Неприкосновенное сердце - Савицкая Анастасия - Страница 26

Поставив чемоданы, Адам пришел на кухню, обняв меня за талию, и уткнулся лицом в мою шею.

— Я остаюсь, ты ведь знаешь?

— Где? — спросила я в недоумении.

— У тебя. Ты сказала, что не хочешь, чтобы мы жили у меня, пока твои родители тут, зная, что мое предложение гораздо логичней. Значит, я остаюсь у тебя, — поцеловал он мою шею, легко прикусив кожу.

— Тут моя мама.

— Я не сказал, что буду трахать тебя каждый час. Я сказал, что остаюсь с тобой.

— Разве это не одно и тоже? — толкнула я его локтем.

— Нет, — сильнее прижал меня Адам к себе. — С тобой я начал путать день с ночью.

В кухню вошли мама с мужем, и Адам снова сказал Жану что-то на французском, целуя меня в щеку. Затем мужчины ушли в комнату, и я смотрела Адаму в след. Планировка моей квартиры для Эмили была отвратительной, но мне нравилась — кухню с гостиной разделала только арка, и я в такой момент могла смотреть на Адама, наслаждаясь его видом.

— Что готовим? — повернулась я к матери.

— Какие у тебя есть продукты? — открыла она холодильник.

— Практически ничего. Я жила у Адама, — избегала я смотреть ей в глаза.

— У вас будут потрясающие дети, — улыбалась она.

— Мам, перестань, — покачала я головой без тени улыбки. — Пожалуйста.

— Он на тебя так смотрит, — все не успокаивалась она. — Как на кусок мяса.

— Мужчина не должен смотреть на женщину, как на кусок мяса, — нахмурилась я.

Она достала несколько пакетов из морозилки, кладя их в микроволновую печь. Я же достала макароны из тумбы, собираясь делать стандартное блюдо.

— Милая, поверь, несколько лет в браке, и тебе будет нравится, что он смотрит на тебя, как на кусок мяса.

— Я часто причиняю ему боль, — смотрела я на спину Адама.

Мужчины сидели на диване и смотрели футбол. Я была дома. Нет, не в плане территории, просто тут был Адам. Я застыла на нем.

«Долго единственной целью моей жизни было саморазрушение. А потом мне вдруг захотелось счастья». Фредерик Бегбедер.

—Ты тонешь, Донна, — сказала мама, вырывая меня из раздумий.

— В чем?

— В Адаме. Он, можно сказать, твой океан, но в то же время твой спасательный круг.

— Нет, он тот, кто разбудил меня, — открыла я бутылку вина, наполняя им бокалы. — А на плаву меня держала Эмили.

— Красиво сказала, — сделала мама лоток.

— Слова порой бывают непредсказуемы. Мои причиняют боль тем, кого я люблю.

— Потому что ты такая, Донна. Ты говоришь, что думаешь, но... — посмотрела она на меня, прервавшись на мгновение. — При этом часто не думая совсем.

— Это правда, — грустно улыбнулась я. — Так что приготовим?

— Пасту.

— Пасту? — спросила я, с отвращением.

— Доченька...

— Давай, еще один совет, — перебила я ее.

— Донна, нельзя, чтобы мужчине слишком нравилась домашняя еда.

— Почему?

— Потому что он никогда не поведет тебя в ресторан.

— Ты только что сделала такое выражение лица, словно открыла для меня мир истины, — засмеялась я. — Что ты делаешь, когда хочешь уйти от мира?

— Покупаю платье, — улыбнулась мама. — Я серьезно, милая. Купи платье, и все решится само собой.

Вечером, когда мама с Жаном ушли в комнату для гостей, я приняла душ и, войдя в свою спальню увидела Адама, который лежал на кровати и читал какую-то книгу. Он был в очках, и я остановилась в дверях, наблюдая за ним. Мне кажется, что в какой-то момент я смогу все начать заново с кем-то, и, скорее всего, этим человеком будет Адам.

«Какие моральные ценности могут быть в мире, где курить начинают в двенадцать, а читать книги почти никогда?" Хит Леджер.

Я не помню, когда впервые прочла книгу и получила удовольствие. Но помню, что потом каждый раз, дочитывая очередную, начинала что-то заново. Кажется, так было всегда — моя непреодолимая жажда быть где-то в другом месте и чувствовать себя другой. Эти ощущения давали мне только книги. Меня часто мучает бессонница, и я никогда не тратила ее на мысли или любовь. Это всегда были книги, и я видела в бумаге свою жизнь. Свои чувства, как и пустоту небытия, я заполняла лишь этими страницами.

«Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в том, чтобы учится танцевать под дождем». Вивиан Грин.

Адам поднял голову и отложил книгу, улыбаясь.

— Не знала, что ты читаешь в очках, — не могла я перестать смотреть.

— Иногда. А ты?

— Я никогда не носила очки, — легла я на другую сторону кровати. — У тебя бывает такое, что ты хочешь оказаться в любом другом месте, кроме того, где сейчас?

— Да, — снял он очки.

— И что ты делаешь в тот момент?

— Я еду к тебе, — ответил Адам, обнимая меня, прижав к себе за талию. — Где бы ты ни был, тебе всегда нужен лучший друг.

— Сесилия Ахерн сказала это, — прижалась я к нему. — О чем ты думал в юности?

— О том, что после окончания школы у подростков должен быть год, когда он сможет насладиться самыми лучшими годами в своей жизни и понять, чего он по настоящему хочет.

Как я влипла? Как купидон мог стрелять, даже не спрашивая у меня, хочу ли я этого? Мы живем в циничное время, и больше нет такого понятия, как роман. Теперь это называется интрижка, которая сегодня есть, а завтра больше нет.

Адам прижал меня к себе, поглаживая мою кожу. Наши сердца так громко стучали, словно жили отдельной жизнью. Мне нужен был тихий причал после Алекса.

Любовь — это всегда хорошо. Просто мне нужна свобода и чуть-чуть времени разобрать в себе.

— Когда ты живешь в таком городе, как Нью-Йорк, встречаешься со многими женщинами, — тихо говорил Адам. — Со временем это так приедается, что в конечном итоге ты встречаешь женщину, которая не смотрит на тебя. И потом понимаешь, что тебе нужна та, которая просто сможет тебя рассмешить.

— Мне кажется, я не создана быть с кем-то.

— Ты создана для меня, Донна, и мы со всем разберемся.

— Почему ты все время встречался с разными женщинами?

— Я проводил с ними время, вот и все.