45-й президент. Сражение за Белый Дом - Соловьев Владимир Иванович - Страница 4

Статьи прозвучали, судя по чатам: тысячи просмотров и комментов. Однако самым замечательным откликом было письмо из нашего с Леной Клепиковой издательства «РИПОЛ классик», генеральный директор которого Сергей Михайлович Макаренков, впечатлившись этими статьями, предложил нам сочинить по-быстрому книгу типа quickie под тем же названием, что первая статья «Дональд Трамп как зеркало американской революции», так его, видимо, зацепило. Скороспелка, скорописка – как это будет по-русски? Сказано – сделано: мы засели за эту книгу, хотя она и шла в перебив нашей с Леной работы над авторским сериалом аналитических мемуаров под рабочим названием «Фрагменты великой судьбы»: вышли уже «Быть Сергеем Довлатовым», «Иосиф Бродский. Апофеоз одиночества», «Не только Евтушенко», «Высоцкий и другие. Памяти живых и мертвых» и в работе «Быть Владимир Соловьевым. Мое поколение – от Барышникова и Бродского до Довлатова и Шемякина», не говоря уже о сокращенных, демократических переизданиях первых книг этой линейки: «Довлатов. Скелеты в шкафу» и «Бродский. Двойник с чужим лицом». И это все за полтора года – мало не покажется, заняты были под завязку, по самое!

При всей скорописи, а писали мы в самом деле по-быстрому, скорописка у нас не вытанцовывалась, а совсем напротив, весьма серьезная, пусть и занимательная, с приколами, книга о технологии власти и пружинах, явных и тайных, американской демократии. Авторская задача укрупнялась по мере и по ходу сочинения книги, захватывая все новые и новые темы и сюжеты. За высокий образец мы взяли «Демократию в Америке» Алексиса де Токвиля, равняясь на нее, но одновременно корректируя и опровергая эту хрестоматийную классику в соответствии с переменами, происшедшими в стране за 185 лет с ее написания. Мы бы, однако, не смогли осуществить наш замысел, осилить сюжет и драйв задуманной книги, если бы ее написанию не предшествовал политический дневник авторов – сотни наших статей в престижных американских изданиях – англо- и русскоязычных, а теперь и в российских.

А теперь поясню, почему сделать книгу про Дональда Трампа значило для нас с Леной тряхнуть стариной. Заодно предъявлю читателю наши политологические креденшиалс, потому как читатель в последнее время знает нас главным образом как культуртрегеров, мемуаристов, эссеистов, критиков и прозаиков. Что тоже немало.

Другими словами, с чего бы это мы это занялись политоложеством и стали в этой области доками и профи?

Началась вся эта неожиданная для нас самих политическая профессионализация еще в Москве, сорок лет назад, когда мы за наше заявление об антисемитизме и цензуре были, как Адам и Ева из рая, изгнаны из всех творческих союзов, в которых имели честь состоять: Союза писателей, Союза журналистов и даже ВТО (Всероссийского театрального общества), – и стали париями и изгоями: для нас закрылись все журналы, газеты и издательства, где мы прежде печатались. Что делать? Не сношаться же с читающей публикой через дупло, как Дубровский с Машей. И вот, чтобы не терять профессиональную квалификацию, мы образовали первое в истории нашей страны независимое информационное агентство и назвали его без лишней скромности «Соловьев – Клепикова-пресс». Сама идея и название принадлежали мне, я вообще генератор безумных идей – с детства и по сю пору. Которые тем не менее, пусть не все, осуществляются. «Бред невозможных возможностей», как определила эту странную, амбивалентную, оксюморонную ситуацию польский поэт Анна Каменьская. Правда и то, что в этом рискованном и во всех наших остальных совместных проектах – я о нашем будущем соавторстве – вклад Лены Клепиковой, ее привнесения, более скромные по размерам, были зато более весомыми по содержанию и более талантливыми по исполнению. Что отмечали критики. Даже в полнометражном телефильме «Мой сосед Сережа Довлатов», коего я автор и режиссер, ее 10-минутная киноновелла «В яблочко времени», по оценке рецензента, – лучшая, блестящая. Не говоря уже о наших политических триллерах. Так что уболтать Лену на участие в этой новой книге я считал своей первоочередной задачей.

Это все забегая вперед, а возвращаясь назад ко времени начальных шагов нашего агентства «Соловьев – Клепикова-пресс» весной 1977 года, мы поделились идеей с нашим тогдашним другом и соседом по «Розовому гетто», как называли дома писательского кооператива вблизи метро «Аэропорт», Володей Войновичем. Идея ему показалась, и он, опытный, с выслугой лет к тому времени писатель-диссидент, свел нас с иностранными коррами в Москве. Те тоже клюнули на идею, и уже самое первое сообщение нашего пресс-агентства про ленинградское ЧП – снятие главного редактора ленинградского журнала «Аврора» Володи Торопыгина за то, что он по недосмотру напечатал сочувственное к расстрелянной большевиками царице стихотворение Нины Королевой, – обошло всю мировую прессу А ее флагман «Нью-Йорк тайме» вслед опубликовал большую статью об агентстве «Соловьев – Клепикова-пресс» с портретом его основателей на своей Front Page. С тех пор сообщения и статьи нашего пресс-агентства были нарасхват и в обратном переводе возвращались в Россию через «вражьи голоса»: «Голос Америки», Би-би-си, «Немецкую волну», радио «Либерти». Нет худа без добра – в итоге мы получили куда более обширную аудиторию, чем та, которую имели, когда печатались в советской печати.

Когда нас турнули из страны, чтобы держаться на плаву, мы продолжали новооткрытый нами жанр политико-художественной публицистики, тем более те американские СМИ, которые печатали сообщения агентства «Соловьев – Клепикова-пресс», с энтузиазмом брали теперь наши статьи и ждали новых. Однако мы не думали долго задерживаться в этой области – другие дали манили нас, каждого в отдельности: русская изящная словесность. Но тут случилась история, которая поставила крест на наших литературных мечтаниях. Подробно я пишу о ней в главе «Спасибо академику Сахарову» в предыдущей моей книге «Высоцкий и другие. Памяти живых и мертвых», к которой и отсылаю любопытствующего читателя, а здесь изложу эту скандальную историю вкратце.

Первой нас напечатала «Нью-Йорк тайме» – через две недели после нашего приезда в Америку. Эссе про академика Сахарова, которого мы сравнивали с Дон Кихотом и давали довольно пессимистичный прогноз диссидентству, исходя из русской истории и современной ситуации. На той же полосе, в параллель нашему эссе, стояла статья Андрея Сахарова с противоположными, радужными взглядами на движение, которому он был номинальный лидер. Заглядывая в перспективу времени – увы, недалекую – оправдались не его надежды, а Кассандровы предсказания Владимира Соловьева и Елены Клепиковой. Говорю об этом с превеликим сожалением, так как мы сами, пусть и кратковременно, принадлежали к диссидентскому племени. Что для нас было как гром среди ясного неба – наложение академиком-правозащитником вето на все наши уже принятые к печати публикации в журнале «Континент», членом редколлегии коего он состоял. В отместку за нашу статью в «Нью-Йорк тайме». Это еще что: в древние времена горевестников убивали! Поначалу глазам своим не поверили, когда получили в Нью-Йорке телеграмму из Парижа от главреда «Континента» Владимира Максимова. Такое даже в покинутой нами стране было немыслимо! А тем более никак не могли мы ожидать подобной носорожьей реакции от человека, который был записным демократом и чуть ли не символом русской демократии. Как все-таки все в этом мире зыбко и относительно.

Мы обнародовали все эти документы, включая мое открытое письмо академику по поводу его запретительной акции, американские и британские журналисты взяли нашу сторону, разразился скандал, которому корреспондент «Нью-Йорк тайме» Дэвид Шиплер посвятил отдельную главу в своей книге «Russia: Broken Idols, Solemn Dreams», a там такие есть такие жареные детали – закачаешься! Однако запрет Сахарова на наши публикации в «Континенте», самом престижном и с высокими гонорарами зарубежном русском издании, остался в силе, закрылись для нас и некоторые другие русскоязычники. В этой отчаянной ситуации нам ничего не оставалось, как продолжить нашу работу в англоязычных СМИ.