Неизвестные тайны России (СИ) - Северюхин Олег Васильевич - Страница 52

И вот они создали такую машину, а по-современному — управленческий аппарат, настроили ее и запустили в работу. И он успешно работает до сегодняшнего дня, расшибая кому надо лоб и вышвыривая из себя неугодных, вознамерившихся заменить шестеренку или выбросить целый узел для улучшения работы.

Самонастраивающийся механизм, который не могли сломать ни революции, ни перестройки. Этот механизм мгновенно приспосабливается к любой эволюции, не меняя своей сути.

Если сегодня взять и проверить всех чиновников группы «А» на знание ими компьютеров и компьютерных технологий, использование современных методов управления, то страна наша после окончания экзамена будет полностью обескровлена. Или останется человека два-три на своих местах.

И о каком же движении вперед можно говорить, если самые современные компьютеры стоят в начальнических кабинетах в качестве иллюстрации, что и мы, мол, тоже не чужды современным веяниям и используются в лучшем случае в качестве видео или музыкального проигрывателя, а такие же компьютеры у секретарш для раскладывания пасьянсов.

Как ни крути, а научный прогресс в нашей стране идет только по указке сверху. Будет директива — будет прогресс, не будет директивы — разойдись, какого хрена тут собрались?

Нашему бы народу да умную голову сверху поставить, а в голову эту мозги вложить, то понеслась бы русская тройка по неровному шляху нашего прогресса…

Хотя верится в это с трудом, потому что тройка в нашем понимании навсегда врезалась в качестве триединой задачи построения коммунизма и особой тройки в составе первого секретаря обкома, прокурора и начальника НКВД, наделенных правом вынесения любых приговоров без суда и следствия. Так на тройке можно принестись прямо к другой тройке и стоп, телега!

А недавно вызвали меня в одно учреждение на одной знаменитой площади, где работают люди с холодными руками, горячей головой и чистым сердцем (или все наоборот) и начальник их, повышенный с должности председателя до должности директора, говорит мне:

— А что вы скажете, если мы прямо сейчас одним росчерком пера вам, старшему лейтенанту запаса, присвоим звание полковника с выдачей окладов и пайковых денег, обмундирования всякого, пистолет именной и удостоверение в красной корочке, которое откроет вам двери всюду, а?

— Спасибо, — говорю, — за оказанное доверие, да только скажи я «да», как вы меня сразу через день на ремень, еще пошлете куда-нибудь портянки пересчитывать да зачеты по строевой подготовке принимать.

— Ну, что вы так плохо думаете о наших органах? — обиделся начальник. — Это в армии, а в органах совсем по-другому.

— Я, товарищ начальник, после университета сразу был в двухгодичники зачислен на Дальний Восток в центр управления группировкой спутников связи. Начальник Центра майор, умница необыкновенная, кандидат наук, однозначно стал бы начальником центра управления космическими полетами. И вот приходит проверка во главе с командующим. Начальник мой докладывает, что так вот и так, а командующий смотрит на него и говорит:

— Это что у тебя за прическа, майор? Ты где служишь? Ты какой пример подаешь офицерам и всем военнослужащим вверенного мне округа, а? — Поворачивается к порученцу и говорит, — Снизить в воинском звании на одну ступень, — развернулся и вышел. А в армии такие вещи делаются быстро, позвонили в кадры, через полчаса генерал прямо на спине порученца подписал приказ, другой порученец с майора погоны срезал, а кадровики смотрят — майора-то уже пора в подполковники представлять, а он капитаном стал и сразу срок службы у него взял и вышел. Как у поляков, думали с немцем повоевать еще, пол-Польши за спиной, повернулись, а там уже Красная Армия стоит. И уволили капитана. Через час командующий и этот приказ подписал. Получилось, что с волчьим билетом. Сейчас этот генерал в клубе военачальников заседает, мудрости военной учит, а капитан тот сгинул, ни слуху, ни духу. Такая вот участь у всех наших Левшей.

— Я же говорю, что это в армии, а вот в органах…, - начал оправдываться начальник.

— Знаем мы и органы, — не сдавался я. — В годы моего офицерства послали меня с отделением солдат на усиленную охрану границы на пограничную заставу на остров, половину которого китайцам отдали. Дали нам фуражки зеленые, погоны заменили. Смотрю я, а там офицер мне знакомый, старший лейтенант, портянки и белье пересчитывает, а записи в блокнотик на китайском языке делает. Мы с ним в университете познакомились, их ваше ведомство направило к нам в университет китайский язык изучать, чтобы стать военными дипломатами. Стоило ли язык иностранный изучать, чтобы портянки пересчитывать? Вот и органы ваши.

— Да это было в тот период, когда погранвойска были выведены из наших органов, а сейчас они снова в наших органах и сейчас с этим делом полный порядок, — уже бодро заговорил высокопоставленный человек…

— Конечно, когда войска вывели из органов, то у них каждый стал занимался своим делом, а как в органы вернули, то снова дипломаты поехали портянки считать, — подлил я масла в огонь.

— Ну, вот что, товарищ профессор, мне нужно ехать на совещание, поздравляю вас со званием полковника и до свидания, — не выдержал спора руководитель и быстро убежал от меня.

Так вот я и стал полковником, подчиняюсь военной дисциплине и требую это от своих подчиненных, но только тогда, когда они это заслуживают. Наш институт долго футболили в разные организации, пока, наконец, не нашелся самый спокойный хозяин, у которого на гербе девиз: «Отечество. Доблесть. Честь».

Хотя я и бурчал по-штатски, но кое-какую независимость себе выбил. А второе, подойдет к тебе человек служивый, которому право дано самому себе помощников выбирать, и скажет:

— Отечество наше в опасности. Помоги нам.

Не знаю, кто и как ответит. Представляю варианты ответов:

— Да я сейчас расскажу о вас во всех средствах массовой информации.

— Я обращусь во все международные правозащитные организации.

— А пошли вы все…

Ответ этот будет служить показателем здоровья нашего общества. Что было бы в древнерусские времена, если бы воевода на свое предложение-просьбу такие же ответы получил? Варианты ответов додумывайте сами. А он всего один.

В гости к Силаевым я выбирался почти ежегодно и стал как бы вроде родственника в их семье, хотя и жил в гостинице. Часто мы гуляли с Васей одни в парке, разговаривая на различные темы.

Вася рос и взрослел прямо на глазах. Он оставался обыкновенным мальчишкой, но мальчишкой, который знает свое предназначение в жизни.

— Я буду воином, — говорил он мне.

— Правильно, — поддерживал я его, — каждый мужчина должен быть защитником своей страны, воином. Изучишь военное дело, станешь офицером, будешь командовать десятками, сотнями, тысячами воинов и будешь настоящим защитником.

— Нет, я буду воевать один, — как-то задумчиво произнес Вася и добавил, — но для этого нужно очень много учиться. Нужно быть на голову выше своих врагов, но не дать им догадаться об этом.

Что-то и мне в последнее время стало казаться, что Вася намного умнее того мальчика, каким мы привыкли его воспринимать.

Я сидел на скамейке на аллее, усыпанной золотыми кленовыми листьями, и смотрел, как мальчик, расставив в стороны руки, падал на собранные дворником подушки опавших деревьев.

Я бы тоже принял участие в его игре, только возраст мешает. Хотя разве возраст помеха тому, чтобы каждый человек почувствовал себя ребенком? Я встал и направился к нему, как вдруг увидел огромного ротвейлера, несущегося прямо на мальчика.

Как всегда, собака была без намордника (нужен закон, чтобы хозяева бойцовых собак на прогулках надевали намордники на себя, если они не хотят надевать намордники на своих воспитанников).

Вася изготовился к обороне, я бросился ему на помощь, но вдруг между мальчиком и готовящейся к нападению лоснящейся собакой появился волк. Ротвейлер круто затормозил и, как шавка, поджав хвост, с визгом бросился наутек, не заметив и хозяина. Вася подошел к волку, обнял его, что-то сказал и волк исчез.