сейчас? В такое время?

— Именно сейчас. От нас, Амо Сергеевич, требуют в несколько раз повысить выпуск продукции. Многое мы можем сделать за счет улучшения организации работ. Сыграет роль энтузиазм людей. Но и то, и другое имеет пределы.

— А вы, конечно, отыскали неисчерпаемые резервы?

— Вот именно, неисчерпаемые. — Грабин не уловил иронии в словах Еляна. — Смотрите сюда. Сейчас у нас в производстве находится пять артиллерийских систем. Каждая имеет свой затвор. Мы подумали и решили создать новый затвор, который подойдет ко всем выпускаемым на заводе орудиям. Вот он. — Василий Гаврилович развернул перед директором еще один лист ватмана. — Затвор проще в изготовлении, легче, надежнее.

Елян долго и внимательно рассматривал чертежи, запустив руку в черноту шевелюры. Наконец перевел взгляд на Грабина.

— Удивительно. Почему же сразу мы не додумались до этого?

— Наверное, по той же причине, по которой человек не сразу изобрел автомобиль и самолет.

— Отлично. Надо быстрее изготовить и испытать новый затвор.

— Но это не все, Амо Сергеевич. — Василий Гаврилович, отложив в сторону чертеж, просмотренный директором, аккуратно разложил на столе новый. — По такому же принципу необходимо провести модернизацию других узлов пушек, сделать их проще, технологичнее. Это даст нам экономию и металла, и рабочих рук.

— И сколько же деталей нужно модернизировать?

— Около семидесяти процентов.

Елян так и сел в кресло. У них была одна задача, но разная мера ответственности. Грабин имел дело с чертежами, которые при неудачном решении можно и отложить в долгий ящик и даже сжечь. Директор завода допускать ошибок не мог. Он руководил людьми, отвечал за выпуск каждого изделия. И хотя ему, опытному специалисту, была хорошо понятна выгода, которую несли предложения главного конструктора, он не мог сразу решиться на модернизацию. Как ни обоснованна, как ни продуманна она, трудно надеяться, что намеченное пройдет необходимые инстанции без сучка без задоринки. Переделка каждой детали потребует дополнительных затрат. Потом начнется доводка улучшенных деталей. Все это может повлиять на выпуск продукции, а в условиях военного времени такой просчет может дорого обойтись всем, кто в нем повинен.

А Грабин уже развернул очередной чертеж:

— Модернизируя детали, мы заботимся о том, чтобы их можно было использовать для крупносерийного поточного производства и для конвейерной сборки.

— Но для этого придется менять технологию производства.

— Обязательно!

— И как вы мыслите это сделать?

— Наши конструкторы вносят ряд предложений. — Василий Гаврилович развернул следующий лист. — Вот станок «Бютаст». Если использовать его станину на всю длину, на нем можно одновременно обрабатывать две детали, производить нарезку каналов не одного, а двух стволов сразу. Это увеличит производительность почти в два раза, освободит около сорока квадратных метров площади и четырех рабочих.

— Заманчиво. Очень заманчиво.

— Мы подсчитали, что можно увеличить выпуск орудий к маю сорок второго года в десять, а дальше — в двадцать раз.

— Но можем ли мы начинать такую работу без одобрения Наркомата? И не только Наркомата. О выпуске пушек ежедневно докладывают лично Сталину. Решим, Василий Гаврилович, так: все ваши предложения надо обсудить в отделах, получить одобрение партийных органов, а уже после этого будем докладывать в Москву. Если действовать необдуманно, можно загубить хорошую идею…

Разговор был окончен, Грабин собрался уходить, но Елян остановил его:

— Я прошу, Василий Гаврилович, оставить мне на пару дней все ваши чертежи. Хочу подробнее ознакомиться с ними.

Из кабинета директора вышел с облегчением, будто свалил с плеч тяжелый груз. Было уже поздно. Затемненный город спал. Только заводские корпуса жили обычными трудовыми заботами. Тяжело ухали прессы, пересвистывались маневровые паровозы, гудели станки. Решил, не заходя в КБ, отправиться домой.

Но не успел поужинать, как раздался телефонный звонок. Грабин снял трубку и услышал голос директора:

— Вас вызывает Москва. Машину выслали.

Василий Гаврилович вернулся на завод. Елян взволнованно ходил по кабинету.

— Звонил Поскребышев, — пояснил он, — просил быстрее найти вас, Василий Гаврилович.

Он набрал нужный номер и произнес короткую фразу:

— Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин.

Елян передал трубку Грабину. Сталин поздоровался с конструктором и, не ожидая ответа, заговорил о том, что положение на фронте создалось тяжелое, войска нуждаются в оружии.

— Очень прошу вас, сделайте все необходимое и дайте поскорее как можно больше пушек, — сказал Сталин и, помолчав, добавил: — Если для этого потребуется пойти на снижение качества, идите и на это.