Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 39

Четыре столика под навесом, людей нет — идеальный вариант для деликатного разговора.

— Ну, хорошо.

Они прошли в кафе, Сева сделал заказ. С деньгами у него, как обычно, туговато, но на мороженое для дамы пока что еще хватало.

— Вы меня в чем-то подозреваете? — спросила Яна.

— А почему я должен вас подозревать?

— Ну, я действительно обращалась к Алику за содействием… И даже… — Она запнулась, в легком замешательстве глянув на Севу.

— Спали с ним? — Он должен был поставить вопрос ребром.

— Он очень сильно меня обидел… Но как я могла его убить?.. В него стрелял снайпер, а я даже ружья в руках не держала…

— Вы знаете, что стрелял снайпер?

— Ну конечно, Геннадий об этом говорил…

— Он знает, кто мог стрелять?

— Почему он должен это знать?.. Вы подозреваете его?

— Насколько я знаю, Алик Ругаль давил на вашего мужа. А Геннадий человек гордый, самолюбивый… И опять же, Ругаль спал с его женой… — Сева кашлянул в кулак. — То есть с вами…

— Ну да, Геннадий такой.

— И он мог заказать Алика?

— Я этого не говорила.

— Но вы не сказали, что ваш муж не знает про вашу измену.

— Он знает. — Голос у Яны дрогнул.

— А вам он не угрожает?

Яна закрыла глаза, щека у нее дрогнула, губы плаксиво изогнулись.

— Угрожает?

— Я боюсь идти домой.

— Зачем вы надели шарфик? — Сева провел пальцами по своей шее.

Яна вздохнула и сняла шарфик. Нежная кожа шеи хранила на себе синяки — следы чьих-то пальцев. Нетрудно догадаться чьих.

— Он меня чуть не задушил.

— Ваш муж?

— Ну, он уже не считает себя моим мужем… Я думала, он меня убьет…

— Этого нельзя допустить.

— Вы должны об этом знать… Если вдруг… Впрочем, мне уже будет все равно.

— Когда Геннадий узнал, что вы спали с Ругалем?

— Вы задаете такие вопросы… — возвращая шарфик на место, тихо, но с возмущением сказала она. — Уши в трубочку сворачиваются.

— Ну, если вы хотите, чтобы я вас защитил, вам ничего не остается, как помогать мне в расследовании, — деловито сказал Сева.

— А я хочу, чтобы вы меня защищали? — заинтригованно глянула на него Яна.

— Я не знаю. Поэтому и спрашиваете.

— Спрашиваете?

— Вы хотите, чтобы я взял вас под свою защиту?

— И как это будет выглядеть?

— Ну-у… — Этот вопрос загнал Севу в тупик.

Действительно, как это будет выглядеть? Привести Яну к себе домой? Так Олеся сама ее убьет… А тайной квартиры у него нет. Разве что с начальством поговорить. Но тогда придется раскрыть карты, сдать Бастурмина как подозреваемого, а так хочется взять его за жабры без чьей-либо помощи. Если он раскроет это дело, никто не посмеет назвать Севу сырым опером.

— Не надо брать меня под свою защиту, — Яна глянула на него с двояким чувством, там и благодарность за заботу, и разочарование.

— Может, нам лучше вывести вашего мужа на чистую воду? — спросил он.

— На чистую воду?

— Вдруг это он заказал Ругаля?

— Я не знаю… — Яна в раздумье пожала плечами.

— Не знаете, говорить или нет?

— Я не могу вам ничего сказать! — Она испуганно глянула на него.

Но боялась они не столько Севу, сколько своих мыслей.

— Ваш муж может убить и вас, и вашего ребенка.

— И Дениску? — нахмурилась она.

— Бешенство — процесс неконтролируемый.

— Да, пожалуй, вы правы.

— В любом случае вам не жить с Геннадием. Будет бракоразводный процесс…

— Ничего не будет, — качнула она головой. — Я отказываюсь от имущества.

— Вас заставляют от него отказаться, — уверенно сказал Сева.

Яна кивнула, обреченно глянув на него.

— А если мы посадим Геннадия, то никакого развода не будет. И вы станете вдовой…

— Вдовой?

— В тюрьме Гена долго не протянет. За Ругаля он ответит своей головой… Не думаю, что вас обрадует такая перспектива.

— Да, это ужасно, — кивнула Яна.

— Но это лучше, чем погибнуть самой.

— Ну, не знаю…

— А нужно знать, — сказал Сева. — Ваша судьба в ваших руках.

— Вам так нужно избавиться от моего мужа? — Яна глянула на него с осторожным осуждением в глазах.

— Если ваш муж виновен, он просто обязан понести наказание.

— А может, все-таки дело в вашей жене?

— Олеся здесь ни при чем.

— Но в уме вы ее держите.

— Ну, вы же тоже не хотели разводиться с мужем.

— Если я что-то узнаю, я вам позвоню…

Сева оставил Яне номера домашнего и рабочего телефонов, заранее поблагодарил ее взглядом. И ушел.

Не успел он вернуться в управление, как попал в круговорот событий. Нужно было взять двух бандитов, которые могли быть причастны к покушению на Ругаля. Собровцы запаздывали, а время поджимало, поэтому пришлось действовать по старинке — собственными силами.

Бандитов брали на квартире. Дверь снесли с одного удара, ворвались в дом, скрутили обоих. Все обошлось, если не считать синяка, который Сева получил под глаз.

Задержанных доставили в управление, там их прессанули по полной программе. Один браток поплыл конкретно. Но Барбамбию и кого-либо из его окружения не сдал. Он всерьез считал, что Веселовская братва к этому делу отношения не имела.

Работа еще шла полным ходом, когда позвонила Олеся. И чуть ли не ультимативно потребовала, чтобы он был сегодня дома. Не успела трубка остыть после ее голоса, как позвонила Настя. Сева рвался к ней, но вынужден был перенести встречу на следующий день. А потом должна была позвонить Яна. И сдать Бастурмина. Но не позвонила. И в десятом часу вечера Сева наконец-то отправился домой.

Настя находилась в одном углу комнаты, Яна — в другом, а Олеся стояла между ними. Настя качала на руках коробку с пиццей, Яна держала — плотно закутанного в пеленки младенца, а Олеся кричала на них обоих. Олеся драла глотку, но ее почему-то не было слышно, зато ребенок плакал хоть уши закладывай. И как-то странно он плакал, как будто телефон звонил.

Олеся вдруг успокоилась, повернулась к Севе и тряхнула его за плечо:

— Ты что, не слышишь?

Он лежал на кровати, а она действительно возвышалась на над ним. А рядом, на столе, звонил телефон.

— Достал ты меня со своей службой!

Олеся бухнулась на бок, накрыла голову подушкой. А он подошел к телефону, взял трубку.

— Севастьян? — тихо, вкрадчиво спросила Яна.

— Слушаю.

— Мне нужно срочно с вами поговорить…

— Может, завтра?

— Завтра уже будет поздно.

— Ну хорошо…

Он глянул на часы — половина второго ночи. Еще спать и спать. Но золото истины дороже сна. А Яна могла оказать неоценимую услугу.

Сева представил, как Бастурмин сидит перед ним в наручниках и дает показания. Одного этого вполне хватило, чтобы проснуться.

— Записывайте адрес.

Уже через полчаса он подходил к старому пятиэтажному дому на улице Свободы. Во дворе ни души, свет горит в считаных окнах. И в подъезде мертвая тишина, подсвеченная лампочками.

А лампочки на каждом этаже, и все горят. Это успокаивало. Обычно, когда готовят покушение, свет стараются потушить.

Он поднялся на этаж, нащупал взглядом номер на двери. Его интересовала тридцать девятая квартира. Он поднес руку к истертой кнопке звонка, но дверь открылась до того, как он на нее нажал.

Яна приоткрыла дверь, бросила взгляд ему за спину, только тогда скинула цепочку. И распахнула дверь:

— Давайте быстрей!

Она казалась такой встревоженной, что Сева невольно оглянулся. Мало ли, вдруг кто-то страшный поднимается по лестнице.

В квартире с самого порога пахло старой мебелью. Этот противный запах давала мебельная моль, которая мало-помалу превращала в труху шкафы, столы, стулья. Мебель древняя, обои старые, местами отклеенные. Зато здесь никого не было, кроме них двоих. Сева обошел всю квартиру, прежде чем начать разговор.

— Что случилось?

— Гена отобрал у меня сына… — Яна крепилась, но с каждым сказанным словом глаза у нее становились все уже.