Генетика гениальности - Эфроимсон Владимир Павлович - Страница 2

«Чистые источники» советской науки о человеке брали свое начало в приверженности «единственно верному» взгляду на личность как на «продукт» исключительно социального воздействия и прежде всего – воспитания. Подход к личности человека с позиций биологии и генетики был осужден в СССР еще в 30-е годы, когда был разгромлен Медико-биологический институт, а его директор Соломон Григорьевич Левит расстрелян. Любые попытки вернуть исследованиям в области социобиологии право на жизнь были обречены – к ним надолго и прочно был приклеен ярлык «евгеники», «буржуазной лженауки»…

Владимир Павлович Эфроимсон был учеником одного из основоположников московской школы генетики Николая Константиновича Кольцова. И еще в двадцатые годы получил фундаментальное представление о сложности взаимовлияний наследственности и среды не только в развитии «низших», целиком природных функций человека, но и высших психических функций, которые лежат в основе формирования личности. Одна из первых работ самого Эфроимсона была посвящена измерению скорости мутационного процесса у человека, что противоречило восторжествовавшей впоследствии догме: принято было считать, что биологическая эволюция человека завершилась и все человеческое в человеке определяется лишь социальной, средовой компонентой. Однобокость, безосновательность такого подхода В.П. Эфроимсон доказывал всеми своими исследованиями, начало которых было положено в кольцовской школе.

Объектом своего изучения он избрал гениальность, т. е. сверхвысокую, сверхотдаточную творческую, умственную активность, высокую степень таланта. «Мы ставили своей основной задачей прорыв существующего в СССР заговора молчания вокруг проблем социо биологии. Мы ставили своей задачей показать реальное существование конкретных внутренних механизмов могучего, преимущественно наследственного стимула, ведущего к неудержимой творческой деятельности, в чем бы она ни выражалась… при наличии таланта и полной самоотдаче», – пишет В.П. Эфроимсон в книге «Генетика гениальности».

В 1920-е годы в России существовала могучая, всемирно признанная школа генетиков, которые занимались, в частности, и проблемами генетики человека. В выходившем тогда, а впоследствии запрещенном и закрытом «Русском евгеническом журнале» было опубликовано несколько блестящих статей Н.К. Кольцова, посвященных исследованию генетики психических особенностей человека (в 20-е годы «евгеникой» называли генетику человека и медицинскую генетику, негативное значение этому термину придано позднее).

Идея Н.К. Кольцова была близка и понятна генетикам. Надо было разбить психические аспекты личности на отдельные группы, чтобы затем подвергнуть анализу наследование «элементарных реакций» в каждой из выделенных сфер психики. Кольцов различал по крайней мере три группы психических проявлений личности: познавательные (разум), эмоциональные (аффекты) и влечения (воля). Даже на том уровне развития нейрофизиологии было выяснено, что познавательная деятельность в существенной своей части связана с нейропсихическими реакциями, индивидуальными и в большой степени генетически обусловленными. О физиологической основе эмоций, регулирующихся на нейро-гормональном уровне, сегодня известно настолько хорошо, что коррекция поведения и эмоциональных реакций стала повседневным делом медицины. К группе влечений, проявляемых у человека как социального существа, Н.К. Кольцов относил волю (видимо, находясь под влиянием работ Шопенгауэра, Кольцов определял волю как влечение к власти). Но знаменательно, что именно воля, целеустремленность, сверхвысокая мотивация лежат в основе творческой деятельности многих гениальных личностей, и это блестяще доказано Эфроимсоном в книге «Генетика гениальности». «Талант делает то, что может, гений – то, что должен» – чеканная формула, в которой выражена сущность гения.

В.П. Эфроимсон поставил перед собой задачу: определить, выявить, какими же наследственными, врожденными факторами может определяться столь ярко выраженная особенность, как огромный талант или гениальность. Вполне понимая, насколько сложно выработать методы, подходы к решению этой задачи, насколько велик субъективный фактор в отборе тех или иных биографий, насколько сам феномен гениальности связан в сознании людей с этическими, моральными оценками, насколько изменчивы сами оценки деятельности того или иного исторического персонажа в разные эпохи, В.П. Эфроимсон предложил предельно объективный метод «отбора материала». Он собрал и изучил десятки самых авторитетных в мире сводок, в которых были представлены имена наиболее признанных деятелей науки, культуры, искусства, политики, техники. Из крупнейших энциклопедий он отобрал имена тех знаменитостей, которым были посвящены самые значительные по объему статьи. Субъективное отношение к тому или иному «герою», таким образом, он свел практически к нулю. Он проанализировал и подверг статистическому анализу сотни групповых биографий, выпущенных в десятках стран Европы и Америки, отбирая для своего исследования лишь тех людей, которые признавались выдающимися талантами или несомненными гениями в большинстве изданий. Он проштудировал тысячи литературных источников, прочел жизнеописания сотен выдающихся личностей мировой истории и культуры.

В итоге многолетней работы ему удалось показать, что несколько биологических особенностей (гиперурикемия, гипоманиакальная циклотимия, синдром Марфана и синдром Морриса, повышенный уровень андрогенов, высоколобие) встречаются у общепринятых гениев статистически значительно чаще, чем в нормальной популяции, среди обычных людей. Ему удалось показать, как конкретные биохимические особенности влияют на характер отдельной личности. Каково воздействие «хронического естественного внутреннего допинга» на поведение и продуктивность гения? «Подагрическая характерология» выписана им блестяще, и не вызывает удивления, что с течением времени ему удавалось «ставить диагнозы» известным деятелям мировой истории лишь по их жизнеописаниям, а впоследствии, лишь «задним числом», находить подтверждение своим догадкам в документах.

Ему удалось «разложить» гениальность на факторы исходных потенциальных возможностей, на факторы направления развития; снять с гениальности покров непостижимости, мистики, тайны; освободить гениальность от обреченности на психоз, от бионегативности; раскрыть важные (хотя и не обязательные и не достаточные) механизмы гениальности.

Но главным итогом своей работы он считал доказательство существования гигантских резервных возможностей, гигантских потенций нормального человеческого мозга. «Потенций, которые нуждаются в развитии, волевой стимуляции и возможностях реализации для того, чтобы творить очень талантливые и даже гениальные дела».

Он обосновал три главных понятия: «потенциальный гений», «развившийся гений» и «реализовавшийся гений». Исходя из общегенетических данных он показал, что частота зарождения «потенциальных гениев» должна быть почти одинаковой в любое время и в любом народе. Известен факт, что в Афинах времен Перикла на менее чем четверть миллиона населения приходилось около десятка гениев, известных до сегодняшних дней. Владимир Павлович пишет: «Никакие генетические данные не позволяют появиться даже мысли о том, что афиняне наследственно превосходили окружающие их тогда или современные народы». Но лишь тысячная часть потенциальных гениев достигает уровня «развившегося гения или таланта». В этой потере огромную роль играют неблагоприятные или хотя бы не оптимальные условия детского возраста, воспитания, семьи. Однако и среди развившихся гениев лишь тысячная доля способна реализоваться, так как среда, социум, общество воздвигают бесчисленное множество преград, барьеров, которые губят или не дают в полную меру проявиться гению. «Спрос на гениев», социальный спрос – это тот стимул, высвобождение которого делает возможным столь хорошо известные в истории вспышки массовой гениальности, о которых подробно рассказывается в книге.

В.П. Эфроимсон часто приводил слова гениального изобретателя Рудольфа Дизеля: «Совершенно ложно утверждать, что гений всегда пробьется сам. Из ста гениев девяносто девять гибнут безвестными. Только преодолев несказанные трудности, каждый сотый достигает признания. Исходя из того, что один преодолел все барьеры, общество пришло к выводу, что гениальное дарование всегда сочетается с такой же способностью преодолевать трудности. В действительности же между гениальностью и жизненной цепкостью нет ни малейшей связи. Наоборот, подлинная гениальность в своей сфере не оставляет места всем ухищрениям, нужным для успешной борьбы за свое существование. Если гению удается себя проявить, то логически следует, что ему при этом для одного лишь самосохранения пришлось бороться с несравненно большими трудностями, чем любому другому человеку».