Руины Камелота (СИ) - Липперт Джордж Норман - Страница 8

Сияние галереи свеч было как созвездие, поблескивающее и мерцающее сотнями желтых огоньков. Маленькие, белые свечи были расставлены рядами и уровнями, в замысловатых железных подсвечниках вдоль наклонных стен собора. Дэррик стоял перед нишей, принадлежащей его семье, его лицо было торжественно, палочка с ладаном в его руке была потушена, но от нее все еще струился тонкий дымок. Капюшон был отброшен назад, открывая его непослушные темные волосы. Габриэлла заметила, что даже когда он пытался выглядеть серьезным, улыбка, казалось, продолжала играть в уголках его рта. Их глаза встретились, его скрытая улыбка немного усилилась.

Рисс стояла дальше, рядом с Констанцией, своей двоюродной сестрой. Габриэлла прошла мимо них и подошла к самому центру галереи. Королевская ниша со свечами стояла выше других, сразу под огромным витражным окном. Габриэлла остановилась и посмотрела на ряды свечей. Большинство из них горели, но были среди них и несколько погасших с почерневшими и остывшими фитилями. В самом первом ряду одна свеча не горела, но была чистой, ее фитиль был белый и прямой. Это была ее свеча. Девушка смотрела на нее довольно долго, задаваясь вопросом, что свеча ее жизни приготовила для нее.

Наконец, она подняла свою палочку с ладаном, коснулась ее тлеющим кончиком незажженного фитиля и дождалась, когда он вспыхнет и оживет, а затем отступила. Ее свеча загорелась ярко, пламя держалось высоко и прямо. Это было хорошим знаком. Габриэлла кивнула, а потом погасила свою палочку, зажав пламя между пальцами в перчатках. Она откинула капюшон своей правой рукой, в знак того, что ее обучение было официально завершено. Наконец, она повернулась лицом к переполненному собору, держа спину прямо, ее лицо выражало спокойствие, несмотря на волнение, которое она чувствовала в груди, горевшее так же ярко, как пламя свечи позади нее.

Осталось очень мало студентов. Большинство уже стояло, собравшись вокруг семейных ниш с зажженными свечами и потушенными палочками в руках. Смутно Габриэлла осознала, что Гете не присутствовал на церемонии. Она немного поразмышляла об этом. Возможно, он был исключен за свое нарушение в дуэльном зале. Возможно, его не волновала церемония выпуска, особенно из-за того, что его отец не смог присутствовать, по-прежнему находясь в подземельях замка.

А может быть, у него были дела поважнее.

В настоящий момент Габриэлла могла себе позволить роскошь не волноваться об этом. Теперь уже инцидент со спрятанным кинжалом на боевой арене казался пустяковым и малозначительным. Теперь она стала взрослой. Перед ней открылась целая жизнь, полная ожиданий и обещающая множество интересных событий впереди.

Снаружи закат догорал, окрасив горы в темно-красный цвет, переходя выше к фиолетовому и темно-синему цвету. Замерцали ночные звезды.

Это был первый день последней славной весны королевства Камелот.

Как оказалось, свадебная церемония должна была состояться в замке.

Габриэлла проснулась на рассвете и обнаружила, что совершенно не в состоянии заснуть. Она перевернулась и медленно моргнула, остановившись взглядом на льняных занавесках, окружавших ее кровать, светящихся розовым от первых утренних лучей.

«Это моя последняя ночь в комнате, в которой я выросла», — подумала она. Это казалось смешным и нелепым, и все же она знала, что это правда. Она представила себе, как Дэррик лежит без сна в доме своих родителей на другой стороне деревни, как он думает о ней, и ее охватило нервное волнение.

Габриэлла была разумной девушкой. Она знала, что брак вовсе не означает, что вы будете жить долго и счастливо, как говорится в книжках со сказками. Вокруг нее было достаточно людей, состоящих в браке, чтобы понимать, что даже самые лучшие отношения были часто полны проблем, разногласий, и самой ядовитой для супружеских отношений является скука. В отличие от Констанции, выросшей довольно тщеславной и глупой, и считавшей, что брак является лекарством от всех недугов, она, Габриэлла, осознавала, что после того, как пройдет волнение медового месяца, брачная жизнь может иногда быть трудной.

Но еще она знала, что, по причинам, которым она не могла в полной мере понять, ей была предоставлена ​​роскошь, не позволяемая большинству принцесс: ей разрешили вступить в брак по любви, а не по политическим причинам. Ведь Дэррик был всего лишь сыном простого кузнеца, ведущего свой род от длинной линии горшечников. В крови ее жениха вообще не было ничего королевского. По этой причине Габриэлла в течение нескольких лет отказывалась признавать то, что все остальные знали сразу: они предназначены друг для друга. В детстве она просто видела грязного крестьянского мальчика, которому разрешили поступить в Королевскую Академию, только потому что его родители уплатили изрядную десятину для его образования. Несмотря на жертвенный жест своих родителей мальчик рос наглым и дерзким и не произвел благоприятного впечатления на Ее Королевское Высочество принцессу Габриэллу. Он буквально приводил ее в бешенство, что, конечно же, сначала привело к длительному соперничеству, которое перегорело (с ее стороны) к тому времени, как им исполнилось шестнадцать лет.

Все изменилось в тот день, когда Дэррик победил Габриэллу на практическом занятии в дуэльном зале. От ярости она просто потеряла дар речи, так как никто из мальчиков до сих пор не мог обойти ее в искусстве боя. Она выскочила на улицу с лицом цвета красного кирпича, испытывая смущенное негодование, и закинула свой деревянный меч в траву. Когда Констанция попыталась успокоить ее, Габриэлла чуть было не столкнула девушку вниз с холма. И, наконец, не в состоянии контролировать себя, она загнала Дэррика между колокольней и стеной замка и потребовала, чтобы он оказывал ей должное уважение.

— Я принцесса Камелота! — хрипло прошипела она, нависая над ним. — Кланяйся мне! Покажи мне уважение, которое я заслуживаю!

Она знала даже тогда, что это был жалкий, глупый поступок с ее стороны. Настоящая принцесса никогда бы не приказала своим подданным поклониться ей. Дэррик не поклонился, однако и дразнить тоже не стал.

— Ты хотела, чтобы я, как другие парни всякий раз поддавался тебе на поединках только потому, что ты принцесса? — серьезно спросил он, прищурившись. — На твоем месте я бы желал иного уважения, чем это. Чтобы меня почитали за то, кто я есть, а не только из-за принадлежности к высокому роду.

— Как ты смеешь?! — вспылила Габриэлла. — Ты всего лишь сын кузнеца!

— Я сын лучшего кузнеца в Камелоте, — ответил Дэррик, гордо подняв подбородок. — А это не малая заслуга. Мне есть чем гордиться, чтобы ты знала. Если бы мой отец не старался так отправить меня в Королевскую Академию, я бы с радостью стал кузнецом, как он, и заслужил ту же честь за свое умение. А ты, принцесса? Ты хочешь, чтобы я тебя уважал, как все остальные, преклоняясь перед тобой в классе, но смеялся бы над тобой за твоей спиной? Или ты хочешь, чтобы я уважал тебя за то, кем ты являешься на самом деле: как девушку и будущую женщину?

Габриэлла не знала, что сказать на это. Ей никогда даже не приходило в голову, что другие позволяли ей выигрывать поединки только потому, что она была принцессой, или что их уважение к ней не было подлинным. Ей хотелось поспорить с Дэрриком, но внезапно к своему ужасу она увидела, что он был прав. У нее не было ничего кроме титула. Габриэлла уставилась на него сначала в гневном замешательстве, постепенно сменившимся на шок. И, наконец, застыдившись, она повернулась и пошла прочь от него.

Но прежде, чем она достигла угла колокольни, Дэррик снова говорил.

— Я люблю тебя, Габриэлла, — сказал он, его голос был холодный и вдумчивый. — Не потому, что ты принцесса, а потому, что ты… особенная. В тебе есть что-то, что я не могу забыть. Что-то, что не видят другие.

Габриэлла остановилась на эти слова.

— Ты не должен говорить такие вещи, — сказала она, не оборачиваясь.

— Бьюсь об заклад, ты чувствуешь то же самое, — заметил он едва слышно.