Лжедмитрий. Игра за престол (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 37
- Предыдущая
- 37/52
- Следующая
Если тебя устраивают условия, то высылай своих представителей в Смоленск. Быстро все подпишем и разойдемся. Как ты понимаешь, в ожидании я сильно ограничен. Ведь Москва истово жаждет моего присутствия. Поэтому, если будешь думать слишком долго, то мое предложение утеряет актуальность. И, после взятия Москвы, я буду вынужден нанести визит вежливости да пограбить немного твои земли. Ну, или как там все сложится.
Post Scriptum
За Марину не переживай. Жива здорова. Что и передай отцу. Я не уверен, что ее буйная головушка сохранится на плечах, но пока ей ничто не угрожает. Василия постригли в монахи и заточили в монастырь, обрекая на самое суровое послушание. Его душа при таком подходе быстро очистится и, освободившись от тела, предстанет перед Создателем. Станислав присутствовал при допросе и все пояснит.
Дмитрий
Сигизмунд завершил чтение письма и поднял глаза на Жолкевского.
- Он пытал Василия?
- Нет, - усмехнулся тот. – Просто задавал вопросы при скоплении народа. Василий был вынужден признаться. Жалкий тип.
- А сам Дмитрий? Что он за человек?
- Странный. Опасный. Умный. Непонятный. Чрезвычайно много всего знает. Иной раз заговаривается и начинает говорить о каких-то непонятных вещах. Потом спохватывается и все объясняет более доступно.
- Он говорил, что его готовили как ученого, - добавил Жерар Бернар, присутствующий тут же.
- Ученого? – Оживился представитель католического ордена иезуитов, пребывавший практически постоянно при короле. Собственно именно из-за них Сигизмунд и был довольно радикально настроен на борьбу со Швецией, принявшей протестантизм. Да и погнали его оттуда по той же причине – народ не захотел возвращаться в лоно католической церкви. – А где он учился?
- Прямо Дмитрий не отвечает, но, судя по оговоркам, с частными учителями. Много путешествовал. Был в Англии, Франции, Испании. Видел Сикстинскую капеллу в Риме. Был в Праге, Вене и других крупных городах. Иногда мне кажется, что он всю свою жизнь путешествовал, не задерживаясь нигде подолгу. Упоминал какие-то непонятные пирамиды Гизы, долину царей в Луксоре и прочие удивительные места. Я даже не слышал о таких местах. Где это?
- В Египте, - небрежно ответил иезуит, погрузившись в свои мысли. Фигура Дмитрия в его глазах обрела чрезвычайный интерес. Ведь совершенно очевидно становилось, что он рос и воспитывался в Европе. Преимущественно в Европе. Но где и кем? Вот в чем вопрос. А главное – зачем. Не человек, а сплошная загадка.
- И еще, - продолжил Жолкевский. – Есть женщина, очень похожая на Марину. Зовут ее Йеннифэр. Дмитрий ее очень боится. Кто она и откуда – выяснить не удалось. Но тот страх, граничащий с ужасом, что плескался в его взгляде, когда он первый раз увидел Марину, даже сравнить не с чем. Он словно в Преисподнюю заглянул. Вероятно, она как-то связана с его воспитанием…. Не самым лучшим образом.
- Значит, у Марины нет шансов, - констатировал Сигизмунд.
- Этого никто не знает. Дмитрий вообще довольно странный человек. Он не волочится за женщинами, хотя в его возрасте это обычное дело. И деньги есть, и положение. Мало кто из них ему откажется, но он все равно подчеркнуто сдержан. Крайне чистоплотен. Ежедневно, если то позволяет ситуация, принимает ванну. Перед приемом пищи моет руки. После еды чистит рот небольшой щеточкой….
- Ваше Величество, - обратился иезуит к королю. – Вы позволите мне сопровождать того, кому вы поручите вести переговоры с Дмитрием? Мне очень бы хотелось с ним поговорить.
- Так сами и ведите их, - пожал плечами Сигизмунд, протягивая иезуиту пакет, полученный от Дмитрия. – Верительное письмо я вам напишу. Никаких сложностей переговоры вызвать не должны. Только вы должны помочь мне найти ему ювелиров, да как можно скорее. У вас есть кто-нибудь на примете?
- Есть, - задумчиво произнес иезуит, завершив чтение письма.
Глава 3
11 марта 1605 года, Москва
Москва который день гудела и «плескалась», словно густое, нажористое хрючево в корыте, норовя выплеснуться и обляпать все вокруг. Убийство семьи царя не удалось утаить. Да, Годуновы в народе не пользовались особой популярностью, особенно Мария Федоровна, но это была царская семья. Не все поняли и приняли. Одно дело, когда ядом потравили в обычаях старых. А другое дело, когда вот так – грубо и вульгарно, как разбойники.
Чтобы хоть как-то увести мысли людей в сторону, люди Шуйского носились по городу и всячески распускали слухи один трагичнее другого. Их объединяло одно – Дмитрий погиб и войско Сигизмунда движется к Москве. Чего там только не было! И отравление врагами, и подосланные убийцы, и гибель в бою, и казнь после попадания в плен, а местами и все вместе и две порции. Но главное – Дмитрий Иванович Шуйский выставлялся как последняя надежда перед неизбежно накатывающим злом – поляками. Дескать, придут, ограбят, перекрестят в свою нечистую веру да заставят козлов под хвост целовать. И так далее, и тому подобное. Все это выглядело бессмысленно и глупо. Однако люди в те годы были весьма не искушены в переваривании лапши ушами, поэтому верили, но, к счастью, кто во что.
Патриарх паниковал и метался, не зная, как выкрутиться. Ведь если Дмитрий действительно погиб – это конец. Шуйский в его представлении мог сделать только одно – спустить все царство в выгребную яму. А иных внятных кандидатов не было. Иов прямо так натурально чувствовал, как царство погружается в хаос. Хоть монарха со стороны приглашай, а то ведь все окончательно прахом пойдет…
И тут прибыли огненники с письмом от Дмитрия и самыми радостными новостями. Иов даже поначалу не поверил. Вся та болтовня, что учинили Шуйские, и на него действовала тоже. Она была довольно заразительна и даже, в какой-то мере, убедительна. Люди вообще легче поддаются негативным эмоциям. Вот он и поддался. Однако когда осознал масштаб произошедших событий, не медля побежал по Москве делиться с людьми «сей благой вестью».
Тут у толпы с подводы выступил. Там на бочку взобрался и речь толкнул. Полдня не прошло, как в столице наступил натуральный коллапс. Ведь Шуйские, вольно или невольно, умудрились сформировать образ народного героя из Дмитрия. Получалось, что царевич живота не пожалел ради счастья народного, так не посрамим же и мы его! Отстоим Москву от армий, исторгнутых из самой Преисподней!
А тут еще и патриарх со своими речами задорными. Дескать, Всевышний не оставил детей своих. Явил чудо и позволил трем тысячам московской рати разгромить в пух и прах несметное множество врагов. Да почитай без потерь, ибо сам Господь Бог оборонил их. А сам король Сигизмунд бежал в одном исподнем, едва успев скрыться.
И все бы ничего, да только на очередном микро-митинге патриарха попытались схватить неизвестные. Но его легко отстояли. Как оказалось, в толпе внимающей импровизированной проповеди имелось с полсотни казаков – они и порубили в капусту тех, кто поднял руку на патриарха. Не всех. Кое-кто смог вырвать и бросится бежать.
Озверевшая от крови толпа двинулась следом.
Конечно, убивали не обычные горожане. Но разве это кого-то когда-то остановило? Чувство сопричастности – опасная игрушка! Откровенно бедственное положение бегунов спасли ворота, обычные кремлевские ворота, что затворились за их спинами, отсекая от ревущей толпы….
- Отче, - обратился к Иову старший среди казаков, когда основной накал спал. Отвел чуть в сторону, да и решил полюбопытствовать. - А что, верно ли побил ляхов царевич?
- Предыдущая
- 37/52
- Следующая