КлаТбище домашних жЫвотных - Кинг Стивен - Страница 4

– Вырвали с корнем и пересадили в новую почву, – сказал Крэндалл, внезапно возникший рядом, и Луис даже вздрогнул от неожиданности.

– Вы явно знаете в этом толк.

– На самом деле нет. – Крэндалл достал сигарету и чиркнул спичкой. Ее огонек ярко вспыхнул в ранних вечерних сумерках. – Мой отец выстроил этот дом через дорогу. Привел в него жену, и здесь же она родила ребенка, то есть меня, аккурат в тысяча девятисотом.

– Так вам сейчас…

– Восемьдесят три, – закончил Крэндалл, и Луис тихо порадовался про себя, что старик не добавил: «Еще в самом соку». Эту фразу он люто ненавидел.

– А выглядите вы моложе.

Крэндалл пожал плечами.

– В общем, я здесь родился и прожил всю жизнь. Когда началась Первая мировая, я пошел добровольцем, но до Европы так и не добрался. В Байонне побывал, но только в Нью-Джерси. Мерзопакостное местечко. Даже в семнадцатом году. Так что я был очень доволен, когда вернулся домой. Женился на Норме, отработал свое на железной дороге, и мы как жили тут всю жизнь, так до сих пор и живем. Но я немало всего повидал и в Ладлоу. Уж поверьте мне на слово.

Грузчики с пружинной сеткой от большой двуспальной кровати замешкались у входа в сарай.

– Это куда, мистер Крид?

– Наверх… сейчас я вам покажу. – Луис шагнул было к ним, но остановился и обернулся к Крэндаллу.

– Идите-идите, – улыбнулся старик. – И я тоже пойду, не буду мешать. Но переезд – штука такая… натаскаешься, а потом жажда мучит. Обычно около девяти вечера я сижу у себя на крыльце и пью пиво. Если погода хорошая, то засиживаюсь допоздна. Иногда Норма тоже выходит составить мне компанию. Будет желание – заходите.

– Может быть, и зайду, – ответил Луис, вовсе не собираясь этого делать. После подобного приглашения непременно последует просьба осмотреть Норму с ее артритом – попросту, по-соседски (и, конечно, бесплатно). Ему нравился Крэндалл, нравилась его застенчивая улыбка, его манера говорить, его акцент янки, вовсе не резкий, а наоборот – мягкий, почти певучий. Хороший человек, подумал Луис, но люди быстро начинают хитрить с врачами. Как ни прискорбно, рано или поздно даже лучшие друзья обращаются к тебе за врачебной консультацией. А со стариками этому вообще нет конца. – Только особенно меня не ждите, у нас был чертовски тяжелый день.

– Ну, приходите потом, можно без приглашения, – проговорил Крэндалл с улыбкой, и что-то в этой улыбке подсказало Луису, что старик понял, о чем он думает.

Луис проводил Крэндалла взглядом. Он шел легкой походкой, с прямой спиной, как будто ему шестьдесят, а не за восемьдесят. Луис почувствовал, как в его сердце пробиваются первые ростки симпатии.

К девяти вечера грузчики уехали. Элли и Гейдж, оба уставшие до предела, спали в своих новых комнатах. Гейдж – в детской кроватке, Элли – прямо на полу, на матрасе, в окружении горы коробок с ее миллиардами цветных мелков, целых, сломанных и затупившихся; с ее плакатами с «Улицей Сезам»; с ее книжками, с ее одеждой и бог знает с чем еще. Черч спал вместе с ней, хрипло урча во сне. Это глухое урчание заменяло зверюге мурлыканье.

До этого Рэйчел с Гейджем на руках беспокойно металась по дому, перепроверяла все места, куда Луис просил грузчиков ставить вещи, и заставляла их переставлять все по-своему. Чек Луис не потерял – он лежал в нагрудном кармане вместе с пятью десятидолларовыми банкнотами для чаевых. Когда парни закончили разгружать фургон, Луис отдал им чек вместе с наличными, кивнул в ответ на их благодарности, подписал квитанцию и остался стоять на крыльце, глядя, как они уезжают. По дороге они наверняка завернут в Бангор и выпьют пива в честь окончания рабочего дня. Кстати, от пива он бы и сам не отказался. Тут он снова подумал о Джаде Крэндалле.

Они с Рэйчел сидели на кухне, и Луис заметил темные круги под глазами жены.

– Шла бы ты спать, – сказал он.

– Предписание врача? – улыбнулась она.

– Ага.

– Ладно, – согласилась она, вставая. – Что-то я умоталась. И Гейдж точно разбудит посреди ночи. Ты идешь?

Он замялся.

– Пока нет, наверное. Этот старик через улицу…

– Через дорогу. Здесь, в деревне, не улицы, а дороги. Или, как говорит Джадсон Крэндалл, да-а-роги.

– Хорошо, через да-а-рогу. Он приглашал меня на пиво. Думаю, что поймаю его на слове. Я устал, но спать пока не могу. Слишком взвинчен.

Рэйчел улыбнулась.

– И все закончится тем, что Норма Крэндалл станет рассказывать, где у нее что болит и на каком она спит матрасе.

Луис рассмеялся, думая о том, как это забавно и даже слегка жутковато, что со временем жены учатся читать мысли своих мужей.

– Он был рядом, когда мы в нем нуждались, – сказал он. – Наверное, надо и для него что-то сделать.

– Ты – мне, я – тебе?

Луис пожал плечами, не зная, как объяснить жене, что Крэндалл ему сразу понравился.

– Как тебе его жена?

– Очень хорошая женщина, – ответила Рэйчел. – Гейдж сидел у нее на коленях. Я удивилась, ведь у него был тяжелый день, а ты сам знаешь, как настороженно он относится к новым людям даже в нормальной обстановке. И у нее была кукла, и она разрешила Эйлин с ней поиграть.

– А что там с ее артритом? Все очень плохо?

– Я бы сказала, что очень.

– Вплоть до инвалидной коляски?

– Нет… но она очень медленно ходит, и ее пальцы… – Рэйчел скрючила свои тонкие пальцы, чтобы показать. Луис кивнул. – Ты только недолго, Лу, ладно? В чужих домах мне всегда страшновато.

– Очень скоро он станет не чужим, – ответил Луис и поцеловал жену.

Луис вернулся домой пристыженным. Никто не просил его осматривать Норму Крэндалл; когда он перешел через улицу (через да-а-рогу, напомнил он себе с улыбкой), леди уже легла спать. Смутный силуэт Джада вырисовывался сквозь оконные сетки крыльца. Кресло-качалка уютно поскрипывало на старом линолеуме. Луис постучал в дверь с проволочной сеткой, и та приветливо загрохотала в раме. Огонек сигареты Крэндалла мерцал, как мирный большой светлячок в летней ночи. Из радиоприемника, выставленного на минимальную громкость, доносился голос комментатора с матча «Ред сокс», и все это вместе создавало у Луиса странное ощущение, что он вернулся домой.

– Док, – сказал Крэндалл. – Я так и думал, что это вы.

– Надеюсь, вы не шутили насчет пива? – спросил Луис, заходя внутрь.

– Я никогда не обманываю насчет пива, – ответил Крэндалл. – Человек, врущий о пиве, наживает себе врагов. Присаживайтесь, док. Я как раз положил на лед пару лишних жестянок, на всякий случай.

Крыльцо было длинным и узким, меблированным плетеными креслами и диванчиками. Луис сел в кресло и удивился, какое оно удобное. По левую руку стояло жестяное ведро с кубиками льда и несколькими банками пива «Блэк лейбл». Луис взял одну.

– Спасибо, – сказал он, открывая банку. Первые два глотка показались ему восхитительными.

– Не за что, – отозвался Крэндалл. – Надеюсь, вам здесь будет радостно и хорошо, док.

– Аминь, – сказал Луис.

– Поистине! Кстати, если хотите крекеров или еще чего, то могу принести. Вот «крысиная радость» уже созрела.

– Что созрело?

– «Крысиная радость». Сыр чеддер. – Крэндалл, кажется, удивился, что Луис не знает таких элементарных понятий.

– Да нет, спасибо. Мне хватит и одного пива.

– Вот и славно. – Крэндалл удовлетворенно рыгнул.

– Ваша жена уже спит? – спросил Луис, удивляясь тому, что сам завел этот разговор.

– Ага. Иногда она сидит со мной, иногда идет спать пораньше.

– Ее очень мучают боли?

– А вы хоть раз наблюдали артрит без болей? – спросил Крэндалл. Луис покачал головой. – Думаю, боли еще терпимы. Она ведь не любит жаловаться, моя Норма. Хорошая она девчонка. – В его голосе звучали искренняя теплота и любовь. По шоссе номер 15 проехала автоцистерна, такая огромная и длинная, что на мгновение закрыла из виду дом Луиса через дорогу. В последних лучах заходящего солнца можно было прочесть надпись на боку цистерны: «ОРИНКО».