Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ) - Уревич Татьяна - Страница 105

Северус уже был готов залезть в ванну…

— Давай принесу тебе сменное бельё, — донеслось до него из-за двери. — Скажи только, где…

— Не смей рыться в моих вещах! — обозлился он, едва перекрикивая шум льющейся воды.

— Что-что? — её голова возникла в приоткрытой двери.

— С ума сошла? — взвизгнул Северус и метнул в неё куском мыла.

— Успокойся, — продолжила ОНА со смехом уже за дверью. — Я ничего не увидела… ну-у, скажем, такого, чего не видала раньше.

«Поразительное бесстыдство!» — чуть было не сорвалось у него с языка. Но, вспомнив сцену, предшествующую его бесславному оглушению бутылкой, вовремя заткнулся. Когда минут через десять он вышел (во всём чистом и уже с сухими волосами), его новая знакомая сидела за круглым столиком и нажимала кнопочки на своём миниатюрном телефоне, то и дело поднося его к уху.

— Ничего не понимаю, — поморщилась ОНА. — Никакого сигнала!

Когда Северус наблюдал за её манипуляциями с телефоном, у него шевельнулась какая-то смутная догадка. «Но нет! Если ОНА магла, то не смогла бы увидеть мой жуткий клоповник!»

И всё ж решился спросить:

— Какое место ты занимаешь в волшебном мире? Откуда тебя знает Дамблдор?

ОНА с сожалением посмотрела на него.

— Я занимаю СВОЁ место. А Дамблдор, может, и знает, кто такая я. Только Я понятия не имею, кто он такой.

«Нет, её определённо надо проверить, — с возрастающей тревогой думал Северус, машинально теребя перстень на указательном пальце. — Точно! Перстень!» Под камнем перстня по-прежнему находилась малая толика недавно изобретённого им средства с рабочим названием Будь самим собой. А вслух произнёс:

— По-моему, не мешало бы выпить чая.

— Ага, наконец-то я дождалась «чисто английского гостеприимства» — ну, как было обещано в рекламном буклете Вашей гостиницы. Чай, надеюсь, с сахаром? Если, конечно, это не идёт вразрез с понятием «без особых изысков»?

— Как пожелает леди, — Северус напрягся. Он поражался своему терпению.

«Ничего. Я тебе припомню все твои ужимки и прыжки», — мстительно подумал он, снимая с подоконника электрический чайник (точь-в-точь такой, как был в доме его родителей лет, этак, 30 тому назад). Сделав вид, что вынимает чашки из шкафа, он услыхал позади себя лёгкие шаги.

— Так вот почему мне нельзя было «рыться» в твоих вещах — тут полно бесценных раритетов, — ОНА указала на алюминиевые кружки, которые он держал в руках.

Как-то само собой получилось, что и сосуды для питья стали копией той незатейливой посуды, бывшей в обиходе его семьи. Разозлившись на себя, Северус плеснул кипятку в обе кружки и искал, чем бы отвлечь вездесущую особу. Ему нужно было влить Будь самим собой.

— Возьми заварочный чайник и сахарницу… там же, в шкафу, — буркнул он.

— Изумительный сервис, — хмыкнула та, но спорить не стала. — Называется обслужи себя сам.

Пока ОНА возилась у шкафа, Северус влил в её кружку изрядную порцию средства. «Прекрасно! Ни вкуса, ни цвета, ни запаха! Единственное упущение: не знаю пока срока его действия».

— У тебя тут целый армейский сервиз! — восхитилась ОНА, выставляя помятую сахарницу и чайничек на стол. — Скромненько и со вкусом!

— Вообще-то ты в гостях, — напомнил он.

— А чувствую себя, как дома, — перебила ОНА его, — году, примерно, в 70-м. Когда я была маленькой, бабушка приобрела это чудо эстетики, попрятав от меня весь фарфор. Я била всю посуду… Нечаянно, конечно… Тебе это тоже досталось по наследству?

Северус напряжённо смотрел на неё, почти не вникая в её болтовню (в то время как вот он, ответ на вопрос: девочка перед ним, женщина или подросток. ОНА сказала «году в 70-м!»; стало быть, они ровесники). ОНА уже сделала пару глотков… Северус резко встал, ощущая, как горячая влага идёт по пищеводу, и почувствовал дурноту. Видимо, он побледнел, потому что его собеседница тоже вскочила и бросилась к нему:

— Тебе плохо? Голова кружится? Тошнит?

После упоминания «тошнит» Северус почувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку. Причём прямо на неё. Видимо, вся гамма чувств отразилась у него на лице, так как, не мешкая, ОНА потащила его в ванную и, парализовав всякую возможность сопротивления, намотала его длинные волосы себе на кулак и наклонила голову над раковиной. «Просто караул… И ведь есть же свидетель этого кошмара — эта чёртова баба! — он покосился на ту, по чьей вине его гордость была растоптана. — Видели бы меня сейчас мои многочисленные недруги — то-то бы порадовались!» Но на лице его сестры милосердия радости не наблюдалось (впрочем, и особой брезгливости тоже). ОНА деловито смывала рвоту, которая серо-буро-малиновым потоком уходила в сливную трубу.

— Пойдём, провожу тебя в твою спальню. Ляжешь. Тебе сейчас надо полежать.

— Мы в моей спальне, — слабо проговорил он. — Другой у меня нет.

— Так, выходит, ты не спал из-за меня? — ОНА была удивлена безмерно. — Значит, ты не сдаёшь комнаты? Но почему не сказал этого раньше?

— Ты не дала мне возможности, — попытался он отшутиться. — И у меня было, чем заняться.

— Это не смешно! Сколько ты пил? День, два, неделю? Я что-то не заметила на столе никакой закуски… И вообще… может, у тебя сотрясение мозга… Тошнит сейчас? — аккуратно усадив его на кровать, ОНА со всей беспристрастностью продолжила допрос. — Что сейчас чувствуешь? Голова болит?.. Может, помочь тебе раздеться?

Северус усмехнулся:

— Обычно это не дамский вопрос.

— Ладно, — ОНА махнула рукой, — чего уж тут выпендриваться.

И, освободив его шею от шнурков мантии, помогла лечь, не забыв при этом стащить далеко не щёгольские ботинки.

— Ловко у тебя получается управляться с пьяными мужиками… Как будто всю жизнь этим занималась.

— Фу-у, как грубо! — ОНА поднесла к его губам кружку с недопитым чаем. — Выпей. Пусть желудок успокоится.

ОНА приподняла его голову и ободряюще улыбнулась. Как только он сделал последний глоток, ОНА удовлетворённо отняла питьё и произнесла:

— Спи. Тебе надо окрепнуть.

Юля сидела в обшарпанном кресле, поджав ноги, и изучала в полумраке комнаты лицо мужчины, который спал очень тихо — не слышно было даже характерного для спящего посапывания. Прошло уже около суток, но ОН ни разу не перевернулся. Руки по-солдатски вытянуты вдоль тела поверх одеяла, чёрные волосы разметались по подушке. «Он вообще жив?» — она наклонилась. Его дыхание защекотало ей шею. Юлия улыбнулась и вспомнила, что когда её сынишка был маленьким, она то и дело подходила к его кроватке, проверяя: дышит ли он — боясь за это только что народившееся, ещё хрупкое, существование. У мужчины (который так и не соизволил представиться) имелся в наличии высокий лоб, крупный нос, смуглая шея и густые волосы. Продолжая его разглядывать, Юлька невольно провела пальцем по щеке спящего. И тут же её рука попала в капкан его железной хватки. После чего глаза хозяина мнимой гостиницы открылись и минуту-другую смотрели на неё с осуждением.

— Что? Что-нибудь опять не так? — пытаясь высвободить запястье из его холодных пальцев, спросила Юля.

— Почему ты так на меня смотришь?

— Может, я нахожу тебя привлекательным, — усмехнулась она.

— Издеваешься? — он отшвырнул её руку, которую всё ещё держал.

— Ты меня ненавидишь? — полуутвердительно сказала она.

— Нет, — удивился он.

— А должен бы, — тихо и грустно сказала Юлька. — Подожди-ка. У меня кое-что есть для тебя.

Она метнулась к столу.

— Смотри, я нашла это у себя в сумке.

Юлия протянула ему конфету. «Мишка на севере» — прочёл он на фантике.

— Ешь, — приказала она. — У тебя-то нечем разжиться… Извини, я всё же «порылась» у тебя в кухонных шкафчиках.

Северус жевал конфету и смотрел на свечение, исходившее волнами от её волос.

— Ты светишься, — неожиданно сказал он.

— Да. Уже, наверно, свечусь… Я ведь не ела уже двое суток, — она тихонько засмеялась. — Боялась оставить тебя одного — вдруг тебе стало бы плохо во сне? Мой дядя так умер… Но поход по магазинам ничего бы не дал — у меня почти нет денег. Кроме того, ты мне так и не сказал, как тут пользоваться телефоном.