Гаджет. Война Феникса - Жеребьев Владислав Юрьевич - Страница 32

— Нас почти наверняка ищут, так что я бы не поехал через пост ДПС, — разумно заметил Зельдин, отправляя в рот кусок курицы в панировке. В кафе в этот день было людно, многие возвращались с дач, и потому помещение было наполнено шарканьем шлепанцев и криками детворы. Забрав свой заказ, друзья отнесли подносы со снедью в дальний угол зала и, расположившись за столиком, решили расставить все точки над «i».

— На тебе, Игорь, основная задача, — тихо, так, чтобы никто не слышал, произнес майор, однако детский гвалт внутри кафе чудесно скрывал их разговор. — Ты у нас пока на службе. Осторожно поинтересуйся, нет ли вокруг нас кипиша внутри ведомства и у смежников.

— А что мне сказать про отсутствие? Я же ни на телефонные звонки за это время не отвечал, ни контактов не оставил. За такое по голове не погладят.

— Ну, дадут по шапке и влепят выговор. Скажешь, что загулял с милой девахой, а может, и двумя. У нас коллектив мужской, поймут. Прилюдно не одобрят, но и порицать не станут. Понял?

— Да плевое дело.

— Теперь ты, Серега. Пробей по своим бизнес-связям, что они знают по поставкам нейрофонов. Мир-то имеет форму чемодана. Нам бы понять, где у этих чертей тут координационный центр.

— Думаешь, он есть? — брови Аллилуева удивленно взметнулись вверх.

— Да к гадалке не ходи, — отрезал Илья. — Ну не может широкомасштабная наземная операция не иметь наземную координацию. Там же нужно решения принимать, порой серьезные и быстро, а пока до штаба достучишься, тебе уже в тыл зайдут.

— И что мы хотим получить на выходе?

— Понять, как все работает. Я один хрен этим Меченосцам мало доверяю. Может, у координатора в кармане такой же парящий камешек.

— Понятно. Ты хочешь сделать в одиночку то, чего не смогла узнать сильная военная организация за последние десять лет.

— А вдруг? Никто же не предлагает брать их штурмом. Так, аккуратненько прощупаем почву, последим за трешерами, может, что полезное и выведаем. Никто еще от информации, которая способна нанести ущерб противнику, не отказывался.

— А ты что будешь делать?

— А я? — Прохоров нахмурился. Выходило, что ему самому действительно нечем заняться, и основная его миссия в заборе шмоток из квартиры да в простейшем навыке не засветиться. Ясно было, что трешеры обратят на него самое пристальное внимание, а заодно попытаются перекинуть в свою веру. Это для Ильи было фактом решённым, и оставалось предугадать, пойдут ли прихвостни чужих на вербовку, применят насильственный метод с нейрофоном или просто попытаются убрать. Последнее было сомнительным, майор все еще числился в рядах специального отдела, и его убийство вызвало бы резонанс в пока еще не до конца оболваненном, обществе, однако физическое устранение не стоило сбрасывать со счетов.

Разделились, договорившись встретиться через три дня ровно на том же месте.

Прохоров добрался до дома без приключений и еще несколько часов кружил по району, пытаясь заметить за собой слежку. Было это пустой тратой времени. Если кому и надо было его выследить, то наблюдение в первую очередь установили бы за квартирой, начали бы прослушивать мобильный и стационарный телефон, и, собственно, именно сейчас Илья занимался тем, что шел в расставленную ловушку. Телефон его, не в пример Крашевскому, новенький, блестящий, со стальным корпусом и большим экраном, был теперь выключен и лишен батареи. Сам же аппарат завернут в газету и аккуратно убран, еще рядом с кафе, в щель между зданиями. Это была, пожалуй, одна из немногих частиц правды, которая просочилась в кино и на телевидение. Любой телефон с подведенным питанием, пусть даже и в состоянии сна или полного отключения, без труда могли вычленить по передающим радиовышкам.

Сделать это было очень просто. Любой электронный гаджет имел запасное резервное питание, встроенное в печатную плату. К примеру, у компьютера, а точнее материнской платы, имелась батарейка, которая при отключении сохраняла тонкие настройки биоса, а также время и дату. Что-то подобное имелось и у телефона, и только долгое бездействие, до полугода, способно было вывести запасную батарею в ноль.

Обойдя свой квартал по аллее, завернув во двор и немного покружив по нему, Прохоров, к удивлению своему, понял, что наружки нет. Может быть, противник засел в квартире напротив, но фотографии нужно было забрать. Решение пришло само собой. К торцу дома подкатил фургончик, развозящий питьевую воду, и высокий тощий парень в синем комбезе и фирменной майке компании двинулся к дверцам кузова, чтобы достать и доставить до квартиры бутыли с водой. Суровые времена требуют быстрых и жестких решений, и уже через десять минут курьер, развозивший заказы, преобразился. Раздался в плечах, стал немного ниже, изменил прическу, но, если кто не следил за событиями, а таких в этом районе было очень мало, то метаморфоза не должна была вызвать подозрений. Поправив лямку на плече, Илья убедился, что связанный по рукам и ногам парень мирно дремлет в кузове, подхватил одну из банок с водой и ровным привычным шагом направился к собственному подъезду, надвинув кепку на глаза. Старушки, сидевшие у подъезда покосились сурово, но особого внимания появлению человека с бутылкой воды не придали, но где-то на краю зрения, на периферии, мелькнула белесая шевелюра.

Прохоров нажал на кнопку собственного домофона, сделав вид, что с кем-то беседует и, аккуратно приложив электронный ключ, скользнул в спасительную темноту лестничной клетки, быстро поднялся на пару этажей и занял позицию за мусоропроводом. Следили, точно следили, и миг, когда, похоже, был замечен финн, был не первым признаком параноидальной шизофрении. Дверь скрипнула, послышались шаги, и, не дожидаясь, пока эффект неожиданности пропадет, Илья нанес удар.

— Здорово, Джаси, — Удар пришелся ровно в горло, и альбинос, схватившись за поврежденное место, захрипел и сполз на пол. Еще один удар, по шее, выбил из него сознание, и, быстро подхватив бесчувственное тело на плечо, Илья взбежал на нужный этаж, отомкнул замок входной двери и ввалился в свою квартиру. Готов он был, впрочем, и к новой атаке, предполагая, что трешеры могли устроить засаду на родной жилплощади, однако та была пуста и прохладна.

Некоторое время понадобилось на то, чтобы связать пленника по рукам и ногам да соорудить кляп из стратегического запаса носков, хранившихся в комоде в прихожей. Теперь вражина не то что дернуться, пискнуть не мог. Благо, имея привычку занавешивать окна, Илья спокойно вошел в комнату и, окинув ее взглядом, вдруг в бессилии опустился на стул.

Осознание того, что привычной жизни теперь не будет, придавило его, как бетонной плитой. Мать Прохорова умерла в родах, и его воспитывал отец, старше своей покойной супруги на двадцать с лишним лет. На этот странный брак, состоявшийся еще во времена, когда Советский Союз был не далекой и неясной метафорой, а вполне себе реальной державой с ядерным потенциалом и площадью в две трети евразийского континента, посматривали косо, а когда Мария Прохорова умерла, так и вообще стало худо. Отец рассказывал, что родственники покойной супруги буквально возненавидели его, обвиняя в смерти дочери и приписывая ему самые страшные грехи.

Были у Ильи какие-то родственники под Саратовом, однако отец, старший Прохоров, с ними крепко поругался, отказавшись отдавать сына, и связь была потеряна. Папа приложил к этому руку, сначала переехав из Саратова в Москву, благо, место в одном из исследовательских институтов, а его ценили как талантливого научного сотрудника, он всегда мог найти, а потом спешное отбытие в Ленинград окончательно запутало следы.

Илья тяжело поднялся и, подойдя к журнальному столику, взял с него фотографию в рамочке. Там, еще молодые, совсем юная улыбающаяся мама в цветастом пышном платье и отец, чуть подслеповатый прищур, в очках, в старомодном костюме с широкими штанинами и пиджаком с двойным бортом, стояли, обнимаясь на фоне набережной то ли в Ялте, то ли в Анапе. Лица у родителей были счастливые, отец смотрел на мать с высоты своего немалого роста, и в глазах у него светилась нежность и любовь. Мать, доверчиво прильнув к отцу и обхватив его за талию рукой, глядела куда-то в сторону и тоже улыбалась. Это была единственная причина, по которой Прохоров, оперативник с опытом, набивший в подобных операциях немало шишек, пошел на вполне осознанный и такой же реальный риск быть схваченным.