Снайпер - Чейз Джеймс Хедли - Страница 28

• Предыдущая
• 28/37
• Следующая

– Мистер Бенсон…

Я знал, с какой скоростью атакует гремучая змея. Я бы не успел убрать ногу. Кроме того, от резкого движения я мог свалиться с ветви и упасть на крышу.

– Змея, – вроде бы это слово я произнес громче.

И вновь предупреждающе загремели фасолины.

Слышал ли меня Тимотео? Если да, то что он сможет сделать?

Минуты ползли, как часы. Затем до меня донесся новый звук: в гавани Уиллингтона завели двигатель катера. Диас вот-вот появится в бухте, а я прикован змеей к дереву!

Тут я увидел Тимотео. Он неуклюже лез наверх. По-прежнему в очках и широкополой шляпе.

– Осторожно! – прошептал я. – Она у моей ноги.

Снова застучала гремушка змеи, и у меня перехватило дыхание.

В шести футах ниже меня Тимотео остановился. Посмотрел вверх. Я видел свое отражение в полусферах его очков: испуганный, потный мужчина, сжавшийся в комок.

По тому, как замер Тимотео, я понял, что он обнаружил змею, но и она его заметила. Ее маленькая головка повернулась к нему.

– Не шевелитесь, – предупредил Тимотео.

Я уже собрался убрать ногу, но его спокойный, уверенный голос остановил меня.

Медленно, очень медленно он поднялся на следующую ветвь. От змеи его отделяло не более четырех футов.

Я не сводил с него глаз, пот катился ручьем, сердце выскакивало из груди.

Как в замедленной съемке, его рука двинулась к шляпе.

Застучала гремушка.

Длинные пальцы взялись за шляпу, сняли ее с головы.

Затем два движения слились в одно. Змея бросилась на Тимотео, а тот выставил шляпу перед собой.

Я наблюдал, не дыша.

Ядовитые зубы змеи впились в войлок. Свободная рука Тимотео мгновенно схватила змею у головы. Ее тело тут же обвилось вокруг руки. Он держал змею так, чтобы она не могла ужалить его, а пальцы второй руки, опустив шляпу, крепко сжали челюсти змеи. Он выдержал паузу. Я видел, как крепко обвивает змея его руку. А затем кисти повернулись в противоположных направлениях, ломая змее позвоночник.

Обмякшее тело змеи выпало из его рук. Он посмотрел на меня.

– Она мертва.

Я сидел, прижавшись спиной к дереву. В его очках я видел свое отражение, и мне не нравилось, как я выгляжу.

Рев двигателя катера вернул меня к жизни.

– Вниз! – яростно прошептал я. – Быстро!

На крышу я спустился раньше него, схватил ружье, лег под навесом, уперся прикладом в плечо.

Катер уже появился в бухте. Я видел негритянку за штурвалом. Нэнси и незнакомый мне мужчина мчались бок о бок, Нэнси находилась между мной и ним, прикрывая его от пули.

Когда они повернут, подумал я, он окажется ближе ко мне, и вот тут-то я его подстрелю.

Я подрегулировал четкость изображения. Мужчина то и дело показывался из-за Нэнси. Типичный южноамериканец, любимчик женщин: хорошо сложенный, с рельефной мускулатурой, красивый, с длинными черными волосами, перехваченными белой лентой.

Катер резко повернул и лег на обратный курс.

Нэнси и мужчина показывали друг другу, на что они способны. После поворота он перепрыгнул через буксировочный трос Нэнси, и она вновь оказалась между нами.

Я ждал, наблюдая за ними в оптический прицел. Голова Нэнси попадала в перекрестье гораздо чаще, чем голова Диаса. Стрелять я не мог. Скорее я убил бы ее. А они взялись за руки, каждый держался за трос только одной рукой. Они так сблизились, что фигура Нэнси полностью закрыла Диаса.

Я лежал, потел и терпеливо ждал. В армии меня научили ждать. Однажды я ждал три часа, прежде чем выстрелил в голову вражеского снайпера, и теперь постоянно напоминал себе об этом.

Катер вновь повернул. На этот раз он оказался с моей стороны. Теперь я держал в перекрестье его голову. За ней появлялись то нос, то подбородок Нэнси.

Решиться на такой выстрел мог только снайпер. Любой, кроме снайпера, задумался бы, а не попадет ли он в девушку, а не в мужчину. Но я-то был снайпером.

Этот выстрел, подумал я, положит конец затянувшемуся кошмару, даже если станет началом другого.

Я глубоко вздохнул, плавно перемещая ружье вслед за головой Диаса, чтобы она постоянно оставалась в перекрестье прицела, положил палец на спусковой крючок.

Внезапно Нэнси чуть отстала и исчезла из прицела. Я понял, что он у меня в кармане. В этот момент он даже двигался по прямой, а не зигзагом. В него попал бы и Тимотео.

Я потянул на себя спусковой крючок.

Сквозь рев двигателя я расслышал металлический щелчок, но отдачи не последовало. Я понял, что патрона в казеннике не было. На какое-то мгновение я оцепенел, затем опустил вниз зарядную рукоятку, досылая в казенник второй патрон. Но легкость ее хода указала на то, что она не поднимает патрон из обоймы под боек ударника.

Значит, ружье не заряжено. Но я же заряжал его! Я сам заряжал его. Где же патроны?

Я повернулся на бок и взглянул на стоящего позади Тимотео. Я вспомнил, что оставшись на крыше один, он не сразу позвал меня.

– Ты разрядил ружье, сукин ты сын?

Он кивнул.

Я взглянул на бухту.

Воднолыжники были уже вне досягаемости выстрела. Катер уносил их в открытое море. Я упустил свой шанс, кошмар продолжался.

Поднявшись, я подошел к Тимотео. Хотелось, конечно, как следует врезать ему, но что бы это изменило? У меня есть еще завтрашний день, напомнил я себе.

– Неужели ты не способен решиться даже на то, чтобы позволить мне убить за тебя этого человека? – процедил я сквозь зубы.

Его глаза все так же прятались за черными очками.

– Можно сказать, что да, мистер Бенсон, – хрипло ответил он.

– Дай мне обойму.

Он вынул из кармана обойму с патронами и положил ее на мою протянутую ладонь.

Я оглянулся на бухту. Лыжники уже исчезли из виду, но издалека доносилось гудение двигателя.

– Иди вниз и поработай языком, – презрительно бросил я. – Ты же у нас мастер поговорить. Объясни им, почему ты не убил его. И найди аргументы поубедительнее, если Люси что-то для тебя значит.

Он повернулся и двинулся к лестнице.

А потом с террасы донеслись громкие крики. Я слышал разъяренный голос Саванто. Говорил он по-испански, и я не понимал ни слова, но мог догадаться, о чем шла речь.

Иногда мне удавалось расслышать реплики Тимотео. В отличие от других, он не повышал голоса. Затем все замолчали, захлопали автомобильные дверцы, взревел мотор.

Какое-то время спустя на крышу вылез Раймондо. Я сидел на бетонном парапете.

– Мистер Саванто хочет поговорить с тобой.

Вслед за ним я спустился на веранду.

Саванто сидел на стуле. Карло стоял позади него. На лице гиганта играла идиотская улыбка. Я остановился перед Саванто, вытащил из кармана обойму, положил ее на стол.

– Ваш сын разрядил ружье, пока я был на дереве. Я убил бы Диаса, если б ваш сын сознательно не сорвал операцию.

Саванто, не мигая, смотрел на меня.

– Вам следовало проверить ружье.

– Вы так думаете? Я его проверил. Подготовил к стрельбе. Как я мог знать, что ваш сын разрядит ружье? Вы могли представить себе, что он разрядит ружье? Неужели вы так умны? Я подготовил ружье к стрельбе. Если вы хотите кого-нибудь взгреть за неудачу, взгрейте вашего сына, а не меня!

Саванто кивнул.

– Я поговорил с ним. То, что он сказал, звучало убедительно. Лопес согласился, что сегодня Тимотео не мог убить Диаса. Подождем завтрашнего дня.

– Попасть в него и так нелегко, а тут еще ваш сын ставит палки в колеса.

– В дальнейшем у вас не будет с ним никаких проблем, – ответил Саванто. – Но вы, мистер Бенсон, позаботьтесь о том, чтобы у меня не было проблем с вами. Он повернулся к Карло и вытянул пухлую руку. По-прежнему улыбаясь, Карло достал из кармана плоский конверт из тонкой бумаги.

Саванто взял его и положил на стол рядом с обоймой.

– Вот это, мистер Бенсон, сделает ваш завтрашний выстрел более метким. В следующий раз в конверте может оказаться совсем другое, что уже нельзя заменить. Пожалуйста, помните об этом.

Он поднялся и в сопровождении Карло прошествовал к «кадиллаку».

• Предыдущая
• 28/37
• Следующая