Сердце Дракона. Нейросеть в мире боевых искусств (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 28

Увернувшись от очередной горящей балки, Хаджар выругался и скинул с себя черные одежды. Оставшись лишь в одной синей робе, он шел наверх. Встретившие его люди вопили от ужаса.

Им казалось, что это шел сам демон, призвавший сюда огонь и серу.

От пламени становилось все жарче, легкие едва ли не жгло изнутри, а от дыма Хаджар спасался лишь рукавом. Но даже так, минуя всполохи пламени и избегая падающих досок, он добрался до этажа Грез.

Открыв двери, отчего-то не тронутые пламенем, он вошел внутрь. И стоило ему оказаться в месте, где лишь полчаса назад царила атмосфера похоти и радости, как он тут же замер.

В ваннах, где танцевали прелестные девушки, вода стала красной от крови. Сами же девушки, пронзенные или же рассеченные, лежали на бортик. Их стеклянные глаза навсегда запечатлели ужас и неверие.

На полу, залитом алым, валялись рассеченные тела чиновников и даже членов магистрата.

— Молодой Мастер, надо уходить, — поторопил генеральского сынка человек в сером.

Старик, в окружении нескольких десятков солдат, стоял рядом с парнем. Тот, смотря в глаза пригвозденной к полу, но еще дышащей Сенте, совершал какие-то резкие поступательные движения.

Хаджар не сразу заметил, что сын был голым ниже пояса. Под ним же, крича и плача, лежала девушка.

Рыжие волосы разметались по полу. Оторванный зеленый кулон.

Разноцветные глаза с мольбой посмотрели в сторону входа.

— Хад…жар, — захлебываясь слезами и криком, произнесла Эйне.

На её голос среагировали солдаты. Они обернулись и разом вздрогнули. В дверях стоял ужасный монстр. В руках он держал опаленный огнем меч, а за его спиной в помещение пытались ворваться языки бушующего пламени. Их сдерживал лишь амулет, использованный слугой семьи Гаррет.

Тот, прижимая светящийся кругляшек к груди, пытался урезонить генеральского сына, обезумевшего от ярости и похоти.

— Эйне! — выкрикнул Хаджар.

В этот момент он не думал ни о том, что уже давно не может мечтать, ни о том, что лишен своего таланта к развитию, ни о цветке Надежды, ни о карте. Он лишь видел, как страдает человек, который долгие годы служил для него отдушиной в этом мрачном мире.

Он лишь видел, как насилуют вечно радостную и милую Эйне.

В этот момент вся ярость, весь гнев, вся боль и вся тьма, копившаяся в сердце Хаджара на протяжении десятка лет, выплеснулась в стремительном движении меча.

Хаджар кричал от гнева и боли, как физической так и душевной. От стоял на расстоянии даже большем, чем в пятьдесят шагов.

Сына генерала и бывшего принца разделяли почти семьдесят шагов, но это не помешало сорвавшемуся с клинка, призрачному удару. Он преодолел все это расстояние и полоснул по лицу парня.

Тот вскрикнул, приложил ладонь к рассеченной щеке.

Мешком он свалился с плачущей Эйне.

Он посмотрел в сторону дверей, где, тяжело дыша, на меч опирался уродец. По его рукам текла кровь, смешанная с лопнувшими гнойниками. Жуткое зрелище, от которого генерального сына потянуло вырывать. Все желание тут же пропало…

— Убейте его! — крикнул он солдатам.

Сам же он, что-то сказав Сенте, достал кинжал и…

— Нет! — закричал Хаджар, но было поздно.

Лезвие полоснуло по горлу девушки. Та пыталась остановить фонтан крови, но жизнь стремительно покидала её некогда счастливые глаза.

В сторону Хаджара полетела первая стрела, но ей было не суждено найти свою цель.

Сента, пригвозденная мечом к полю, завопила раненным зверем и от неё начали исходить волны черного света.

— Защитите Молодого Мастера! — закричал слуга и солдаты, потеряв из вида Хаджара, взяли в кольцо “сынка”.

Они успели как раз вовремя перед тем, как Сента взорвала свою собственную силу.

Мощность взрыва была таковой, что легко превратила верхний этаж борделя в груду щепок, а Хаджара откинуло в сторону. Он летел по воздуху, не в силах контролировать падение, но, видимо, сегодня еще не наступил день его смерти.

Он упал в желоб и скатился по нему, обжигаясь почти кипящей водой и раскаленным железом.

Свалившись на землю, кричащий от боли ошпаренный Хаджар, “побежал в сторону”.

За его спиной, разгоняя ночную мглу, пылал бордель Чистый Луг — место, бывшее для него нелюбимым, но все же — домом.

— Убейте его! — прозвучал истеричный вопль за спиной и в спину Хаджару полетели черные стрелы.

Они вонзались рядом с его “ногами”, вспышками пронзали мглу и рассекали руки и спину Хаджару.

Тот смутно помнил, что было дальше. Кажется, он упал в канализационные желоб. Вода понесла его куда-то вперед. Его крутило и метало.

Потом была река. Бурный поток, казалось бы, берег его от столкновения с камнями и скалами. Он бережно, но стремительно нес его все дальше от города, все глубже в леса.

Сколько он провел в этом потоке?

Обессиливший Хаджар уже давно потерял счет времени. Он, не помня себя, машинально делал жадные вздохи, наполняя легкие живительным кислородом.

Потом был водопад, сильные удар и подводное течение, затянувшее его в пещеру. В пещеру, изменившую судьбу не только Хаджара.

Там его ждал древний дракон.

— Ты готов, Хаджар Дюран?

— Давай, морда. Приступай, к чему бы ты там ни приступ…

И пещеру затопили крик человека и рев дракона.

[Сообщение пользователю! Несанкционированные изменения физической структуры носителя! Замена одного из центральных органов!]

Старое сердце Хаджара, пережившее столь много боли и отчаяния, тонуло в водовороте. В его же груди теперь билось сердце дракона, созданное Траверсом из капли его крови и всей воли, что он смог найти в себе.

Умирал дракон и перерождался человек.

Рушились вековые цепи, падала древняя темница и потоки воды, обволакивая извивающееся в агонии тело, понесли его в сторону мерцающего над поверхностью солнца.

По берегу озера шло несколько человек, среди которых был и маленький мальчишка. Он нес на спине вязанку дров и опирался на потертый, тонкий посох.

— Смотри, дедушка! — вдруг вскрикнул мальчишка.

Он показывал на центр озера. Раньше там ничего не находилось, а теперь волны стучали о края поднявшейся над водой пещеры.

— Боги и демоны, — выдохнули люди в отряде.

Они несли на плечах длинную жердь, к которой был привязан тучный кабан.

Отряд охотников смотрел на пещеру и в очертаниях входа в неё, они видели лицо спящего.

— Там человек!

И действительно, на камнях у самого входа лежал полуобнаженный юноша. Его ноги омывала вода, длинные волосы закрывали его лицо, но было в нем что-то. Что-то, от взгляда на что, у многих перехватывало дух.

Даже без сознания, этот юноша казался таким же могучим, как гора на востоке, на которой неожиданно, в разрушенном королевском замке, ударил колокол.

Хаджару снился сон.

В далекой горе, окутанной плотными туманами, в пещере, куда не доставали лучи солнца, по середине черной, как смоль, воды, стоял камень. На нем ударами клинка были высечены символы. И от одного взгляда на эти символы сердце Хаджара сжималось.

Ему казалось, что если он еще немного задержит на них взгляд, то они действительно его порежут.

Он отвел взгляд.

Лишь только для того, чтобы закричать, когда он увидел клинок — ибо тот действительно мог лишить его жизни одним лишь своим присутствием.

Хаджар проснулся, резко принимая полу сидячее положение. В голове все еще мерцал едва различимый мираж.

Пещера. Камень. Меч.

Хаджар покачал головой, пытаясь согнать наваждение. Он даже хлопнул по лбу ладонью, но добился лишь того, что лоб заболел.

— Что за… — протянул открывший глаза Хаджар.

Он, разглядывая руку, не мог найти того, к чему уже успел привыкнуть за последнее десятилетие. Ни струпьев, ни гнойников, ни серых шрамов — ровный слой смугловатой кожи, покрытой короткими, черными волосами.