Юная Венера (сборник) - Тидхар Леви - Страница 3

Космический челнок провалился в плотный слой туч, словно в густую серую шерсть, отделяющую темно-синее небо и солнце наверху от бесконечного дождя внизу, и прошла, кажется, вечность, прежде чем за иллюминатором прояснилось и показался величественный океан Венеры: темно-сизый, вздымаемый штормами, бескрайний.

Заработали кормовые двигатели, и на поверхности океана образовалось кольцо белых бурунов, расходящихся во все стороны. Мало-помалу челнок опустился до уровня воды, и его корпус коснулся волн. Как ни старались пилоты, посадка получилась жестковатой. Резкий толчок сотряс салон, едва не выбросив пассажиров из кресел. Открылись отсеки с ручной кладью, и горы барахла высыпались в центральный проход. В салоне послышались ругательства – в основном на русском, хотя звучали и американские, – кого-то громко стошнило, и этот непроизвольный физиологический акт был встречен новым шквалом брани.

Ронсон не впервые оказался вне Земли, но помнил, что посадка на Марс была куда как мягче. По крайней мере там космический челнок после остановки двигателей не раскачивало на волнах. В отличие от других пассажиров Ронсон не винил парня, которому сделалось дурно, ведь бедолагу не предупредили о том, что перед посадкой лучше принять драмамин. Ронсон был только рад, что внял доброму совету.

Сжимая подлокотники, он вглядывался в овальный иллюминатор, который снаружи был уже забрызган дождем, но кое-что еще можно было разобрать. Повсюду, сколько хватало глаз, простирался океан – горизонт Венеры находился на расстоянии около трех миль, почти как на Земле, – под небом цвета шифера, сплошным покровом облаков, который никогда не рассеивался и не рассеется впредь. Предполагалось, что челнок совершит посадку в Венерограде, и плавающая колония скорее всего находилась с другого борта. Если, конечно, пилоты не ошиблись относительно текущего местоположения колонии и не сели – слово «приземлились» ведь тут не подходит, верно? – не в том месте.

А это было вполне возможно. Последние четыре месяца Ронсон провел в состоянии гибернации, но в часы бодрствования на борту «Циолковского» убедился, что сомнительная репутация Космофлота вполне заслуженна. Он совсем было решил, что челнок потерялся в море, как в поле его зрения появился буксир. Попыхивая дымом, изъязвленный ржавчиной катер показался в иллюминаторе и снова исчез из поля зрения Ронсона. Прошло несколько минут, прежде чем раздался стук, означающий, что экипаж катера прицепил к носу челнока буксировочный трос.

Другие пассажиры тоже прильнули к иллюминаторам, когда челнок заходил в гавань Венерограда. Средних лет русский, что сидел в кресле возле прохода, бесцеремонно навалился на Ронсона, вытягивая шею, чтобы увидеть рукотворный остров. Венероград был подлинным детищем советского периода: многоуровневое полушарие диаметром в километр, цветом темнее океана; длинные деревянные пирсы торчали во все стороны, придавая рукотворному острову вид огромного, раздувшегося от воды паука. Хлипкие на вид платформы внешних балконных выходов, также построенные из местного дерева, высились, как хаотично разбросанные башни. На них лежали стальные открытые резервуары, куда собиралась дождевая вода, использовавшаяся в колонии в качестве питьевой. Радиомачты и тарелки антенн торчали вкривь и вкось, под разными углами на верхней части купола; с посадочной площадки на крыше взлетал вертолет.

– Выглядит не ахти, верно? – заметил русский, глядя на Ронсона в упор. – Но все-таки лучше, чем ничего… Тут хотя бы сухо.

Ронсон не удивился, что его попутчик говорит по-английски, хоть и не очень хорошо. От русского пахло водкой, он открыл бутылку, завернутую в пакет, как только челнок вошел в атмосферу Венеры.

– Вы тут живете? – спросил Ронсон исключительно из вежливости. – Я имею в виду, здесь ваш дом?

Сосед разразился резким угрюмым смехом.

– Эта чертова дыра? Нет! Мой дом в Санкт-Петербурге. А сюда я приехал деньги зарабатывать. Продавать… гм… э-э. – Он подыскивал нужное слово. – Компьютеры, да? Офисные компьютеры.

Ронсон кивнул. Ему не слишком хотелось заводить дружбу с русским коммивояжером, но от разговора было не отвертеться.

– Колония целиком была построена на орбите Земли и перенесена сюда ракетами, – продолжал комми, сообщая Ронсону то, что ему и так было известно. – С орбиты спустили па… пара…

– Парашютами.

– Парашютами, да. Прямо вниз. – Комми поднял руки. – Бульк! В воду. – Он качнул бутылкой в сторону окна. – Люди тогда на нем строились. Древесина из плавающего… эмм, леса, да? Плавающий лес на моховых островах.

– Да, я знаю, – отозвался Ронсон, который по-прежнему не услышал ничего нового.

– Молоток. – Русский еще раз глотнул из своей бутылки, потом протянул ее Ронсону. – Так зачем ты сюда приехал?

Ронсон отрицательно покачал головой. Было несколько способов избежать нежелательного разговора. Он выбрал самый простой.

– Я детектив, – сказал он и, когда коммивояжер непонимающе уставился на него, уточнил: – Коп.

– Коп. Ага. – Русский внимательно оглядел Ронсона недоверчивым взглядом, затем убрал бутылку и откинулся на спинку своего кресла.

Больше Ронсон не услышал от него ни слова. Это вполне устраивало. Ронсону не хотелось распространяться о том, какое дело привело его на Венеру.

Когда он шагнул в люк, жар окутал его с головы до ног. Воздух, словно в бане, был горячий и густой и невероятно влажный, настолько, что им было трудно дышать. Солнце тут было больше и жарче, чем на Земле, и выглядело ярким размазанным пятном, разогревающим планету даже сквозь плотную атмосферу. Ронсон начал потеть раньше, чем успел дойти до края деревянного трапа, что вел от люка к пирсу. С неба капал какой-то невнятный дождичек, и он тоже был теплым. Ронсон никак не мог понять, стоит ли снять джинсовую куртку, которую он накинул при спуске. Работники порта, впрочем, не особо задумывались над этим. Большинство из них щеголяло в одних шортах и кроссовках, иногда еще в шляпах от дождя, женщины были одеты в бикини или спортивные топики. Пассажиры разбирали вещи из багажного отсека, и Ронсон потратил немало времени, чтобы найти свой чемодан, после чего отправился ко входу в космопорт.

За стойкой была только пара таможенников, скучающего вида русские в форменных рубашках с коротким рукавом, оглядывающие цепочку пассажиров с профессиональным бюрократическим презрением. Офицер, к которому подошел Ронсон, молча окинул взглядом его паспорт и бланк декларации, затем сравнил фотографию с оригиналом и, наконец, приложил печать к странице, мотнув головой в сторону рамки металлодетектора. Никто не просил открыть сумку, но Ронсон знал, что это должно произойти. Разумеется, как только он прошел через рамку, раздался сигнал. Детектор обнаружил его пистолет.

Прекрасно. Значит, он встретится с полицией раньше, чем планировал.

Час ожидания в отделении для задержанных, затем еще полчаса допроса таможенного офицера, который владел английским ненамного лучше соседа-коммивояжера, после чего Ронсон был посажен в электромобиль и доставлен в центральное полицейское управление. По дороге он получил возможность полюбоваться Венероградом. Колония состояла в основном из узких коридоров с низкими потолками и тусклыми фонарями, плафоны которых были покрыты грязью, наклейками и трафаретными граффити на кириллице, затем электромобиль въехал в широкий проем, и Ронсон неожиданно оказался в центре города: гигантский зал, потолок которого находился в паре сотен метров над полом, с внутренними балконами, выходящими на центральную площадь.

Пока машина пересекала площадь, перед Ронсоном мелькали сцены повседневной жизни Венерограда. Жители города в шортах, футболках и жилетках сновали туда-сюда или сидели, развалясь, на парковых скамейках. На балконах сушилось белье, развешанное на веревках. Вдоль домов выстроились ларьки, торгующие немудрящей снедью. Десятка два школьников, скрестив ноги, расположились возле фонтана, слушая лекцию, которую читала им молоденькая учительница. Двое мужчин горячо спорили; еще двое с увлечением наблюдали за этим.