Люгер (СИ) - Владимиров Денис - Страница 47

- И нахрена тогда бы делить народ на граждан и нет? Чисто все едины перед богом и очередным отморозком?! Не, ну а что, мало ли каких горячих к нам ветер занесет?! А ты знаешь, что по Закону голос гражданина значит больше, чем голос не гражданина? Ты знаешь, что прописанно везде, когда твоей жизни не угрожает опасность, ты должен ждать органы правопорядка в спорных случаях и... и оказать первую помощь пострадавшим! Даже, если это преступники, но граждане, которых виновными может признать только наш суд, самый честный и гуманный? Вот Люгер и оказал помощь, всех подлечил! Чисто в башку каждому залепил по маслине! Лепила от бога, короче!  Добил, чтобы не мучались, бедолаги! Неоперабельные, суки!

- Да и хер бы с ними! Одно слово - мудаки! - Дохлер вновь прошелся туда-сюда. Остановился рядом со мной.

- С тем, что эти уроды из себя представляли, я полностью согласен! Вот только именно его сейчас на кол посадят! - ткнул пальцем тот в меня, - Ты это понимаешь, Дохлер? А баба, ее вообще не зацепило, но там речь идет уже и про выкидыш, и про прочее. Письки мужской  не видела, у них с этим строго,  целка, короче, сам Михалыч хвастал, но мля выкидыш! Ладно, не Земля это! Разобрались. Сейчас всех собак на него будут вешать! А ветер откуда дует? Никто не знает?... Михалыч, сам же знаешь, сука валовая, она тоже телеги строчит, чисто принтер! «Мой бар пострадал»... Ты долбоеб! Твой бар начал страдать, когда ты стал его хозяином! Видно же, что до последнего тянул, вместо того, чтобы остановить резню, он же клок-стопер немного. Как же, Люля ему жрачку поставляет! Люля же говорит, мол, послал ребят, попросить встретиться с ним  его..., - и снова указующий перст мне в грудь, - Типа узнать про судьбу крестного Цемента. Нет, ты понял, сыновьи чувства у гандона взыграли?!

- Не посадят, не дрейфь, - Дохлер подмигнул мне и похлопал по плечу, - Был бы олень какой, а так ты  наш. Что зря  я Шайтана дернул? А тот не какой-нибудь хрен с горы - глава СБ лично. И мужик правильный со всех сторон. Он поможет!

- Ага, поможет! Дело до самого Князя, уверен, дошло, и как он там решит, так и будет, и никто не посмеет возразить! Горбач опять же... А наш идиот к Хельге клинья подбивал, тот же сам знаешь, за ней, что твой пес носится...

- А вот мою собаку попрошу не трогать! - дурашливо возмутился толстяк, - Она охотничья, лайка настоящая, а не какой-то там Горбач.

- Для Князя же, - Третьяк не поддержал шутливого тона, -  Шайтан пусть имеет определенный вес, и даже говорить может... Но Князь - это Князь! Как решит, так и будет. Я бы на многое не надеялся.

И так уже почти два часа. Судили так, рядили эдак. Я же молчал, неплохо мне поправили здоровье набежавшие селяне с дрекольем и автоматическим оружием. Били с вдохновением, насилу их служители закона - помощники шерифа уняли.

Уже здесь у меня забрали все. Даже куртку сдернули. Вот тебе и цивилизация.

- Дохлер, подкури, - попросил я толстяка, к которому все больше проникался дружественными чувствами.

Тот выполнил требуемое, вставил мне сигарету в разбитые губы. Я хотел поблагодарить толстяка,  но Третьяк, бешено вращая глазами, заорал:

- А ты вообще рот закрой! Пока не спрашивают! Наворотил, мля! И вот что тебе не живется нормально?! Что ни выход - приключения! Я даже подозреваю, что это из-за тебя у нас не обычный рейд получился, а чисто боевик! С нами в главной роли! Чуть все там не остались!

Высокий худой гладоквыбритый мужик неспешно зашел в камеру, перед которым кто-то услужливо открыл дверь. Явно не тюремщик, у того лапы будто лопаты, покрытые густым черным волосом, здесь же мелькнула среднего размера рука. Рейдеры подобрались.

- Ну, что герой..., - хмуро посмотрел тот на меня, поиграл желваками, а потом смачно сплюнул прямо на пол, -  Зла, мля, не хватает. Честно... Как хорошо день начинался! И да, Третьяк, я тебе больше ничего не должен! С тобой, Дохлер, мы сами разберемся.

- Что совсем все хреново? - Третьяк энергично растер и без того красную рожу.

- Хреново, конечно, - вполне уже спокойно ответил тот, - Проблема, мужики, тут вот в чем. Ваш Люгер еще отстреляться не успел, а дело уже у Князя на сукне. Горбач этот поганый, тоже тварь. «Судить, садить на кол! Закон!» Ублюдок! Вот, чую гниль за версту от  этого дела. Сейчас мои немного еще петуха гамбургского поспрашивают, который тут оборзел от безприсмотра. Как его... Люля? Вот отхватит у меня люлей, а то развели тут бандитизм в духе девяностых. Граждане.

- Шайтан, давай без лирики, нервы..., - вмешался Дохлер.

- А у меня типа, стальные, как яйца? Ладно, без лирики, так без лирики, чем конкретно закончится не знаю, но вышку ему отменили. Тут еще помогло, что он не латышский стрелок с хером да душой, а состоятельный пусть и негражданин. Имущество уже описали и посчитали. Плюс свежак. Это тоже нехило сыграло, точнее я сыграл на этом. Многого не ждите, но башку ему рубить никто не будет, и кол отменяется. Суд - будет. Наказание - будет. Говорю же, Горбач воду мутит. И понятно почему...  Там еще что помогло, отчего-то за вашего Люгера Ковбой зарубился, как за родного говорил. При нем вопрос поднимался, а он с Князем пил. Поэтому Глава пока думает.

- Ты его знаешь что ли? - посмотрел на меня подозрительно Третьяк.

- Кого?

- Ковбоя.

- Ни разу не сталкивался. Один мимо нас промчался на мустанге, когда в Острог ехали. Водила рассказал, - вспомнил я откуда мне знакомо это имя.

- Точно?

- Ага, точно.

 - В общем, суд в девять ноль-ноль по-нашему. Недолго осталось, - заявил Шайтан, - Ладно, я до дома, а то итак полночи из-за вас тут провел.

Направился тот к выходу.

- Судья кто? - уже на пороге догнал его вопрос Дохлера.

- Боровик, - и вышел.

- Твою же мать! - мрачно в голос произнес Третьяк, а Дохлер выругался, не меньше минуты выражал свое «фе».

- Это плохо? - спросил я.

- Плохо. Боровик меня не любит. Очень. Я бы даже сказал, питает ненависть, - пояснил для меня крестный, - А ты чей крестный? То и оно. Это Горбач, все подвел под одно - больше некому. Еще этот судья может и на слово Князя плюнуть, если посчитает нужным. Он своебразный очень. Пока с рук сходило.

Оставив мне сигарет и зажигалку, рейдеры пообещали завтра прийти на суд, скорый и справедливый, как и все в Остроге. Я же к утру одурев от боли в мышцах, ребрах и никотина, усевшись на пол пятой точкой, чуть подремал, когда меня пинком разбудил тюремщик, в сопровождении других конвоиров, впрочем, комплекцией и даже рожами, чем-то похожими на вчерашних.

...Зал судебных заседаний - классический, почти земной. На постаменте кресло с высокой спинкой. На него, судя по остальной комплекции, водрузил массивное седалище судья. К облику которого легко и непринужденно пририсовывался массивный кистень и пустая пыльная грунтовка, где тот поджидал за кустом очередного путника, чтобы облегчить его карманы. Или от широты душевной просто приголубить неудачника. Сам же здоровенный косматый мужик с черной кудрявой бородищей и алчным блеском угольных глаз должен быть представителем криминальных хроник и листовок «их разыскивает», но никак не вершить правосудие в виде высшей инстанции справедливости.

- Не думай даже применять свое умение! От нас не убежишь, да и телепортер ты не сверх. За попытку побега сразу накидывается нехило, вышка тогда стопроцентная, - предупредил конвоир, вталкивая меня в обезьянник, где сидячие места не предусматривались конструкцией. Впрочем, и негде было их размещать, тут и один человек помещался пусть и не с трудом, но пространства для маневра почти не оставалось. Посадили зверушку в клетку.

Охранник же осклабился и добавил:

- Но всегда можно попробовать, чем черт не шутит. Мы тебя даже сильно бить не будем, премию как-никак получим.

Бежать из зала суда, даже используя телепорт, было затруднительным. Наручники на мне, а учитывая повальную законопослушность граждан, которые могли и пристрелить, даже не помышлял о чем-то, тем более, вышку, как я уже знал, точно не дадут. Или с большой степенью вероятности. Остальное - переживем.