Лжедмитрий. Игра за престол (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 26

- Но… - попытался возразить, но Дмитрий поднял руку, перебивая его.

- Суперпозиция терции – оборона. Если терция занимает оборону, да с артиллерийским усилением, то ее практически невозможно сковырнуть. Даже десятикратное преимущество в численности – ничто. У терции есть одно единственное уязвимое место – скорость. Она медленная. А плотные построения – идеальная цель для пушек. Вот если бы Сигизмунд решил переправить сюда пушки – я бы подумал об отступлении. Но он не решился их снять с обустроенных батарей, блокирующих выходы из города.

- Что, совсем не сковырнуть натиском?

- Наверное, можно, - голосом заговорщика произнес Дмитрий. - Но вот этих войск будет недостаточно. Впрочем, возможно я переоцениваю мужество наших людей. Кто знает, на что они способны? Я ведь не видел их в деле. Но испанцы стоят крепко. Такой фитюлькой, - снова махнул он в сторону поляков, - не сковырнешь. И мне ничего не остается, кроме как верить в то, что наши люди не хуже. Что мы – не отбросы Европы. А если же я ошибаюсь в наших людях, то зачем тогда жить? Там все вместе и поляжем. Понимаешь?

- Понимаю, - серьезно сказал Петр.

Дмитрий говорил вполне громко, не таясь, чтобы все в сотне поместной конницы слышали его слова. Он это делал намеренно, зная, что уже вечером весь лагерь будет знать в вольном пересказе этот разговор. Вдруг кого зацепит за живое?

Со стороны могло показаться, что он играл Ва-банк. Дескать, победа подарит ему славу, которая уже через год станет греметь по всей Европе. Поражение же даст смерть. Вполне подходящая сделка. Но правда заключалась в том, что на самом деле во всей этой ситуации единственным слабым местом были его люди. Он, в сущности, опасался только того, что они струсят. Все остальное в плане оценки рисков находилось во вполне комфортной зоне вероятностей, позволяющей действовать уверенно, смело и даже нагло. Только бы люди не подвели… они, как всегда, оказались потенциально слабым местом…

1 марта 1605 года, окрестности Смоленска

Несмотря на то, что по регламенту наступила весна, природа об этом пока еще не узнала. То ли проспала, то ли просто забыла, что пора включать отопление и удалять снежный покров.

Станислав Жолкевский ежился, сидя на своем коне. Его командиры выводили и строили пехоту с гусарией. А он сам, удерживая коченеющими на ветру пальцами весьма внушительных размеров зрительную трубу, изучал войско противника. С первого взгляда – стрельцы как стрельцы. Только мало их что-то. Слишком мало. Это смущало и настораживало. Заставляло напряженно думать и искать подвох. Что не так? Почему они решили принять бой в совершенно самоубийственном для себя соотношении сил?

Отличия в форме Станислава мало смущали. Ведь шапки-ушанки, выданные Дмитрием своим бойцам для зимней формы, выглядели не так уж и эффектно. Как, впрочем, и выкрашенные полушубки. Да и с такого расстояния Жолкевский видел их в формате размытого красноватого силуэта. Часть воинов была с большими пиками. Это он заметил. Как и некоторое количество довольно небольших артиллерийских орудий, расставленных в разрывах построения. А еще где-то там, у опушки леса наблюдался отряд конницы сабель в триста-четыреста.

Он смотрел. Думал. И не понимал.

- Бред какой-то… - тихо прошептал он, думаю, что никто не услышит.

- Отчего же? – Поинтересовался французский капитан.

- Их мало. Слишком мало. Мы их сомнем не вспотев. Никак не могу понять, что они задумали. Засада? Но тогда укрылись те, кто ударят нам во фланг или тыл?

- Вы позволите? – Попросил капитан зрительную трубу гетмана. У того она была значительно лучше, чем та, которой владел капитан.

- Да, пожалуйста, - небрежно подал ее Станислав.

- Вас не смущает их построение? – Через минуту напряженного молчания спросил француз.

- А что в нем не так?

- Мне кажется, что это испанская терция.

- Да ну, - отмахнулся Станислав. – Вы верите тем слухам?

- Я верю своим глазам. И с испанцами я воевал две кампании. Это, несомненно, она. По меньшей мере, один из ее вариантов.

- И что с того? – Повел бровью Жолкевский.

- Ничего, - ответил француз, вежливо улыбнувшись. Станислав очевидно сразу не понял, к чему он вел. А значит, позже он сможет проявить себя, предложив способ одержать победу. Пока же, недурно было бы щелкнуть по носу этому поляку.

Столь странная реакция этой язвы насторожила Жолкевского. Однако еще немного подумав, он решил атаковать. Ведь решительное численное преимущество было на его стороне….

Дмитрий разместился вместе со своим штабов во второй линии терции. В самой глубине. На виду у всех. Не спрятаться – не укрыться.

Его люди построились быстро и аккуратно. Сказались тренировки, которыми он их измучивал. Потребуйся сейчас атаковать – застал бы противника в беспорядочной формации категории «куча» или «толпа». Но наступать он пока не решался. Поэтому приходилось ждать, умышленно отдавая инициативы врагу.

Но вот началось.

Первая линия крылатых гусар медленно пошла вперед. Ветер им был в лицо, поэтому крики и какие-либо звуковые сигналы до царевича не доходили.

- Дистанция триста, - громко и отчетливо произнес царевич. Пока противник строился, артиллерийские команды уже успели пробежаться по полю и разметить его, расставить вешек с флажками. Мерили по шагам, разумеется, ибо ничем иным не располагали. То есть, указанные триста шагов примерно соответствовали двум сотням метров. Ну, чуть больше.

- Дистанция триста! – Громко продублировали слова Дмитрия к орудиям.

Расчеты напряглись.

- Дистанция двести, - уже выкрикнул царевич. И, спустя несколько секунд вся первая линия терции охватилась ухающими звуками выстрелов. Его полковые «Единороги» ударили по крылатым гусарам дальней картечью. Так называемой «виноградной лозой», связанной из небольших чугунных ядрышек.

- Дальней картечью, - произнес Дмитрий и его приказ быстро довели до батарей.

Артиллерист выхватил из зарядного ящика передка куль унитарного картуза за небольшую петельку. И в два прыжка достиг «единорога». Там второй номер, стоявший наизготовку, ловко перехватил его и отточенным движением отправил в ствол. Третий, не медля, дослал и прибил в одно движение. Четвертый ловко проткнул пробойником картуз через затравочное отверстие…. На все про все после выстрела прошло секунд двенадцать-пятнадцать. И это, по мнению царевича, было не предел. Он слышал, что канониры Густава II Адольфа на своих 3-фунтовых «картечницах» укладывались в десять секунд.

Бах! Бах! Бах!

Покатилась новая волна выстрелов, отправлявшей в надвигающуюся гусарию целую стаю гудящей и жужжащей крупной, дальней картечи. Да, считай, россыпь мелких ядер. Каждое из них, попадая даже в кирасу всадника, оставляло после себя неизгладимое впечатление и дырку. Лошадям эти «шарики» тоже доставляли немало проблем, ибо грудь и голову им поражали очень уверенно.

- Ближней! – Громко крикнул Дмитрий, начавший нервничать. Ведь крылатые гусары, несмотря на довольно ощутимые потери, продолжали не только приближаться, но и разгоняться.

Секунд десять напряженного ожидания.

- Дистанция сто, - тихо произнес Дмитрий и его голос потонул в раскате выстрелов. Четыре батареи ударили во все свои двадцать стволов.