Пепельное сердце (ЛП) - Блазон Нина - Страница 38

— Мойра? — позвала она.

Снова этот звук. Теперь он был отчётливее — стон. «Пожалуйста, только не Мойра! А также не Фаррин или один из группы!» Осторожно девушка поползла выше, к краю пещеры и выглянула наружу.

По лугу всё ещё плыли клочья дыма, как будто бы призраки павших не смирились со смертью и дезориентировано бродят по траве. Запах разорвавшихся снарядов был удушающе плотным. Поблизости кто-то ещё раз застонал, затем послышался хриплый, медленный вздох, за которым последовало... тихое завывание! Мелодия, переполненная отчаянием. Складывалось впечатление, будто кто-то, шагая по тёмному лесу, пытается придать себе смелости. Саммер желала вернуться в безопасность пещеры, но оказалась не способной бросить в беде человека с таким отчаянием в голосе. Там, снаружи, кому-то было страшно. И этот кто-то нуждался в помощи.

«Спрячься! Оставь его, тебя это не касается, вероятнее всего, он принадлежит к армии жестокой княгини», — нашептывал ей внутренний голос. Но сегодня Саммер проигнорировала его, на четвереньках она аккуратно спустилась с вала, и, продолжая работать локтями и коленями, продвигалась вперёд по мокрой траве. Оторванные ветви преграждали ей путь. Стволы деревьев всё ещё дымились после взрыва.

Первое, что обнаружила Саммер — это носок сапога, торчащий из травы. Без железной окантовки, значит, не может принадлежать Мойре. Затем она наткнулась на руку. Бледные пальцы, судорожно обхватившие корень, торчащий из земли, словно деревянная петля, будто жаждали удержаться за жизнь. Саммер забыла о Мойре, Фаррине, о войне. А так же об опасности, которая угрожала ей самой. Так быстро, как могла, она доползла до раздробленного дерева. Под ним лежал молодой человек. С первого взгляда Саммер поняла, что он больше не был раненым, а уже умирающим. Пуля попала в правую сторону груди, и он зажимал рану рукой. Его лицо приобрело пепельный цвет, под глазами залегли тёмные круги, а взгляд бессмысленный. Между равными вздохами он всё ещё пытался напевать эту песню.

Саммер поспешно преодолела последние метры и встала на колени рядом с ним. Она не медлила ни секунды, даже когда увидела знак лилии на его предплечье, который свидетельствовал о том, что он солдат леди Марс, и положила свою руку поверх его ледяной левой руки.

— Я здесь! — шептала она ему. — Я не оставлю тебя одного.

Саммер внезапно умолкла. Она не ожидала, что он действительно всё ещё осознанно будет её воспринимать. Тем больше поразила его реакция. Он открыл глаза и рассматривал её ясным взглядом. Бескрайнее облегчение разгладило его обеспокоенное лицо и позволило девушке предположить, как бы он выглядел, когда был счастлив.

— Это ты! — выговорил он с трудом. — Ты вернулась! — и тогда улыбнулся, и всё в нём стало мягким и молодым. Взгляд Саммер затуманился и прояснился снова, только тогда она поняла, что слёзы бегут по её лицу. Он с кем-то меня перепутал! И всё же она ответила:

— Да, это я. — Ещё не договорив этих слов, девушка испытала такую нежность к этому юноше, что, не осознавая, ответила на его улыбку. — Лежи очень спокойно. И ничего не бойся, — шепнула она ему. — Я останусь здесь, с тобой.

Его левая рука, которая как раз ещё обхватывала корень, расслабилась. Саммер позволила ему схватить себя за руку и переплела свои пальцы с его. Дыхание юноши стало выравниваться. Осторожно она склонилась над ним и аккуратно откинула ему мокрые волосы со лба. В его глазах Саммер разглядела искажённое отражение раненого дерева и миниатюрную фигурку — саму себя.

— Как же ты прекрасна, Эльяна, — пробормотал он и закрыл глаза.

Безумным было не то, что она оградилась от всего происходящего дымной завесой из туманного острова. Без страха, без вчера и без завтра. Безумием оказалось то, что Саммер узнала имя.

Потому, что это было её имя.

Потому, что юноша говорил о ней, а не о ком-то другом.

Она почувствовала головокружение. И была рада поддержке, которую обеспечила ей его рука, так как снова вокруг них время пришло в движение. Реальность стала водоворотом, и каждый вздох давался настолько трудно, будто она дышала под водой. И посреди этого течения, чёрным цветком расцвело воспоминание, прекрасное, и в то же время ужасающее. Теперь Саммер абсолютно точно была уверенна, что должна делать. И, тем не менее, она удивилась сама себе, когда наклоняясь к раненному солдату, нежно поцеловала его в губы.

А потом, время, кажется, потекло в обратном направлении.

Из её уст излился тёмный импульс, как чёрный мед или может быть только новая, безмолвная песнь. Хлопанье тысячи крылышек туманных мотыльков шелестело у неё в ушах, она чувствовала ласку пыльных крыльев на своей коже, бровях, на лбу. Затем услышала каждую существующую мысль, видела, и чувствовала, зная: что имя юноши было Норат, и сам он родился и вырос в деревушке, которая лежала на территории лорда по имени Жерес. Саммер до этого никогда не слышала этой информации, но она знала, что деревня называется Инмар, и ещё больше: она видела дома с потрёпанными шиферными крышами. Она видела его ещё ребёнком, на пыльных улицах и в ручье, где он ловил форель. Она видела девочку с веснушками, которую он любил ещё с детства. Старшего брата Нората, который часто избивал его, и мгновение, в которое он без сожалений прощался со своей матерью, чтобы приступить к службе в армии лорда. Саммер чувствовала его тоску, надежды на славу, бескрайнюю жадность к деньгам и глупое желание проявить себя на войне. Его махинации, ложь и желания, все зверства, мечты, радости и печали — всё, через что он прошёл как призрак жизни, которая уже была в прошлом.

Биение сердца Нората, полностью поглотившее её собственное, постепенно ослабевало. В этот момент не было страха, лишь только подарок, который она могла ему сделать: Признание его жизни на последнем отрезке пути. Её губы покалывало от поцелуя, и они стали прохладными, когда сердце юноши перестало биться. Его рука обмякла.

Так же осторожно, как она его поцеловала, Саммер отстранилась от мужских губ.

— Прощай, Норат, — прошептала она. И почувствовала мимолетную боль, от потери любимого человека. Однако отблеск настоящей скорби ослабел так же быстро, как и вспыхнул, и оставил после себя лишь мягкое сожаление.

Она медленно села, ощущая слабость и пустоту во всём теле. «Я принесла ему смерть. Одним поцелуем. Меня зовут Эльяна и Фирм, и Алма, и у меня тысячи других имен. Каждый, кто меня зовет, даёт мне имя. Но одно всегда остается неизменным: я - дарующая Смерть!»

Она слышала выстрелы, вдыхая запах дыма и мокрой травы, однако всё это было ей безразлично. Всё казалось ненастоящим и нереальным. Осторожно, как будто он мог ещё что-то почувствовать, Саммер разъединила свою руку с рукой Нората. Она хотела положить его руку ему на грудь, как что-то скользнуло между пальцами юноши и упало на траву. Но он ничего не держал в руках - точно нет. Но теперь окукленная гусеница лежала там, в рубиново-красном коконе. Подарок, из другой её реальности. Не зная почему, она должна была улыбаться. Её пальцы дрожали, пока Саммер поднимала хрупкое творение. Очарованно она разглядывала тонкую структуру и гладкость, которая выглядела блестящей как лак, и шов, который в скором времени выпустит мотылька.

Саммер достала свой кинжал, вытащила его из кожаных ножен и положила на траву. Осторожно она поместила куколку в твёрдую кожаную оболочку. И та подошла идеально, будто была специально подогнана по размеру и изготовлена для её защиты. Она не понимала, для чего всё это делает, но в настоящий момент должна была чем-то занять свой разум, чтобы не сойти с ума. Девушка аккуратно уложила кожаную оболочку рядом с игровыми картами в потайной карман, пока как её мысли кружились словно раскаленный торнадо вокруг того же открытия. «Поэтому я боюсь, слишком сближаться с кем-то и целовать его. Потому, что он бы умер. Поэтому только при одной мысли о поцелуе, я уже ощущала потерю. Потому, что мой поцелуй принесёт смерть. Финн мог бы умереть!»