Вольные стрелки (СИ) - Макеев Максим Сергеевич - Страница 3

- Предлагаю вчетвером, я, ты, Ярослав, Атли на лодке малой пойти. Товара чуть взять, что полегче да поменьше, подойти до восхода солнца к берегу, спустить лодку, и пойти налегке. В Вашей одежде.

- Тогда не опасные будем, - задумался Торир, - только как договариваться будем про данов? Лодки-то у нас не будет, кто поверит?

- Да и пусть не будет, пусть не верят, нам-то что? Мы же от них практически ничего не требуем, просто разрешения да информации. Ну, где даны ходят спросим. А сами с подарками. Если данов на озере разгромим, оружие их и барахло как доказательство привезем, вот тогда разговор уже другой пойдет. Прав я?

Торир задумался, Славик тоже. В конце концов, вождь мурманов выдал:

- А обратно как? Где лодку искать будем?

- Место встречи назначим, через три или пять дней, сами туда пойдем, и большая наша лодка приплывет.

- Так можно, - коротко закончил мурман наше совещание.

Ладогу мы опознали по большому количеству снующего на различных плавсредствах народу. На глаза не показывались, ушли опять за горизонт. По утру, до восхода, подошли к берегу, нас высадили на маленькой лодке с канцелярскими подарками, украшениями, что на торг готовили, некоторым количеством припасов. Кнут увел тримаран за горизонт, а мы сели на весла. Наш путь на тримаране до Ладоги занял пять дней. С учетом зигзагов, которые мы описывали по озеру, получилось очень быстро.

К самой Ладоге пришлось идти по реке, Волхов ее называли. Пришли практически к обеду. Н-да, я уже отвык от такого в своем селе. Мы шли на веслах мимо длинной деревянной стены, кругом сновали маленькие лодки, лодки побольше, большие лодки и гигантские. Больше даже той, на которой Торир к нам первый раз заявился. Подобие порта была с западной стороны Волхова. Там были массивные пирсы, вдоль которых стояли корабли. Разные, похожие на драккары, на ладьи, на галеры, какие-то восточные посудины даже затесались, непонятно как сюда попавшие, я всего штук десять насчитал. Потом шли суда поменьше, как Торировская лодка. Потом - вообще бардак, на песчаном пляже и громадной поляне, примыкающей к нему, был какой-то табор и куча сваленный чуть не в кучу лодок. Длинных и коротких, побольше и поменьше, даже какое-то подобие байдарки было.

Я во все глаза рассматривал местных жителей, их одежду, средства передвижения, оружие. С ним были почти все, хоть нож, но висел на поясе. Большинство лодок было похожи на наши, но как-то странно сделаны борта, как будто прошиты толстыми корнями или веревками. Ткнул Ярослава, спросил, что это за вышивка по бортам.

- А это шитики. Лодку долбят из дерева, а потом борта нашивают корнями еловыми.

- Ну ни хрена ж себе! - я только присвистнул.

Вот это да! Корнями лодки шьют, и не боятся в них на воду выходить! Экстремалы.

Мы прошли чуть дальше табора, там где было меньше народу. Вытащили нашу лодку на берег, выгребли припасы. Атли оставался сторожить ее, я метнулся за мешком с палаткой. Палаток я сделал несколько, с расчетом на четверых в каждой. Делал такие, с которой попал сюда, в это время, быстровозводимые. Правда, резинок у меня не было, пришлось пружинки вплетать в веревки, неплохо получилось. Собрали минут за пять палатку, оставили Атли разводить костер, а сами пошли в город. Это я настоял. Интересно же!

В город вели ворота, в которых скопилась толпа телег. Народ местный вез на продажу товары. Тут же разрешился вопрос, мучавший меня давно, с момента попадания к Буревою. Он говорил, что его сыновья с Ладоги везли жеребца, причем на лодке. У меня в голове не укладывалось, как они его туда засунули. Оказалось, очень просто. Местные лошади размерами не впечатлили, я половины из них был выше ростом. Такие маленькие грустные пони-трудяги.

На воротах стояли копии гоповарваров, только морды все как на подбор, что называется, "рязанские". За вход в город с нас ничего не взяли, а вот владельцы телег что-то там отсчитывали в кассу. На кассе был такой же гоповарвар, как и стояли на воротах. Он по-хозяйски шерудил по телегам, называл цену, потом все долго спорили, и потом, сойдясь в цене, брал плату и телега проходила. Потому-то и был затор. Долгие тут торги и споры.

Мы двинулись вглубь города. Хорошо, что Торир тут не впервой. Я бы точно заблудился. Кругом были понатыканы, по другому не скажешь, деревянные строения, избы, дворцы, сараи. Правда, местный МУП "Благоустройство" позаботился о пеших путниках. Местами был уложен деревянный тротуар, из полуполеньев. И это существенно помогало передвигаться, потому что сама дорога была месивом из грязи, конского навоза, мусора, и прочих свидетельств наличия в данных местах цивилизации. Обеслав, очередной раз наступив в "подарок" от местной тягловой силы, выдал:

- У нас лучше, у нас чище.

- То ты еще на торге не был, - "обрадовал" нас Славик.

- А далеко до него? - это уже я поинтересовался,

- А уже пришли, - Торир приветственно показал рукой за угол ближайшего строения.

Я вышел, и на пару минут потерял дар речи. Вот это Бардак! Именно так, с большой буквы. Торг представлял собой большую площадь, окруженную кучей деревянных строений с трех сторон. Четвертая сторона была крепостной деревянной стеной, детинец, центр крепости, как мне потом разъяснили. Бревна, из которых был сложен этот детинец были огромные, толстые, чуть не метр в диаметре. И возвышалась эта стена метров на десять. Я, уже прекрасно осознавая местные производственные силы, только застонал про себя, представив сколько ручного труда вложено в это. Из детинца на торг вели большие двустворчатые ворота. Их тоже охраняли гоповарвары, но только в доспехах. А вот перед воротами, на торге, была вакханалия.

Какие-то повозки постоянно шли в разные стороны без какой-либо системы, сновали люди в таких одеждах, что и на ум не придет. От греческих туник и меховых поделок в стиле Конана-варвара, до восточных тюрбанов и халатов кочевников. Посреди торга стояли, лежали, сидели, бегали торговцы и зазывалы. Если тут и был какой-то намек на торговые ряды, то он просто потонул в этом Апокалипсисе. Лавки, ларьки, домики, домищи, да и просто кучи товара стояли чуть не посреди едва определяемой, петляющей по всему торгу, дороги. Там же, посреди базарной площади, гадил местный четвероногий транспорт. Запахи тут разносились самые разные, от тухлой рыбы до духов, от навоза до стальной окалины.

И все орали. Вот прямо все только и делали, что орали. Я абсолютно не понимал, как они хоть что-то разбирают в этой катавасии. Кричали торговцы, какие-то дети, "водители" телег, стражники на воротах. Разносилась самая разнообразная речь, в которой я улавливал греческий, немецкий, английский, арабский язык, латынь, какие-то восточно-европейские нотки, вроде польского, и даже подобие китайского! Ну, или мне так просто показалось, я-то в языках был не силен, особенно в местных.

- Ну чего встал, пойдем, осмотримся, - Торир легонько подтолкнул меня в направлении этого бардака, - только береги товар, чтобы не украли.

О! Тут еще и карманники есть! Карманов главное нет, а карманники есть. Я перехватил мешок с товаром, и мы двинулись в это скопище людей. Шли мы не долго, минут двадцать, и постепенно я начал приходить в себя. В отличии от Обеслава, который пребывал в натуральном шоке, и передвигался на автомате, я все-таки бывший житель крупных и не очень городов, Тридцать лет проведенных в гораздо более людных местах давали о себе знать. Просто я отвык от таких толп народу. Постепенно привычки из будущего выбрались наружу, и я уже смотрел на торг другими глазами. Это просто базар, барахолка, "толчок". Причем, не очень большой, по меркам 90-х годов 20-го века. Слитный гул голосов начал распадаться на отдельные разговоры, калейдоскоп картин стал превращаться в отдельные сюжеты. Вон мужик договорился о продаже телеги с какими-то мешками, с ним расплатился вояка в добротной кольчуге, они ударили по рукам. Вон зазывала перед каким-то ларьком рекламирует самые крутые ткани на базаре. Восточного вида мужик с группой таких же двинулся в сторону построек, переговариваясь на каком-то не то таджикском, не то туркменском языке, если на слух определять. Вон тетка с плетенным коробом толкает местный фаст-фуд - пирожки и еще какую-то снедь, не забывая орать о ее пользе и вкусе. Все, можно сказать, я тут освоился.