Обречённые жить (СИ) - Лавров Алексей Юрьевич - Страница 12

— Что ты, Пушок, говорил о личном контакте? — выкладываю джокера.

— Есть? Кто???

— Боцман вычислил меня по дрейфующему жмуру и не сдал.

— Это же преступление и соучастие в оном! — обрадовался Пушок, — пустите меня к боцману!

— Обязательно, но чуть позже, — властно заговорил Руда. — Плюш, Стужа, вы сегодня в ночную вахту. Пока ансамбль отвлекает матросов, чтоб стырили линь нужной длинны и сделали Неждану беседку.

— Стоп! А откуда возьмётся кучка мертвецов? — искренне недоумеваю.

— От воспитательной работы. Сейчас у кормы паханская сходка — думают, как нас извести. Придёшь туда и для начала зарежешь Била Конягу, — широко улыбается мне Гарри Весельчак, — ну и всех, кого успеешь, пока тебя почти не убьют.

— Почти???

— Ну, мы ж подключимся, не ссы, — успокаивает меня Руда, — только нужно, чтобы даже ребята Чарли не сомневались, что ты дохлый. И нам очень нужна общая безоглядная драка насмерть.

— Чудесно, — соглашаюсь с ним, — а сейчас мне что делать?

— Встаёшь и идёшь на сходку, а потом тебе нужно будет всего лишь доплыть до беседки. Перед утренней вахтой мы тебя в сортир вытащим. — Терпеливо повторяет мне Черныш, — ну, так встал и пошёл!

Захар пошёл лично сам, я не мог лишить парня этого удовольствия — ведь именно его Коняга продал похотливому капралу. Как и всякая сходка сборище охранялось, но пацан шёл один, уверенно, со спокойным лицом. Все решили, что парламентёр — ведь гораздо удобнее долго торговаться за власть, чем быстро за неё воевать. Вот и трюмные заводилы, Захар с особым удовольствием отметил отсутствие Маленького Боба — его было бы чертовски неприятно убивать.

— Чего надо? — Коняга перешёл к диалогу.

— Так это ты продал меня капралу? Он остался очень недоволен! — Зак слегка встряхнул правой рукой, нож из подмышки скользнул по рукаву, удобно лёг в ладонь, и он с ласковой улыбкой вонзил врагу лезвие в кадык, завершив официальную часть переговоров. Теперь удар в туловище слева, перехватить нож другой рукой, и так же не целясь, ударить врага ссади, полоснуть по рёбрам того, что справа. Отовсюду посыпались удары, перехватываю управление — мальчишка уже считает миссию выполненной, а нам ещё жить и жить. Меняю эшелон, попросту катаюсь по палубе, стремясь нанести как можно больше резаных ранений. Враги заливаясь кровью из порезанных рук и ног пытаются меня затоптать. Почти в забытьи наблюдаю, как ко мне на выручку спешит Красная армия с Длинным Джеком, Лютом и Весельчаком Гарри во главе — славный кошмарик! Ба! Маленький Боб тоже за нас — вон как лихо расколол вражью голову о переборку. Он сделал правильный выбор, и мы с лёгкой душой вместе теряем сознание.

Изуверский план руководства в целом удалось воплотить, хотя, если честно, только так, в общем, он и был реализуем, ибо главными его идеями были «если не мы, то никто» и «так дальше жить нельзя». Насчёт жизни угадали особенно верно — успели как раз к вечернему выносу параши, вернее, из-за нас её пришлось продлить. Да и прочее оказалось в жилу — два десятка мертвецов ночью в трюме могли плохо отразиться на детской психике, вот начальство и озадачило участников «безобразной драки» выносом тел. На нюансах лучше было не акцентироваться, но куда ж от них? И Захарушке не поручишь, жаль мальца…

Лупили меня тогда! (Ох-ё-ё!!!) Я аж сам поверил, что смерть пришла. Бились не только за справедливость, но ради утверждения абсолютной власти парни безжалостно давили даже намёк на возможную конкуренцию в этом вопросе, наглядно демонстрируя безоглядную решимость, насмерть. Я это дело, уже валяясь на палубе, в полу-беспамятстве наблюдал, знатный вышел кошмарик — простенькая операция, по мнению Черныша. Всё получилось ну очень убедительно и полезно, правда, для Захарушкиного здоровья не очень, но это подразумевалось с самого начала.

Полежать пришлось не в кучке, а под кучкой мертвецов. Показалось, что целые сутки провалялся под дохлым Конягой, Заки от таких дел слегка рехнулся. Так, что когда всю нашу полудохлую компанию стали поднимать на палубу, Захар проигнорировал и петлю на ногах, и прелесть путешествия вниз головой. Перетаскивание тушки на бак волоком, мордашкой по палубе, и вовсе воспринял даже с некоторым облегчением. А меня веселила дурацкая мысль, что снова я палубу кровищей загадил и от уборки отмазался. Дотащили до фальшборта и нет бы сразу в море — снова привал. Порядок должен быть. Ждали офицера, а дождались Джима, тот нас быстро сосчитал и велел вываливать.

— Сэр, ведь Вы сегодня за доктора? — раздался знакомый матросский басок.

— Да, будь они неладны, эти дохлые…

— Дохлые преступники, сэр?

— Теперь их судит Бог, Сэнди. Для нас они уже не преступники.

— А если ещё живые, сэр? Вы за доктора, сэр, Вам и устанавливать факт их смерти. Мы ж простые моряки, неучёные…

— Выкинуть этих за борт у вас мозгов хватит? — раздражённо спросил Джим.

— А как же факт смерти, сэр?

— Океан установит его не хуже меня. Заканчивайте тут, Сэнди, не затягивайте. А я пойду доложить, какие вы молодцы, — решительно командует Джим и топает подальше от столь неприятного места.

— Ишь молокосос гонористый, а службы не знает. Это буду исполнять, а это ему не по нутру, кто-нибудь за него пусть делает! Тьфу! — басит в сердцах старый Сэнди.

— И что, благородие свалило, теперь нам пацанят кортиками того?

— Ты оглох? Что сопляк приказал? В море их выбросить.

— Что ж, давай их хоть свяжем для порядку.

— Тресь. Хрясь. Ну как, балабол, прояснело у тебя в голове, иль ещё дать?

— Уф, Сэнди, чего в морду-то сразу? За борт их? Да с радостью!

— Вот и займись, а я на твою радость полюбуюсь.

Матросик попался работящий, исполнительный, новатор, блин. Приподняв, прислонял нас к фальшборту, чтоб ручонки наружу свисали. Ловко так за ноги хвать и в добрый путь. Быстро справился, нас и было-то не больше двух десятков. Спасибо старому Сэнди за такую услугу, век ему буду благодарен, пусть даже оказывал он её мертвецу из-за собственной лени. Весь план имел столько разных «если», что, по сути, сводился к тупому везению. Своей безалаберностью Сэнди шансы мне, как минимум, удвоил и спас жизнь. Без мешка на голове я смог сориентироваться, оценить скорость корабля. Мне не пришлось развязывать верёвки, поэтому, нырнув, не терял время и дыхание, а уверенно рассчитав курс, поплыл к цели. Ну, не очень уверенно, болело же всё, хотя холодный морской компресс здорово помог.

Цель — верёвка под кормовой надстройкой. Откуда бы ей там взяться, и откуда мне про неё знать? Ну, ничего я не знаю, конечно, просто обосновано на неё надеюсь. Руда с Лютом придумали этот финт. Достать кусок линя нужной длинны с моим ножиком несложно. Ребята допущены к уборке офицерского сортира. Сам сортир — помещение в кормовой надстройке с дырой в палубе нужной величины. Вот пока основные силы врагов изничтожали, а потом вытаскивали на палубу, Стужа должен был верёвку держать, Плюшевый через ту дыру по верёвке вылезти наружу, спуститься, навязать на специальный рым на корме беседку и вылезти обратно. Вообще, очень уж обоснованной мою надежду назвать трудно, но мне после событий последних дней стали как-то фиолетовы шансы и вероятности. Ну и правильно, везение бывает только сумасшедшим, иначе это не везение. Поэтому-то по-настоящему везёт только психам. А кто ещё способен всерьёз что-то планировать, надеясь только на удачу? Кому надеяться больше не на что.

Повезло мне, беседка оказалась на месте. Беседка — это просто две петли под задницу, и ещё одна под спину. Чтоб я мог в ней сидеть до смены пацанских вахт. Здесь меня могли обнаружить, только засунув голову в дыру нужника. Или с другого судна. Но конвойный шлюп шёл впереди, а встречи в Атлантике не часты. Однако было совсем нескучно. Нормально качало, верёвки сразу врезались в мякоть и тёрли, хотелось пить, хотя до воды было всего полметра. А когда усилилось волнение, дистанция временами сильно сокращалась, порой переходя в минус. Вдобавок нужником постоянно пользовались, и при неблагоприятном для меня ветре… А учитывая стремление моряков ходить в полный ветер, он благоприятным для меня быть не мог. Чувствовал себя как ёршик в унитазе — обосрут, сполоснут, потрут об борт. Ещё и наслушался всякого. Оказалось что, люди на толчке любят поговорить о наболевшем. Избавляются от ненужного во всех смыслах. Комната разрядки, понимаешь.