Третий шеар Итериана (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 24

— Войти в отряд шеара почетно, — разъяснила альва. — Но тут, малыш, вопрос — какого шеара. У твоих отца и брата есть опыт, они могут защитить тех, кто рядом с ними. А ты еще учишься. Вот Холгер и позаботился о том, чтобы ты не остался один. Он не так плох, как ты думаешь, и волнуется за тебя.

— Ты так его выгораживаешь… Спишь с ним?

— Уже нет, — и глазом не моргнув, ответила Лили.

— Отставка? — уточнил он злорадно.

— Скорее, окончание контракта. Хочешь еще что-нибудь узнать о моей личной жизни?

— Не хочу. Ни о тебе, ни о Холгере, ни о ком-либо из его семейки.

— А это зря. Они и твоя семья тоже. Стоило бы получше узнать их.

— Я знаю, что они ненавидят меня. Этого достаточно.

Из всей итерианской родни разве что Эйнар не выказывал неприязни, но его интерес к Тьену был замешан на любопытстве, которому третий шеар потакать не желал.

— Нет, малыш. Не ненавидят. Я бы сказала, они тебя боятся.

— С чего бы это?

Если альва и знала, то не ответила. Вернулась к прерванной теме:

— Не нужно опасаться, что все вокруг шпионы Холгера. Нет ничего дурного в том, что отец подстраховал тебя, окружив опытными воинами и сильными магами. Но можешь попробовать набрать собственный отряд. Только теперь, когда ты показал, на что способен, сомневаюсь, что, те, кто был с тобой это время, захотят уйти.

— И ты?

— Честно? — призадумалась Лили. — Я останусь, да. Но не ради не ради тебя, малыш. Я останусь, потому что с тобой у меня больше шансов послужить Итериану. Так что, пока угроза нашему миру не миновала, придется свыкнуться с моим присутствием. И ты окажешь мне огромную услугу, если перестанешь глядеть на меня зверем.

Через месяц он последует ее совету: придя в себя после закрытия очередного разрыва, объявит о роспуске отряда и новом наборе. Явятся еще добровольцы, и много, но никто из тех, с кем он начинал, не пожелает уйти.

А еще через полгода, вернувшись в столицу из затянувшегося похода, узнает, что стал героем Итериана. Его встретят цветами и гимнами, осыплют почестями. А Холгер, потакая симпатиям подданных, устроит в его честь прием, на который Тьен, будучи предупрежден за день, явится лишь после того, как четверо альвов в полном боевом облачении в прямом смысле слова вытащат его из постели хорошенькой дриады и «напомнят» о приглашении родителя. Он так и придет во дворец в мятых штанах, небрежно наброшенной на плечи рубахе и с зеленой ленточкой в отросших за год волосах.

Почему-то эта ленточка, символ земли, повязанная Тьену девушкой, от которой его так бесцеремонно оторвали, особенно разозлит Холгера. И третий шеар это запомнит…

Утром, только открыв глаза, Тьен обнаружил рядом Лили.

Альва сидела на краешке его постели и со скучающей миной рассматривала свои ногти.

— Не объяснишь, что ты здесь делаешь?

— Хочу поговорить, пока ты снова не сбежал, — ответила она, по-прежнему увлеченная длинными острыми ноготками.

— Говори.

— Умойся сначала. А я закажу завтрак. В номер? Ты же спешишь, как я понимаю?

Спешил: к восьми планировал быть уже у Софи. В девять Люка ждал «доктор», и нужно было узнать, позволят ли ему возить мальчика, или все же поручат это растяпе Нико.

Но Эллилиатарренсаи не пришла бы без веской причины.

— Яйца всмятку, ветчина, сыр, масло, хлеб, две чашки кофе, — распорядился шеар по пути в ванную.

То ли Лили, угадав его скромные желания, заказала завтрак заранее, то ли смогла убедить персонал, что в их заведении остановилась императорская особа, но через пять минут заказ доставили в номер.

— Начинай, — велел он альве, ножом размазывая мягкое масло по квадратику пшеничного хлеба. — Кстати, второй кофе — тебе.

Итерианцы черпали энергию в родных стихиях, но и человеческую пищу нередко употребляли, скорее, как приятное дополнение к основному рациону. Лили, и он это знал, нравился кофе.

— Спасибо, — она придвинула к себе чашку. — Не буду тянуть и спрошу прямо. То, за чем ты вернулся… За кем… Это женщина?

— Это ревность? — вопросом на вопрос ответил шеар, желая свести все к шутке.

— Нет.

— Раньше ты не интересовалась моей личной жизнью.

— Раньше ты не стремился загубить свою жизнь с таким упорством, — Лили поразительным образом удавалось орать на него, не повышая голоса. — Ты понимаешь, что будет, если ты свяжешь себя с человеком?

— И что же? — нахмурился он. — Снова ваши идиотские запреты? Законы о чистоте крови? Ильясу, которых пришлют в мой дом?

— Дурак, — вздохнула альва. — Ты сам себе вредишь, больше никто. Скажи мне, что это мимолетная интрижка, и я не буду волноваться. Правда, с учетом того, что ты не забыл ее за столько лет, в мимолетность поверить сложно. Тогда пусть это будет дружба. Благодарность. Что-нибудь… нейтральное. Что-то, из-за чего ты не будешь страдать, когда поймешь, что у вас не получится жить, как в сказке, долго и счастливо и умереть в один день. Потому что даже в Итериане ты останешься шеаром, а она — человеком. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю.

Завтрак заканчивали в молчании. Тьен ел, подозревая, что в следующий раз подкрепиться получится нескоро. Лили наслаждалась кофе, отпивая из чашки маленькими глотками, пока на дне не осталась лишь черная гуща.

— Давай договоримся не возвращаться к этой теме? — попросил шеар. — По крайней мере, в ближайшее время.

— Хорошо, — согласилась альва. — Если ты пообещаешь не делать глупостей.

— Обещаю, — улыбнулся Этьен. — Я буду делать исключительно умности. И я рад, что ты решила поговорить начистоту, вместо того, чтобы затевать что-то за моей спиной. Ты ведь не станешь делать ничего такого, Эллилиатарренсаи?

— Не сомневайся, — произнесла она твердо. — Я никогда не сделаю ничего тебе во вред.

Колокольчик не звякнул. Можно же хоть в мелочах позволить себе использовать силу? Например, чтобы войти незаметно в магазин и несколько минут, пока твоего присутствия не обнаружили, наблюдать за работой составляющей букет девушки.

Софи собирала цветы в высокую узкую корзинку. В центре — темно-красные розы, плотные, едва развернувшиеся бутоны с лепестками, словно вырезанными из бархата. Вокруг роз — нежная пена белых хризантем с вкраплениями незнакомых светло-розовых цветочков. По краям — зеленые листья папоротника. Маленькое произведение искусства, которому суждено неделю вянуть в будуаре какой-нибудь красотки…

— Тьен? — девушка подскочила от неожиданности, заметив молчаливого созерцателя. — Я не слышала, как ты вошел.

— Извини, что напугал, — он указал взглядом на букет. — У тебя хорошо получается.

— Ерунда, — смутилась она от заслуженной похвалы. — Ты… заехал за Люком?

— Если ты не против.

— Я против, — опомнившись и настроившись на выбранный для общения с ним тон, сообщила цветочница. — Но вчера ты поставил вопрос таким образом, что мне приходится соглашаться, чтобы не ссориться с братом.

— Прости. Я не хотел, чтобы так вышло. И… вот…

Он положил на прилавок небольшой сверток.

— Мне не нужны твои подарки, — демонстративно отвернула голову девушка.

— Но это…

— Я сказала, — нахмурилась она сердито. — Забери.

— Я только…

— Как знаешь.

Софи подхватила сверток и легким броском отправила его в мусорную корзину к сломанным цветам и оборванным листьям.

— Я ничего от тебя не возьму, понял?

— Да. Конечно. Но это твоя простыня. Я хотел вернуть.

«Я веду себя как дура», — мысленно простонала Софи.

— Прости, нужно было сразу сказать, — Тьен взял на себя вину за ее глупость. Сам достал из корзины сверток. — Тут, если честно, еще плитка шоколада для Клер.

— Спасибо.

Уже и в мыслях не было отказываться.

Так… по-детски…

В его присутствии Софи снова чувствовала себя той девчонкой, которую он оставил посреди заполненной народом улицы, беспомощной и испуганной.