Кадетки - Чиркова Вера Андреевна - Страница 11

— Обычный человек с примесью вашей крови и незначительными способностями.

— Тогда почему же дед Ирхин отдал тебе свой пояс?

— Просто я самый близкий его родич по крови, — терпеливо пояснил Дирард прекрасно знавшему это Дуну.

— А о том, что такие пояса не могут носить просто люди, он тебе не сказал? — Дунвар поставил напиток рядом с другом и взял в руки ложечку, намереваясь его поить.

— Сказал. А ложку убери, я не умирающий. И пока не голоден.

— Это лекарство. И если не будешь пить, никуда не отпущу. А от ответа не увиливай.

— Ну хорошо… — Неохотно сделав первый глоток, Рад отодвинул руку лекаря, помолчал, тяжело вздохнул и сказал: — Ты забываешь о маленьком исключении из этого правила. Пояс может носить и человек, если у него кроме оборотней были в родне ведьмы или полуэльвы.

— Но беловолосые хозяева Эмаельгейл никогда не оставляли своих детей, — недоверчиво прищурился Дун. Несколько секунд рассматривал друга пристальным взглядом, потом хмуро добавил: — А ведьмы на Идрийском полуострове не живут. Им там магии не хватает.

— Ну вот видишь, — хмуро усмехнулся Рад, — я всегда вам говорил, что мне этот пояс не положен. Тебе он пойдет значительно больше, ты оборотень в седьмом поколении, травник и лекарь. Из тебя выйдет хороший вожак стаи… может, все же заберешь?

— Дирард! — свирепо рыкнул лекарь, и теперь он не шутил. Все флакончики в шкафу отозвались на звук его гулкого баса тонким перезвоном. — Ты снова?

— Прости, — кротко вздохнул тот и устало закрыл глаза.

— Не хочешь разговаривать, — усилием воли взяв себя в руки, безнадежно отметил Дун. — Значит, понимаешь, что не прав. Как там зовут тебя твои ученицы? Разбойником? Ну так это они тебе сильно льстят. Ты просто мелкий ярмарочный мошенник, знаешь, есть такие — набьют кошель галькой и с важным видом ходят по рядам, пробуют у доверчивых селян сметану и колбасы.

— Больше никогда ничего не расскажу, — хмуро пообещал Рад.

— И не надо. Теперь я буду рядом с тобой и сам во всем разберусь.

— Я же сказал!

— И я сказал. И могу напомнить, кому я слово давал за тобой присматривать. Но раньше не мог на этот ваш Идрийс попасть, да и магии не хватало. А теперь меня Год перенесет, вместе с парнями, и силой поделится.

— Когда он такое пообещал? — возмущенно нахмурился разбойник, приподнимаясь с топчана.

— Куда?! — тотчас прижала его к поблекшим травам тяжелая рука медведя. — А слово Год дал, когда тебя притащил. Я на него напустился, а он так и сказал, что один не успевает присматривать за всеми. Фанья ведь весь день возле своей госпожи.

— А за вами он успеет следить? — проглотив очередную ложку густого настоя трав и ягод на меду, угрюмо осведомился Рад. — В Тальзии ведь оборотням нельзя свободно ходить куда захочешь. Напасть могут в любом месте и в любое время.

— Но у нас амулеты не хуже твоего, — деликатно напомнил медведь.

— И коконы полные, — едко закончил за него Рад. Помолчал, поглядывая на спокойное лицо ничуть не смутившегося кузена, и нехотя признался: — Зато меня в таких вот случаях, как сегодня, спасает именно та, непонятно чья кровь. Словно кто окошко открывает — сила льется ручьем, и кокон стазу становится непроницаемым именно с той стороны, откуда грозит опасность.

— Так почему же тогда у тебя кожа на спине словно ошпарена? Разве Годренс не мог подлечить?

— Как только с крыши перестал течь жидкий огонь, кокон стал таким же, как обычно, — пожал плечами советник, — а одежда тлела. Ну и обожгло… А Году лечить я не позволил. С этим и ты прекрасно справишься, а ему держать защиту над всем поместьем.

— Тебе нужно учиться управлять своим даром, — твердо объявил Дун. — Не может кокон пропадать и появляться нежданно-негаданно, вызывать его ты должен по собственному желанию. Ведь, сам подумай, насколько твоя жизнь зависит от случая, от каких-то внезапных эмоций и нечаянных мыслей. Вот потренируешься несколько дней и поймешь, какие именно чувства мешают тебе стать хозяином собственного дара.

— Дун, ты думаешь, я не догадываюсь об этом? Но нет у меня на это ни сил, ни времени. Враги все время наступают на пятки, не дают ни передохнуть, ни подготовиться к следующей атаке! И если я на день отвлекусь, могут обойти.

— Надо говорить — наступают на хвост, — поучительно поправил Дун. — И послушайся нашего совета, попроси помощи у учителя Годренса. Магистры никому не отказывают, особенно тем, на кого нападают.

— Нет. Нельзя нам привлекать чужаков. Тем более — магов с плато. Князья и из-за меня на нее смотрят косо, до сих пор никто из королей не назначал советниками простых воинов, даже если они были трижды героями. А я еще и Годренса привел.

— Ну на нее они косо смотрят с тех пор, как погиб Иглунд, а она никого из них не выбрала себе ни в мужья, ни в регенты, — фыркнул Дун пренебрежительно, отставил чашку и скомандовал: — Повернись! Ну вот, теперь значительно лучше. Можешь одеваться. Вечером возьмем у Года зелье, я сам тебя намажу.

— И в кого ты такой упрямый? Не возьму я вас.

— Упрямый я в деда, как и ты. А возьмет нас Год, мы уже договорились, парни вещи собирают. Хотя он сказал, ничего не нужно.

— Там действительно все есть.

Дирард окинул взглядом каменные стены, чисто вымытые, но не завешенные даже шкурами, и огорченно стиснул зубы. Нужно бы сходить на ярмарку, купить им ковров, мебели, занавесей… но некогда. А денег Дун не берет, говорит, для них иметь свой дом — и так огромное счастье. Когда Годренсу удалось отыскать родню Дирарда, оборотни жили в небольшой охотничьей хижине на самом севере Арханы и держали все ценные вещи и младших детей в лесном шалаше. Избушка была занята ими самовольно, и в любой момент мог появиться законный хозяин.

Рад подавил расстроенный вздох, припомнив, как перепугались оборотни в тот летний день девять лет назад, когда на полянку перед хижиной вышли из портала двое хорошо одетых мужчин. Причем один был в серой мантии маглора. Годренс очень ценил подарок учителя и надевал только в тех случаях, когда опасался, что договориться миром не удастся.

Женщины мгновенно окутались седой дымкой коконов, похватали малышей, живших с ними в избушке, и самый ценный скарб и метнулись в чащу. Больше всего Рада потрясли в тот момент именно эти малыши — грудные, ползунки, больные… ни один из них даже не пискнул, не то чтобы зареветь.

Все мужчины, кто постарше и посильнее, встали за это время перед избушкой с самым покаянным видом, давая возможность уйти через окно в задней стене всем остальным, как они позже признались. И держали наготове не кинжалы, а кошельки, гадая, в какую сумму обойдется им самоуправство. Герцог Эфройский, почти единолично правивший в те времена Ардагом, был очень суров ко всем нарушителям закона.

Они очень удивились, прямо-таки поразились, когда Годренс вежливо осведомился, где можно найти Сенарга, сына Ирхина.

— А откуда вы его знаете? — еще не успел прозвучать осторожный встречный вопрос, а дверь избушки уже распахнулась и на пороге, опираясь на рогатину, появился согнутый годами и невзгодами седой старик.

Внимательно рассмотрел незваных гостей удивительно ясными желтоватыми глазами и неожиданно затрясся, как будто увидел нечто невероятное. Протянул руки, прохрипел какой-то непонятный звук и вдруг, выронив свою палку, упал с крыльца навстречу незнакомцам.

Дирард невольно шагнул в ту сторону помочь ему подняться, но оборотни и сами уже подхватили старика, бережно усадили на широкий пенек. А он все мычал нечто нечленораздельное, рвался к Раду, и по его морщинистому лицу светлыми каплями катились редкие слезинки.

В горле парня встал тугой комок, он и сам не смог бы сказать в тот миг ничего вразумительного. Только ощущал, как постепенно тает в душе намертво смерзшаяся глыба старых обид и злых подозрений, а на ее месте прорастает робкая, как первая весенняя травинка, надежда. И вместе с ней просыпается печальное понимание: вовсе он не предавал его мать, дерзкий и ловкий оборотень, сумевший перебраться через Восточные горы и пройти в Тальзию мимо бдительной охраны башни Салмейт. Их род тогда уже искал место, куда можно было бы уйти от бед и напастей родного Ардага.