Опущенная - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 41

— Ну чего зыркаешь? — с усмешкой спросил Юшко. — Давай, рассказывай.

Сева осознал, что лежит в одних трусах.

— А пистолет где? Документы? — спросил Сева.

Каждое слово болью отдавалось в голове, но кривился он не от этого. Он еще не совсем разобрался в происходящем, но уже ясно одно: над ним висела большая дамоклова жопа. Она еще не накрыла его с головой, но уже дурно пахла.

— Здесь. И пистолет здесь. И документы… И бутылка водки… — Юшко кивком показал на стол где-то рядом с кроватью.

— И половой акт установим, — добавил криминалист, все так же с укором глядя на Севу.

— И факт убийства докажем, — кивнул Юшко.

— Я не убивал.

— А больше некому… Кто она такая? — Майор взглядом показал на Яну.

— А документов нет?

— Документов нет.

— Странно, Яна убежала от мужа, спряталась здесь… Может, не смогла забрать документы… Но как же тогда она смогла взять ключи от квартиры?

Голова раскалывалась от боли, отказывалась соображать, но Сева просто обязан был думать, задавать вопросы, искать на них ответы. Он угодил в яму, из которой его мог вытащить мозговой штурм.

— Что ты там лопочешь? — усмехнулся Юшко.

Он не торопился поднимать Севу с постели, тащить его в машину, везти в отдел. Он смотрел на него как ботаник на лягушку — в ее естественной среде обитания, прежде чем препарировать и заспиртовать в банке.

— Я рассуждаю.

Сева мог возмутиться, но положение сдерживало. Он в одних трусах, в окружении враждебно настроенной среды, рядом с трупом, но все же в относительном спокойствии. Его не хватают, на тащат, а значит, есть возможность объясниться на месте. И доказать свою невиновность.

— Ну, ну… — Одну руку майор приложил к животу, локтем другой на нее оперся, а кулаком подпер подбородок.

Терпения у него немного, но все же он готов посвятить его Севе. Лишь бы услышать правду.

— Это Яна, жена Бастурмина.

Юшко кивнул. Да, его устраивал такой ход разговора. Но тут же он качнул головой. А кто такой Бастурмин, он не знал.

— Вы меня, товарищ майор, знаете. Я сейчас служу в РУОП, мы работаем по делу Ругаля.

— Это которого Барбамбия замочил?

— Все думают на него, а на самом деле Ругаля заказал Бастурмин. И Яна мне вчера об этом сказала…

— Здесь?

— Здесь.

— В постели?

— Нет, на кухне… В постели я оказался потом… Она напоила меня кофе… И после этого я стал засыпать. Думал, от усталости, а меня подпоили… — Сева кивнул, утверждая свою догадку. — После чего подставили.

Теперь он знал, почему заснул так быстро и без шансов на спасение.

— Кто подпоил? Яна?

— Выходит, что да…

— Зачем? Чтобы затем задушиться и подставить тебя? — Юшко едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

И Олег Максимович сжал пальцами переносицу, как это делают, демонстративно сдерживая смех.

— Значит, она не знала, что ее собираются убить. — Сева чувствовал себя лягушкой, в брюхо которой воткнули шило.

— Не знала?

— А Бастурмин мог ее убить… За то, что она ему изменила…

— С тобой?

— Нет, с Ругалем.

— А с тобой?

— Со мной ничего не было.

— А почему ты спал в обнимку с трупом?

— Я спал в обнимку?

— И в одних трусах.

— Я же говорю, это подстава… Бастурмин хочет убить сразу двух зайцев. И Яну наказать, и меня под статью подвести…

— Мы не видели здесь никого. Видели только тебя. И бутылку водки…. И перегаром от тебя несет… Может, водку в тебя насильно влили?

— Да, насильно.

— А больше ничего насильно не сделали?

— Товарищ майор, не надо со мной так… — обиженно поморщился Сева. — Яна реально изменила Бастурмину. Он собирался с ней разводиться, а Яна пожаловалась Ругалю. И он запретил Бастурмину разводиться. А Бастурмин его за это заказал…

— Слышь, Максимыч, ты со своей женой разводиться не собираешься? — насмешливо спросил Юшко.

— Да вроде нет.

— А то, если вдруг, можешь смело подавать на развод. Ругаль за нее сейчас заступиться не сможет.

— Яна была любовницей Ругаля. А Бастурмин ее у него увел…

— А потом она переспала с Ругалем?

— Да. Расплатилась с ним.

— А ты ее за это задушил.

— Да не душил я ее!

— Душил. Просто ты не помнишь… Приревновал ты ее наяву, а задушил во сне.

— Да не ревновал я ее! — сквозь зубы процедил Сева.

— Ревновал. А она сопротивлялась… Что это? — Юшко провел пальцами над его плечом.

А там царапины, причем свежие.

— Покойница даже ноготь себе сломала… Ты ее душил, а она сопротивлялась…

— Не душил я ее.

— Водка ее задушила. Так бывает. И ты, Лебедев, это прекрасно знаешь… Давай так, я тебя знаю, мы вместе работали по делу… э-э, по делу… — Юшко махнул рукой. Действительно, сейчас не важно, что было в прошлом. — В общем, я даю тебе возможность облегчить свою вину. Ты сейчас во всем признаешься, а мы оформляем тебе явку с повинной.

— Кстати, а как вы узнали, что здесь произошло убийство? — спросил Сева.

— Соседи позвонили. Сказали, что женщина в квартире кричала…

— В этой квартире?

— В этой.

— А кто конкретно звонил?

— Не важно, кто звонил. Важно, что звонили по делу.

— А какая женщина кричала?

— Лебедев, не валяй дурака.

— Если Яну душили, как она могла кричать?

— Значит, она кричала до того, как ты начал ее душить.

— Дичь. Натуральная дичь! — Сева приложил сжатые кулаки к своему лбу.

— Явку с повинной оформлять?

— Да не убивал я!

— Ну что ж, будем оформлять приводом. — Юшко бросил на кровать брюки. — Собирайся!

— Да, конечно, — обреченно кивнул Сева. — Только прошу вас, еще раз осмотрите здесь все. Вдруг тут было еще и третье лицо. Кто-то же задушил Яну.

— Осмотрим, — в раздумье глядя на него, неуверенно пообещал криминалист.

— Вдруг сами окажетесь в таком положении.

— Это вряд ли. Но поработаем.

На этот раз обещание прозвучало более уверенно. Но чутье подсказывало Севе, что следов постороннего вмешательства эксперты найти не смогут. Бастурмин в таких делах ошибок не допускает. А осечка может произойти лишь с теми, кто идет против него.

Сева с горечью усмехнулся. А ведь он, кажется, собирался подбросить Бастурмину наркотики. Собирался рыть яму, в которую сам же и угодил.

С утра зарядил дождь. И это не летний ливень, а осенняя нудь, но расстраиваться было глупо. После долгой жары немного сырой прохлады — в радость. И экономия электроэнергии опять же, а то кондиционеры работали на износ.

Но прохладно стало сейчас, а ночью было жарко. Настя помнила, как проснулась в третьем часу и до самого утра думала о Севе. Совсем недавно она с такой легкостью обходилась без мужчин, а сейчас одиночество просто невыносимо. И так хочется поскорее увидеться с ним.

Настя собиралась звонить Севе, когда дверь открылась и в кабинет вдруг вошел Бастурмин. Как будто какая-то дьявольская сила внесла его в помещение. Внесла, поставила на пол, а сама переместилась к Насте, чтобы со всей силы надавить на грудь. Да так, что невозможно стало дышать.

— Зачем? — хлестко и зло спросил Бастурмин.

— Что зачем? — не поняла Настя.

— Зачем ты убила Яну?

Он смотрел на нее, ничуть не сомневаясь в том, что говорил. Как будто Настя на самом деле убийца.

— Убила Яну?! — обомлела она. — А ее что, убили?

— Не притворяйся!

Бастурмин подошел вплотную к ней, рукой взял за горло, надавил. Настя уперлась, но против резкой мужской силы устоять не смогла. Вдобавок еще и стукнулась затылком о стену.

— Что ты делаешь?

— Вот так! Вот так твой Сева ее задушил?

— Сева?! Задушил?! Что ты такое говоришь?

Бастурмин держал ее за горло, но пальцы сжимал не очень сильно. Она попыталась оттолкнуть его, только тогда он сжал их сильней. Настя поняла, что лучше не сопротивляться.

— Сева задушил мою Яну! И ты мне за это ответишь! — Бастурмин смотрел на нее люто, но не взбешенно.