Леди строгих правил. Леди и старая тайна (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна - Страница 21

      – Несомненно. Именно печать этой смерти Шарлотта в силу неопытности и редкостной… неотесанности приняла за проклятие. Вы умерли. Но душа не сразу отлетает… И первое время ее еще можно притянуть назад. Вот только цена за это высока.

      Верно. Я помнила, что отдал за мою жизнь его милость.

      – И можно для спасения жизни обратиться к фэйри?

      – К фэйри… К иным силам. Многие откликнутся, если знать, как позвать. К примеру, можно заложить и собственную душу… Более чем щедрая плата, не так ли, мисс Уоррингтон?

      Его милость так буднично упомянул Врага рода людского и сделки с ним, что сделалось не по себе.

      – А вы когда-нибудь… когда-нибудь заключали подобного рода договор? – спросила я, сама поражаясь собственной смелости.

      – Не было нужды, – сухо отозвался лорд Дарроу. – Моя душа еще при мне.

      Я покраснела и смущенно пробормотала извинения, на которые мужчина ответил только лишь небрежным кивком. Стало совсем неловко… Почему именно при его милости я умудряюсь сказать что-то настолько неуместное?

      – Ну, что же вы краснеете, мисс Уоррингтон?

      Злится? Или все-таки нет… По тону не понять… С его милостью подчас не так-то легко понять, что у него на душе.

      – Я сказал возмутительную бестактность, милорд. Поэтому и краснею, – тихо ответила я, не смея поднять на этого человека глаза.

      Как только у меня язык повернулся спросить у его милости о том, продал он или нет свою душу?

      – Совершенно верно, юная леди, вы сказали бестактность, – подтвердил вельможа спокойно, – но, думаю, уже бесполезно требовать от вас идеальной вежливости… после всего, что нам довелось пережить вместе.

       Я еще раз извинилась, пусть и понимала: это нужно больше мне самой, чем лорду Дарроу.

      – Продать душу проще всего… Проще, чем отдать жизнь или часть жизни. Вот только посмертие тогда будет куда как более неприятным, мисс Уоррингтон. Поэтому я никогда не заключу подобного рода соглашения.

      Все ясно…

      Но раз уж я и так бесстыдна и бестактна сегодня, то почему бы не дойти до крайности?

      – Шанта сказала, будто бы она ваша родственница. И мать ваша на самом деле была цыганкою…

      Лорд Дарроу, против всех ожиданий, не стал сердиться из-за этого вопроса. Словно бы его вовсе не беспокоило то, что в нем течет кровь бродячего народа.

      – Шанта… Видимо, вы приглянулись ей, раз уж она так разоткровенничалась. Для нее наше родство также неприятно, как и для меня. Цыгане не одобряют связи с гаджо, не-цыганами, не любят разбавлять кровь. Особенно, если из табора уходит женщина. Моя мать действительно была цыганкой, мисс Уоррингтон. Так уж вышло, что Мэриан, моя сестра, родилась даже без намека на колдовской дар. Отца это чрезвычайно расстроило, ведь наш род испокон веков хранил магическое искусство…

      Эту историю мне уже рассказывали. Почти что любовный роман… Бедная цыганка стала женой влиятельного лорда.

      – И тогда ваш батюшка решил жениться на цыганской ведьме? – решилась все-таки посмотреть на мужчину я.

      Тот улыбался, словно бы вспоминая что-то приятное. Отблески пламени ложились на его лицо, и так вельможа стал чрезвычайно сильно походить на цыгана.

      – Шувани, мисс Уоррингтон. Шувани. Это… другое. Обыватели часто думаю, что все цыгане сплошь шарлатаны, но это не так, – продолжил свой неспешный рассказ мужчина. – Шувани могут многое, подчас мне непосильное. И моя мать слыла искуснейшей. В таборе возмущались, грозились даже отца убить, но только с шувани так легко не поспоришь.

      Я вспомнила портрет леди Люси в столичном особняке Дарроу.

      – Ваша матушка была редкостной красавицей, – вздохнула я с легкой завистью.

      Статная ясноглазая женщина. Невозможно было даже предположить, что она когда-то босиком бродила по улицам и гадала за мелкую монетку горожанам.

      Лорд улыбнулся и кивнул.

      – Верно. Красавица. И сильная духом. Жаль, от нее мне досталось не так уж и много. Теперь ваше любопытство удовлетворено?

      Словно бы можно так легко насытить мое любопытство.

      – И что теперь? Вы никак не связываетесь с табором?

      Мужчина покачал головой.

      – Я гаджо, мисс Уоррингтон, не-цыган. Как говорят они, «кровь не заговорила». Единственное, что меня связывает с этими людьми – память о матери. Ничего больше. Впрочем, Шанта… Шанта – дело другое, она порой бывает полезна. Иногда я связываюсь с ней. И она не брезгует порой обращаться ко мне за помощью. Нечасто. И я не отказываю.

      Интересно, чего ради такой человек, как лорд Дарроу, может обращаться к простой цыганке…У меня не хватало фантазии, чтобы представить себе подобную ситуацию… Но, вероятно, что-то такое особенное, недоступное для мужчины, Шанта все-таки умела…

      – Как видите, это не то родство, которое отражают на генеалогическом древе, – произнес мужчина. – Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?

      Понимала. Отлично понимала.

      Со смехом я сказала:

      – Милорд, даже если мне придет в голову поведать кому-то о том, кем на самом деле была ваша матушка, то мне никто не поверит. Это же просто невероятно. Цыганка – жена лорда!

      Вельможа с улыбкой покачал головою.

      – Вы забываете, мисс Уоррингтон, что в слухи, касающиеся меня, люди верят.

      Сказать на это мне было нечего, и я предпочла попросту вернуться к музицированию. На душе стало почти свободно, почти легко… И пусть только «почти» – но это уже оказалось лучше тех чувств, которыми я жила последние недели.

      Вечер закончился вполне приятно для всех, и в девять часов все мы уже разошлись по своим комнатам. Я осталась наедине со своими мыслями… Но по-настоящему тревога так и не вернулась.

      Утро началось для меня с шагов прислуги в коридоре, горячего шоколада и полной уверенности в том, что жизнь моя будет если не прекрасна, то хотя бы вполне приятна. Ведь есть те, кто позаботятся обо мне и не позволят случиться дурному.

      Из темного провала зеркала на меня смотрели нелюдские глаза… Жутковато… Но я только махнула рукой, не придавая значения такой мелочи. Если фэйри не пытается выбраться наружу, то сделать это он попросту не может. Значит, и переживать смысла нет. Никакого.

      Завтрак прошел мирно и спокойно, как в лучшие дни в особняке его милости в столице. Миссис Чавенсворт была сама любезность и поддерживала беседу с непринужденностью и редким тактом. Она ни единого раза не упомянула о вчерашнем приезде отца и дорогого Эдварда, за что я ей также была чрезвычайно благодарна.