Агент полковника Артамонова
(Роман) - Яроцкий Борис Михайлович - Страница 7

— У начальника уезда?

— Да. Но у начальника крепости учет более точный. У него не то, что на бумаге, а то, что в хранилище.

— Болгары там служат?

— Не знаю. Надо уточнить у моих друзей. Завтра праздник святого Ильи. Турки его не отмечают, это христианский праздник. Приглашают всю экспедицию.

— Пойдете вы один, но уже без фески. Завтра вы — болгарин христианской веры. Вы понимаете, для чего это?

— Чтоб не бросалась в глаза моя турецкая внешность.

— Не только. Вы — из России. Кому-то это нравится, а кому и нет. Есть среди болгар турецкие лазутчики?

— Есть. Встречал в Одессе. Он у Когана служит конюхом.

— И Когану известно, кто он?

— Думаю, что да.

— И вы об этом не доложили жандарму?

— Откуда я знаю, что жандарм не подкуплен тем же Коганом? У Рувима Когана есть компаньоны, Аарон Горвиц и Моисей Грегер, они торгуют пшеницей. Часто бывают в Турции. Однажды нашего конюха я видел в их компании. В Одессе, если надоело человеку жить, он обращается к жандармам, указывает на подозреваемого в шпионаже. И человек исчезает.

Одесские наблюдения Фаврикодорова давали основание предполагать, что со временем из бывшего волонтера, защитника Севастополя, выйдет толковый лазутчик. Он умел наблюдать, смотреть и видеть, чего не видели другие. Но для настоящего лазутчика этого далеко не достаточно. Главное качество, по которому происходит отбор в рисковую службу, это несомненная преданность Отечеству.

Отечество бывшего волонтера отняла Порта. Вернуть могла только Россия. Вся надежда, как говорили болгары, на деда Ивана. Верность деду Ивану и была тем главным качеством, которым обладал Константин Фаврикодоров.

Исподволь, незаметно для других глаз Николай Дмитриевич, пройдя основательный курс обучения в Академии Генерального штаба, преподавал азы разведслужбы человеку, для которого смысл жизни был в освобождении Болгарии от турецкого рабства.

Это были высокие слова, и он их почти никогда не произносил вслух. В Варне — произнес, но только однажды и одному человеку из числа своих старых, многократно проверенных на преданность Отечеству. Этого человека с ведома начальника экспедиции он оставлял как свои глаза и уши. Это был молодой, но смелый и опытный рыбак, умевший не только брать у крымских берегов ставриду, но и промышлявший контрабандой табака.

Начальнику экспедиции он назвал имя и фамилию своего будущего помощника: Атанас Кралев.

На празднике Ильи он встретился с Кралевым. И пока друзья пили выдержанное в липовых бочках вино и под музыку волынки исполняли старинные болгарские танцы, Константин и Атанас уединились в каморке, пригубливали вино, закусывали брынзой. Константин объяснял, что нужно будет сообщать деду Ивану, когда из-за Дуная с паролем придет к нему человек.

Вечером следующего дня, расплатившись с гостеприимным хозяином постоялого двора, с кряжистым седобородым греком, геодезическая экспедиция покинула Варну.

Гостеприимный грек помог экспедиции купить у цыган две пары лошадей и две добротные фуры с пологом из бычьей кожи. Теперь в случае непогоды было где укрыться от дождя и уберечь от влаги чертежную бумагу.

Покупкой Николай Дмитриевич остался доволен, хотя унтер Семиволос, знаток гужевого транспорта, не проявил восторга: за такие деньги — десять золотых рублей — можно было приобрести лошадей покрепче.

И цыган, продавший лошадей и фуры, тоже, видимо, не прогадал. Подбросил на ладони золотую монету, хотел попробовать на зуб, но, увидев на монете двуглавого российского орла, радушно улыбнулся: золото — настоящее.

В десяти верстах от Варны экспедицию нагнала ночь. Лошади не были уставшие, резво бежали по пыльной грунтовой дороге. Слева и справа тянулись виноградники.

— Присматривайте место ночлега, — распорядился начальник экспедиции.

— Но не в роще и не близко от дороги, — уточнил проводник. — По всей вероятности, сегодня нас будут грабить.

— Этого еще не хватало! — усмехнулся капитан. — Мы ровным счетом ничего не сделали. Это в конце работы, когда уточним карты. Будет для турецкого Генштаба добыча.

— Грабить нас будут не турки.

— А кто?

— Цыгане. Не случайно продавец лошадей подбрасывал на ладони золотую монету. Это сигнал, что нас можно грабить. И уже где-то у дороги шайка затаилась.

— И когда же будут грабить? В котором часу? — спросил с ухмылкой стрелок из Аккермана солдат Фоменко. Чтоб его не путали с его напарником, солдатом Хоменко, товарищи называли его только по имени.

— Микола, бердан твой заряжен?

— Всегда.

— Вот и держи его при себе. А грабят обычно перед утром, когда глаза уже ничего не видят.

Место для ночлега выбрали у подошвы холма. Если смотреть снизу вверх, на фоне темного звездного неба хорошо виден каждый предмет.

С фуры достали котел. Разожгли костер. Хоменко сварил кулеш, заправил его бараньим жиром. Поужинали. Стреноженные лошади паслись рядом.

Ночлег устроили под фурами и в фурах. Всю ночь бодрствовали только стрелки. Фаврикодоров настроил их на смертельную схватку с грабителями. Но, вопреки ожиданию, ночь прошла спокойно. Чувствовалось близкое дыхание моря. Бриз напоминал о себе бодрящей свежестью.

Перед самым восходом солнца на Рущук проследовал пассажирский поезд. У стен этой придунайской крепости обязательно нужно будет побывать. Крепость не рядовая. Крепостные орудия на добрых пять верст достают румынский берег. Геодезистам предстоит уточнить план местности. Но не сейчас.

На инструктаже профессор Обручев предупредил:

— Своими действиями вы туркам не показывайте, что вас особо интересует правый берег Дуная с его крепостями Никополем и Рущуком.

Наставления капитан помнил, как и все, что предстояло делать. А пока геодезисты производили съемку местностей, прилегающих к городу Шумла.

На старых французских картах обозначена одна дорога на север — из Варны в Рущук. Реально их было две, если не считать железной. В предвидении боевых действий, как значилось в плане Генштаба, для перевозки войск и снаряжения железная дорога будет главной. Предстояло уточнить ее пропускную способность и качество железнодорожного полотна.

С этой целью в Шумлу, оседлав лошадей, отправился сам начальник экспедиции. Его сопровождали проводник Фаврикодоров и стрелок Хоменко. В обязанности стрелка входила охрана капитана и посещение местного рынка для закупки продовольствия.

Как известно, рынки в любой стране являются важным источником информации. По купле и продаже товаров, их стоимости, по спросу и предложению, можно судить, чем живет город, что представляет собой местный гарнизон, каково отношение населения к армии. Но, прежде всего, нужно знать язык, на котором говорят горожане, уметь тактично спрашивать и слушать.

В этом деле Константин Фаврикодоров держал первенство. Офицер Генштаба лишь подсказывал, о чем желательно спросить и с теплотой во взоре выслушать ответ.

Втроем они посетили вокзал. Пока Хоменко поил у водоразборной колонки лошадей, Николай Дмитриевич в сопровождении проводника-переводчика отправился к начальнику станции. К сожалению, на вокзале его не оказалось. Он еще ночью выехал в Разград, увез бригаду ремонтных рабочих. Дежурный по станции, в европейской казенной фуражке с красным околышем, увидя перед собой иностранца в полевой форме без знаков отличия, принял его за инженера-француза, почтительно извинился, мешая турецкие, немецкие и французские слова.

— Блиц купп, — и тут же дополнил свою скудную европейскую речь местной скороговоркой.

Константин перевел:

— Молния ударила в дамбу. Дамба рухнула, и вода размыла железнодорожное полотно.

— И как часто бьет молния и размывает железнодорожное полотно? — через переводчика спросил капитан.

— Как часто бывает ливень, — был ответ. — Насыпь свежая, из прибрежного ракушечника.

В свою очередь спросил иностранца дежурный по вокзалу:

— Что передать начальнику станции? К ночи он вернется. Авария недалеко отсюда, в двадцати километрах.