Защитник Иветт (ЛП) - Фолсом Тина - Страница 5

- Кто бы мог подумать, - пробормотала Иветт под нос. Зейн бросил на нее уничижительный взгляд, не суливший ничего хорошего для нее в ближайшем будущем.

- Я бы с легкостью повлиял на нее, и она даже не поняла бы, что терпеть меня не может, - предложил Зейн. Иветт знала своего коллегу телохранителя достаточно хорошо, чтобы понять, что его не волнует, нравился он кому-то или нет... чаще всего нет... но его эго было задето тем, что его снимают с работы. Зейн не был трусом.

О нем можно сказать много плохого, черт, у Иветт был длинный перечень вещей, которые она могла вывалить прямо сейчас, но должна признать: он был преданным и решал проблемы.

- Ты не будешь воздействовать на нее своей силой. Не нужно: Иветт может взять на себя твою работу, а я назначу тебе кого-нибудь другого.

- Отлично, - ответила Иветт. - Что я должна знать?

Она проигнорировала ворчание Зейна.

- Ее имя Кимберли. Она молодая, чуть старше двадцати, перспективная актриса. Ее последний фильм только что вышел на экраны и сразу наделал много шума.Вокруг обязательно будет много психов, которые считают, что влюблены в нее. Просто охраняй ее от сталкеров и держи подальше папарацци. Она не привыкла ко всеобщему вниманию.

- Без проблем. Когда начинать?

- Завтра ночью. В отеле Фэйрмонт организовывают крупную вечеринку. Я пришлю инструкции на твой iPhone. Удачи.

- Звучит хорошо. Свяжусь с тобой завтра.

Иветт пошла к двери. Покалывающее давление на ее затылке сообщило, что Зейн следовал за ней.

- Я ухожу отсюда, - проворчал Зейн.

- Зейн, - предупредил Габриэль, сурово произнеся единственное слово.

- Что? - Зейн не остановился.

- Мой приказ ясен?

Ответ Зейна больше походил на ворчание, чем на слова. Он остановился рядом с ней и потянулся к ручке. Иветт была быстрее и открыла входную дверь. Затем остановилась как вкопанная. Там на ступенях лежал на золотистый лабрадор. В тот момент, когда собака увидела ее, то встала и замахала хвостом.

- Твоя собака? - спросил Зейн за ее плечом.

- Нет. Он преследует меня уже четыре месяця. Я не знаю, чего он хочет, - это была не совсем правда.

Да, собака преследовала ее с тех пор, как она и ее коллеги спасли Майю от лап негодяя-вампира несколько месяцев назад. Иветт не призналась, что начала подкармливать бродячего пса.

- Выглядит, как будто он твой, - заметил Зейн.

В этом был смысл. С тех пор как она впустила собаку в свой дом на Телеграф Хилл, животное действительно думало, что принадлежит Иветт.

- Как его зовут? - продолжал смущать Зейн, явно наслаждаясь ее дискомфортом.

- Собака, - услышав, как она говорит его имя, уши пса оживились и хвост стал двигаться с удвоенной скоростью. Черт, пес даже слушается ее.

- Да, безусловно, он твой. Наслаждайся. - И Зейн ушел, шагая по темной, пустынной улице, исчезнув в тени.

Иветт посмотрела на животное, чьи умные глаза, казалось, задавали ее вопрос. Он наклонил голову и выглядел так, словно улыбался. Может ли пес улыбаться?

Она сдалась.

- Хорошо, идем домой.

Иветт услышала хлопок собачьей дверцы о деревянную раму и открыла глаза. Дверца вмонтирована для того, чтобы пес мог выходить в сад в любое время, когда захочет, это было не только счастьем, но и проклятием.

Теперь беспризорник всерьез полагал, что стал частью этого места. Иветт действительно не понимала, как избавиться от него. Пес даже начал лаять на почтальона, как будто бедный почтовый сотрудник посягает на его территорию.

- Привет, собака, - поздоровалась она с псом, когда тот вскочил на кровать. Одну вещь ей, безусловно, не стоит делать, не нужно давать животному имя. Как только дашь ему кличку, то не сможешь с ним расстаться.

- Разве уже закат?

Это риторический вопрос: ни один пес не ответит ей, не то чтобы ей это нужно. Собственное тело подсказало Иветт, что солнце зашло над Тихим Океаном, и пришло время подготовиться к заданию.

Иветт потянулась, затем завела руки за голову. Каждую ночь после пробуждения короткая, остроконечная стрижка, которую она демонстрировала всем, пропадала, восстанавливаясь в длинные, темные локоны.

Во время крепкого сна ее волосы отрастали до прежней длины и становились такими же, как в день обращения. Сначала Иветт сохраняла длину, но с годами решила, что больше не удовлетворена своим внешним видом. Она выглядела слишком женственно, слишком уязвимо.

Иветт вошла в ванную комнату и взяла ножницы, лежавшие на туалетном столике. За много лет она научилась делать себе стрижку даже без зеркала.

Иветт стянула их в пучок левой рукой и отрезала ножницами правой. Вместо того чтобы выбросить волосы в мусор, она положила их в пластиковый пакет с маркировкой "Больница Святого Иуды - Отделение Онкологии". Пусть кто-то другой носит шикарные локоны. Ее же это не волновало.

Когда тяжесть волос отпустила голову, появилось ощущение, будто боль прошлого ушла в месте с ними. Хотя Иветт чувствовала ее каждый раз при пробуждении.

Длинные волосы напоминали о человеческой жизни, поскольку муж любил прятать свое лицо в ее длинные локоны, когда они занимались любовью.

Роберт. Его лицо больше не всплывало в памяти, как в первые годы после их расставания. С тех пор прошло почти пятьдесят лет. В то время как воспоминания о его лице померкли, оставаясь далеко позади, желание иметь детей не ушло. Или скорее не ушло то, с чем ассоциировался ребенок.

Иветт положила руку на плоский живот. Когда она была человеком, жизнь росла там не раз, а дважды. Тогда Иветт чувствовала себя женщиной, которая могла дать мужу то, чего он желал сильнее всего. В течение тех коротких месяцев беременности, она чувствовала себя любимой, не только мужем, но и ребенком внутри нее.

Сумасшедшая. Иветт тряхнула головой и продолжила стричь волосы. Она была опустошена, когда потеряла второго ребенка, а Роберт оставил ее, не желая утешить.

Он обвинял ее. В течение года Иветт жила, как в трансе, принимая любые наркотики, какие попадали ей в руки.

Нечувствительность к наркотикам заставило ее задуматься о самоубийстве. Но однажды ночью она проснулась в доме незнакомца, обкуренная в хлам. Он спросил ее, хочет ли она жить вечно и получать удовольствие от секса без последствий. Уверенная, что над ней пошутили, она все еще находилась под воздействием сильного наркотика.

Сначала Иветт сопротивлялась его укусу, но потом позволила смерти забрать ее, надеясь, что в следующей жизни будет хорошо.

Только, когда снова проснулась, то поняла, что именно с ней произошло. Незнакомец обратил ее в вампира... в бесплодного вампира, и она с трудом смирилась с этим.

Будучи человеком, у нее оставался шанс забеременеть и сделать мужчину счастливым, но став вампиром, эта надежда испарилась. А мужчины всегда остаются мужчинами, фигура или внешний вид не имели значения, они всегда готовы.

Мужчины трахали ее, а она трахала их. Но когда все было сказано и сделано, ее родитель отдал сопровождающие бумаги. Он назвал ее слишком навязчивой. Слишком эмоционально зависимой.

Больше нет. Теперь она такая же жесткая как любой мужчина вампир, и никто никогда не увидит ее с другой стороны. Хрупкая женщина внутри умерла для этого мира.

Как и говорил Габриэль, подопечная Иветт была молода, поэтому ей нужна охрана. Но он забыл упомянуть, что Кимберли также чрезвычайно красива.

Приступ зависти поразил Иветт сразу же, стоило обратить внимание на потенциал девушки. Она имела все: успешную карьеру, красоту и человеческое тело, чтобы родить ребенка. Жизнь жестока.

Теперь Иветт пожелала, чтобы Габриэль позволил Зейну использовать контроль сознания и заставил девушку позабыла свою неприязнь к нему. Иветт не нуждалась в постоянном напоминании о том, чего лишилась.

Она предпочла бы охранять какого-нибудь состоятельного, грузного начальника с плохой стрижкой, запахом пота и пивным животом.