Пепел и пыль (СИ) - "nastiel" - Страница 109

Беру пистолет и принимаюсь наносить удары рукоятью по железу. Бить приходится долго, и раньше, чем даёт трещину злополучный замок, начинает болеть запястье.

Последний удар, и звон металла сообщает мне о первой победе.

— Ну вот, — говорю я, открывая решётку. — Бронберт, ты можешь выходить.

Химера косится на открывшееся пространство как на что-то потенциально опасное для жизни. И вместо того, чтобы сделать, как говорю я, она пятится назад, цепляясь рукой и лапой за железные прутья за спиной.

— Не стоило открывать, — Бронберт качает головой. — Не стоило.

Сейчас, когда он виден мне чуть лучше благодаря фонарям, которые принёс Бен, я понимаю, что передо мной парень…. Или тот, кто когда-то был им.

— Почему?

— Я голоден. Очень голоден.

— Слава, — зовёт Бен. — Забыла, чем Христоф и Влас кормили своих химер?

Плотью.

Бронберт трясётся всем телом. Я разрываюсь между желанием спасти его и наконец выстрелить, избавив его от мучений.

— Ты знаешь, куда ушёл Христоф? — спрашиваю я.

Бронберт жмёт плечами (или мне так кажется; уже сложно отличить его перманентную трясучку от обычного незнания).

— Ты сюда поговорить пришла или разобраться? — спрашивает Бен.

— Мы можем сделать и то, и то, — отвечаю я. — Бронберт, ты пойдёшь с нами.

Я протягиваю ему руку. Меня ждут мгновения перед тем, как события пойдут по одному из двух путей: либо Бронберт вцепится в моё предплечье, и тогда всё будет кончено, либо он сумеет совладать с тем, кем стал, отыскав где-то внутри себя остатки того, чем он когда-то был.

— Откуда ты родом, Бронберт? — продолжаю я, пока тот не принял решение. — Кто ты?

— Индра, — произносит Бронберт. — Был индрой. Кто я сейчас, и сам не знаю.

Индра… Ничего такого я не помню. Вопросительно гляжу на Бена.

— Вы же закрыли свой мир от нашего, — говорит Бен удивлённо. — Как ты здесь оказался?

— Закрыли от вашего, но проходы в другие миры остались, в том числе и в Волшебные земли, которые с вами связаны. Я…

Бронберт обрывает сам себя, плотно поджимая губы и закрывая глаз. Его дыхание сбивается, становится рваным и частым. Бен хватает меня за кофту на спине и тянет назад.

— Если он сейчас нас сожрёт, я достану тебя на том свете, — говорит он.

— Я не верю в рай, ад и прочую чепуху, чтоб ты знал, — парирую я.

Вспоминаю об оружии я внезапно, когда рука уже сама тянется к нему на поясе.

И как по команде, Бронберт тут же успокаивается.

— Я в порядке, — шипит он, опуская голову.

Капли пота стекают по его подбородку и падают на пол.

— Мы вытащим тебя отсюда, если ты обещаешь держать себя в руках, — говорю я.

— Ты серьёзно? — Бен, кажется, не верит своим ушам.

— Да. Он может быть нам полезен.

Снова приближаюсь к клетке, в этот раз протягивая вперёд обе руки, как бы приглашая Бронберта к себе в объятья. Он делает первый шаг и тут же валится с ног. Я успеваю подхватить его за подмышки и удивиться, какой он тяжёлый по сравнению с тем, как выглядит.

Бен, нехотя, — (что прекрасно выражено на его лице и до ужаса портит непривыкшее к отрицательным эмоциям лицо Алексея), — помогает мне, подставляя для Бронберта и своё плечо.

— Ну, и как ты хочешь вернуть нас наверх, да ещё и с таким грузом? — спрашивает он, поднимая голову к дыре в земляном потолке.

— Нужно осмотреться. Тут наверняка есть лестница. Не умеет же Христоф летать.

— Ой, — Бен трясёт головой. — После всего, что произошло, я бы этому уже не удивился.

***

Сижу в коридоре на полу, прижавшись спиной к стене. Вася велел всем выйти из комнаты, стоило только уложить Бронберта на кровать. Он даже вопросов не задал, что уж говорить о позволении нам самим всё объяснить.

И от этого мне неспокойно.

— Прекрати дёргаться, — говорит Бен, толкая меня плечом.

Он, тоже игнорируя мягкие пуфики в коридоре, уселся на пол, и сейчас не сводит взгляд с моей дёргающейся коленки.

— Мы принесли химеру в дом, в котором я живу, — произношу я. — Ладно Вася, но что я скажу дяде и тёте?

— Так это не твоя семья? — интересуется Бен.

— Аполлинария живёт с родителями своего двоюродного брата, потому что её родной отец умер, когда она была ещё ребёнком, а мать… с ней у них скверные отношения.

— Добро пожаловать в клуб, — усмехаясь, говорит Бен.

— Но Вася смотрит на тебя так, словно никого роднее у него нет, — подмечает Нина. Она стоит напротив нас, скрестив руки на груди.

Я медленно киваю. Аполлинария и Вася близки. Эту связь я чувствую, и она очень похожа на ту, что соединяет меня и Даню в нашем настоящем. Родные люди не по крови, но по духу: брат, который готов принять неверное решение ради сестры, и сестра, которая готова броситься под нож ради брата.

— Он такой спокойный, — говорит Бен. — То есть, абсолютно. У него ни один мускул не дёрнулся на лице, когда мы перешагнули через портал и оказались в его комнате с индрой на руках.

— Индрой? — переспрашивает Нина, отлипая от стены. — Я думала, они перекрыли портал между нашими мирами.

— Так и есть. Они путешествуют перекрёстно.

— Кто-нибудь из вас может пояснить мне, кто они такие? — спрашиваю я.

— Индры родом из мира, который человек прозвал Подземным, так как местные земли погружены в вечный полумрак, — раздаётся третий голос.

Никто из нас не слышал, как открылась дверь, а потому ни я одна вздрагиваю от неожиданности. Вася прикрывает за собой дверь ногой; его руки заняты тем, что пытаются стереть с себя чужую кровь с помощью куска ткани.

— Белый глаз у него настоящий? — я встаю с пола. Непроизвольно, несколько раз вторю движению Васи, потирая руки. — Без зрачка?

— Да, — кивает Вася. — Особенность физиологии, точно как жёлтые волосы и дополнительный слой кожи, состоящий из окаменелости, покрывающей плечи, шею, спину, колени и голеностоп.

Так вот почему Бронберт оказался таким тяжёлым, несмотря на истощение!

— А теперь, пока наш гость отдыхает, вы, юная леди, должны мне кое-что объяснить, — добавляет Вася. — И, при всём уважении к вам, инструктор, наедине.

Бен и Нина переглядываются.

— Вы можете переждать в столовой, — Вася указывает рукой в произвольном направлении. — Попросите Лукерью, она накроет на стол.

Несмотря на спокойный тон, что-то в голосе Васи даёт понять и Бену, и Нине, что лучше с ним не спорить. Поэтому они кивают, бросают на меня по последнему быстрому взгляду и идут прямо по коридору, пока Бен, воскликнув: «Во!» не декларирует всему дому, что они нашли нужную комнату.

Вася складывает крохотное полотенце и прячет его в кармане брюк.

— Не забывай, — мягко произносит он, поднимая глаза на меня. — Я сразу пойму, если ты лукавишь.

Я киваю. Лихорадочно перебираю в голове подходящие ответы, пока делаю вид, словно что-то ковыряю носком ботинка в полу. Секунда, две, три. Сколько Вася готов ждать, чтобы всё ещё принять мои слова за чистую монету?

— На тебе боевое снаряжение, — говорит он. — Вы были на задании?

— И да, и нет.

— В ваше задание входила поимка индра?

— Не совсем.

— Похоже, вы спасли ему жизнь. Индра потерял много крови и не ел несколько дней. И это я ещё не говорю об операциях…

— Его зовут Бронберт, — перебиваю я.

— Хорошо, — соглашается Вася. — Но этот факт никак не перечёркивает всё остальное.

Кусаю щёку до тех пор, пока на языке не чувствуются ошмётки кожи. Сказать Васе, что это дело рук Христофа? Или признаться за взлом с проникновением? А может и вовсе выложить все карты на стол, в красках описав путешествие во времени и то, каким всё вокруг станет через добрые сто лет?

— Я… — начинаю я, но Вася встревает раньше, чем что-то членораздельное слетает с моего языка:

— Всё из-за того, что случилось с тем оборотнем?

Забавно, как быстро при малейшем упоминании то, что было запрятано, всплывает в памяти.

Это было моё задание, и я не справилась. Смерть погибшего оборотня теперь всегда будет на моей совести.