Вольные стрелки (СИ) - Макеев Максим Сергеевич - Страница 54

Утром наслаждались зрелищем толпы народа, недоуменно почесывающего репу. На месте лодок не осталось даже бревен, только следы от трактора. Крепость окончательно закуклилась. Патруля, вышедшего на лыжах через другие ворота, они не заметили. В обед ворота приоткрылись, и оттуда показалась странная для здешних мест и этого времени телега, ее толкали трактором изнутри крепости. Полевая кухня, сделанная на скорую руку, дымила и разносила по окрестностям одуряющий запах картошки с рыбными консервами, похлебка такая получилась.

Тележку руками докатили до ручья, и через рупор-громкоговоритель Агна начала голосить:

- Дети, бабы, беременные - за похлебкой! Дети, бабы, беременные - за похлебкой!..

Началась небольшая суета, народ удивлялся, смотрел, но к кухне не подходил. Наконец, от палаток выдвинулась изможденная женщина, в тряпье, поверх которого был натянут видавший виды овчинный тулуп, за который цеплялись двое мелких, в таком же тряпье. Она с опаской подошла, и протянула деревянную то ли миску, то ли корытце. Агна посмотрела на это, натянула покрепче повязку на рот, от микробов спасались, достала штампованную миску-ложку, успели наделать, налила порцию, протянула женщине:

- Держи. Сейчас детям налью...

Женщина взяла миску, глаза ее были удивленные, железо тут так не использовали. Начала аккуратно пробовать, потом еще, еще, чуть не вылизала миску, дети тоже наяривали так, что за ушами трещало. Ополоснуть миску, в нее отвар из травы. Робкий вопросительный взгляд - Агна вздохнула:

- Хлеба нет... Грязные миски и ложки вот в этот ящик. Следующие!

Народ медленно подтягивался. Подошли мужики, я их отвадил:

- Пока женщины и дети. Старики есть? Их тоже кормить будем, - крайний мужик отправился к своей норе-землянке.

Из землянки они вышли вдвоем, вторым был высокий старик, почти копия Буревоя. Подошли к кухне. Постепенно народ приходил в себя, все активнее тянулись руки за мисками, некоторых даже пришлось чуть отодвинуть копьем Добрушу.

- Так! Народ! Все встать в колонну! По одному подходите, говорю, а то сейчас уедем!

Народ устроил некоторое подобие очереди, дело пошло быстрее. Еда, питье, грязная посуда в ящик, следующий, еда, питье... За два часа управились. Народ с тоской посмотрел на уезжающую кухню, особенно мужики. Вояка, что остался в лагере, в процесс не вмешивался, выглядел скорее потерянным. Его-то семья тоже поела у полевой кухни, что ему делать? Это мы удачно на его дежурство попали...

К вечеру вернулась партия пришлых мужиков, которых отправили рубить лес. Вернулась ни с чем. Только сучья да валежник. Главный военный тоже подтянулся, мы видели через подзорную трубу. Он в другом месте был, не там где лесорубы. Возник скандал, главный военный орал и матерился, отвесил пару оплеух лесорубам, вояке-дежурному, просто попавшему под горячую руку мужику. Как оказалось, наш патруль, Кукша, Буревой, Юра обнаружили незаконную вырубку, и пресекли ее. Пресекли старым способом, выстрелами в землю. Вояка с лесорубами был один, народ с дрекольем на штыки лезть не стал. Вот и не получилось у них с дровами и бревнами, потому и возмущался главный военный.

На следующий день опять картина повторилась. По сигналу самодельного колокола (дребезг, скорее, а не звон), открылись ворота, выехала кухня. Народ стоял уже в очереди, мужики благоразумно не лезли. Меня в этот раз с кухней не было, я наблюдал со стены. Агна рулила процессом:

- Народ! Подходите, слово есть у меня, по Закону нашему. Вы здесь весь лес загадили, вонь стоит. Место отхожее себе выберете, в него ходите, а то мы больше не приедем.

- Какое место? Где делать? А куда лодки делись? - голоса из очереди стали задавать вопросы.

- Место мы тряпками отметили, - ну было дело, флажки патруль поставил в низинке одной, - там же лопату оставили. Яму сделайте, в нее дела свои делайте!

Это была попытка заставить людей подчиняться своей воле. Вот так, кнутом и пряником. Пяток мужиков обсудили тихо новости, и двинулись в том направлении, куда махнула Агна. Главного военного опять нет, лесорубы ушли в лес, по данным нашей визуальной разведки, ищут новые места для вырубки. Наивные! Мы тут все дорожки-буреломы знаем, там их уже дед с предписанием ждет. Патруль в этот раз затемно вышел, наблюдали за направлением движения лесорубов. Дед им бумагу даст, да деревья отметит, которые рубить можно. Пяток выделит - пусть радуются, мы старый и больной лес тут давно на дрова свели.

Вечером опять остросюжетный фильм "Беженцы и главный военный". Мужик ругался сильно, особенно когда тех пятерых с лопатой увидел. Лопату осмотрел, сталь там хорошая, а то тупится лопата сильно, взгрустнул, раздал указаний и тумаков, инструмент забрал. Лесорубы пришли с малым прибытком, опять ор стоял на весь лагерь. Странный тип, вообще говоря, чего он такой нервный? Даже не представился...

Еще два дня в прежнем режиме, а потом все поменялось. Кухня выехала, к ней выстроились только мужики, главный военный наблюдал за всем издалека, он в лагере остался. Причем его вояки стояли в первых рядах! Вот же упырь! Он на наших харчах себе военную и экономическую мощь решил поднять! Мы так не договаривались! По сигнальной ракете, выдвижение кухни прекратилось, и дед затянул ее обратно. Нехрен быть таким хитровыделанным!

В лагере беженцев вечером был мини-бунт. Его вояки подавили, раздав на орехи всем возмущающимся древками копий. Утром в лагере остались пять вояк, один пошел сопровождать лесорубов. Кухня выдвинулась - опять колонна мужиков, да еще и агрессивных! Наполовину вышедшая из крепости кухня скрылась в проеме ворот, последние закрылись. Опять мини-бунт, опять подавление. Вообще этот вояка уважением таки пользуется, иначе бы не смог со своими подручными держать толпу, которая в двадцать пять раз больше чем его вооруженные силы. Лесорубы вернулись без веток и палок, без топоров и дреколья, с которым выходили, тащили два тела. Одно того самого вояки, который с ними пошел, второе - лесоруба. Тела были живы, иначе бы так не матерились. Их тупо избили травматическими пулями. Как рассказал дед, в этот раз встреча прошла в далеко не дружеской и теплой обстановке. Только лесорубы вышли к делянке, где дед отметил пяток больных деревьев, вояка выхватил меч, и бросился в атаку! Причем умный - щитом прикрылся. Он-то не знал, что на теплой подстилке занял позицию Кукша, который ему и пустил три травматических пули по ногам. Эффект получился хороший - как бежал, так и рухнул в снег, завывая от боли. Лесоруб с топором бросился ему в подмогу, но бы сражен такими же пулями почти в упор, и тоже в ноги, только от Юрки. Остальные замерли в нерешительности. Дед заявил, что нападение на гражданина России карается по закону, и он конфискует орудия нападения. То есть вооружение вояки и топор. И если остальные не хотят их участь разделить - пусть бросают свои палки заточенные, забирают эти два тела, избавленные от явно мешающего им железа, и валят домой. Завтра о своей судьбе решение узнают. После пяти выстрелов под ноги, в целях обеспечения безопасности крепости были изъяты и остальные топоры. А то народ тут не понимает доброго слова, как я посмотрю. Топоры кстати - полный отстой...

На следующий день на нашу кухню устроили засаду, которая провалилась. Часовой еще под утро заметил нездоровое шевеление в лагере, да десяток бугорков, которые появились в снегу возле ворот. Я им в полдень так и сказал в рупор, что мол, замерзнете, мужики, домой идите, сегодня халявы не будет. Те подождали полчаса, и вылезли из сугробов и пошли обратно в лагерь. Вот же идиоты, нет бы прийти, спросить, мол, люди добрые, чего вы хотите? Нет! Каждый думает что он самый умный! Мини-бунты не прекращались, то тут, то там народ собирался мелкими кучками, распалял сам себя, получал от вояк, которые носились между этими кучками, как угорелые, выжидал, и опять бунтовал. Не завидую я теперь этим военным, спать им теперь наверно тоже очень весело. Так весело, что они сгрудились в кучку, в двух землянках, а один вояка теперь постоянно сидел возле костра, охранял. Тоже "гений", его-то глаза привыкнут к огню, а значит он ничего вокруг не разглядит.