Неприкосновенное сердце - Савицкая Анастасия - Страница 8

— Ты прочла весь текст?

— Ты замечательная, и знаешь об этом. Просто думаешь, что все будет, как раньше, самой себе позволяя висеть на волоске. Но, Донна, не все люди одинаковы.

Я не собиралась наряжаться для Адама и даже не знаю, зачем иду с ним на свидание, но, как и он, я поняла, что хочу разгадать его. Хочу убедиться в том, что была права, или доказать, что все же тоже могу ошибиться. Я надела кожаные штаны, белую майку с V-вырезом, белые лодочки на небольшом каблуке и черную кожаную куртку. Работая сегодня, не покладая рук, я была в предвкушении. Если Адам приедет, заберет меня на лимузине и повезет в самый дорогой ресторан, то он не глубже, чем детский бассейн. Но черт возьми, я осознала, что хочу проиграть это пари самой себе.

— Привет, — сказал Адам, войдя в мой кабинет ровно в шесть.

Он был с огромной охапкой розовых роз, и я улыбнулась. Я всегда любила розы. Они вкусно пахнут и имеют шипы. Адам передал мне их, и от его касания я еле заметно вздрогнула. Его руки всегда были теплыми, в отличии от моих, и мои друзья теперь часто говорили, что я сдамся Адаму Майколсону. Меня это злило и забавляло в одно и то же время, несмотря на то, что я избегала разговоров об Адаме с близкими.

— Мне нравится, — сказала я, склонив голову. — Я про розы.

— Мне тоже, — смотрел он на меня с улыбкой. — Я про тебя. Ты очень красивая.

— Я знаю, Адам.

— Ты знала, что иногда скромность украшает?

— Слышала когда-то, но не до конца верю в это. Я считаю это выражение одним из легенд человечества.

Он засмеялся, а я не могла отвести от него взгляд. Адам был красивым, и я начала теряться в нем. Я была рада его приезду и решила, что за один вечер ничего сверхъестественного произойти не должно. Адам был одет в синие джинсы, белую майку и кожаную куртку. Его волосы не были слишком длинными или короткими. Они были идеальными. Он умел смотреть и улыбаться так, чтобы все женщины в десяти милях вокруг исходили от него слюной.

— Скажешь мне, что я нравлюсь тебе? — скрестил он руки на груди, смеясь.

— Я только научилась тебе улыбаться, не порти момент.

— Влюбляются не в лица, не в фигуры. И дело, как ни странно, не в ногах. Влюбляются в тончайшие натуры и трещинки на розовых губах, — сказал он, глядя мне в глаза.

— Красиво.

— Люблю стихи.

— Ну надо же, Адаму Майколсону нравятся стихи, — надела я куртку, и мы вышли из офиса.

— Ты думала, я люблю только покер и виски?

Я снова засмеялась. Он заставил меня что-то чувствовать, кроме неприязни, и это странно. Очень много лет, я никого не подпускала и привыкла к одиночеству. Всю жизнь я задавала себе сотни вопросов, и самые частые были обо мне самой. Кто я? Где мое место? Где я должна быть? Что делать? Мы сами выбираем город, в котором умрем, но я обзавелась пламенем вокруг себя. Может быть, все, кто окружал меня, были правы, и Адам в том числе? Но все же в глубине души я знала, что причина моего отстранения от людей и мира в целом — страх снова обжечься. Боязнь снова искать половину себя где-то еще.

— Куда мы едем?

— Ты любишь море? — улыбался Адам.

— А кто не любит море? — спросила я, как само собой разумеющееся. — Ты везешь меня на море? Не далековато?

— Возможно, — взял он меня за руку. — Но не сейчас.

Я хотела убрать ладонь, но не смогла. Он был другим сегодня. Не таким, каким я привыкла его видеть. В этом мужчине не было ни грамма серьезности. Не понимаю, как он добился такого успеха. Мы молча спускались на стоянку, и Адам сильнее сжал мою руку, когда я не могла даже в мыслях быть ближе к нему.

— Мы поедем на этом? — спросила я, увидев Харлей.

— Да. Тебе не нравится?

— Нравится, — улыбнулась я, мысленно вычеркивая еще один пункт.

Он завел мотор и, взяв мои руки в свои, обернул их вокруг талии. Автоматически напрягся, когда мои ногти вонзились в его торс, а я сама осталась практически без воздуха.

— Держись покрепче, малышка.

Это была вечность ради одного мгновения. В жизни нет одинаковых дней, как и двух одинаковых людей. Адам словно искал, чего нет в этом мире. Огонек, который каждое утро уходил от него все дальше и дальше, и он больше не мог коснуться его кончиками пальцев. Может, поэтому этот мужчина и был таким интересным? Адам не был таким, как все. Он выживал и жил, но также просто был, а не существовал. Этот человек никого не менял и никого никогда не звал за собой, пытаясь лишь остаться хозяином своей жизни.

Когда мы приехали, Адам помог мне стать на ноги и снова взяв меня за руку, повел в ресторан.

— Я сделал заказ за тебя, чтобы больше времени было на разговоры. Ты не против?

— Нет, — все еще находилась я под впечатлением. — Но, если мне не понравится, я буду делать другой.

— Договорились, — сел он напротив. — Расскажи о себе.

— Что ты хочешь узнать?

— Твоя семья?

— Мама — Мари, у нее новый муж, и живет она во Франции.

— И все?

— Нет, родни у меня много, но большая семья — заноза в заднице.

— Когда у тебя были последние отношения? — спросил он.

Я совсем не ожидала этого вопроса. Во мне перемешались множество чувств — злость, потерянность и грусть от воспоминаний. Я смотрела на Адама и каждый раз изумлялась его красоте, хоть это и не было мне присуще. Именно этому мужчине подходила фраза Маргарет Тэтчер: «Он так молчит, что хочется раздеться». Но в то же время при помощи своего напора и умения манипулировать он хотел раскопать меня. Раскопать то, что я слишком давно похоронила в глубинах, куда сама добраться не смогу.

— Ты знаком со мной даже не три года, и мы первый раз ужинаем. С чего ты взял, что имеешь моральное право лезть мне в душу и пытаться достать оттуда то, что и так лежит уже на своем месте?

Он смотрел на меня некоторое время, не проронив ни слова, а потом сказал:

— У тебя общее образование идет впереди специального, и иногда мне это мешает.

— Твоя очередь, — сказала я, когда нам принесли заказ.

— У меня богатое прошлое, но я, как и ты, не люблю о нем говорить.

— Я-то даже думать о своем не люблю.

— Зря ты так, — смотрел он на меня. — Ты удивительная. Ты красива, умна, добра и даже не отрицай это. Я видел, как ты заботишься об Эмили, и она о тебе.

— Это другое, — отрицательно покачала я головой. — Она не просто моя подруга, она моя семья. Я всегда буду с ней.