Сладкая добыча (СИ) - Другая Елена - Страница 9

- Вот сейчас ты это выпьешь, и течка твоя пойдет на спад. А если выпью я – тогда буду меньше чувствовать твой запах.

Зиг первый сделал глоток из чашки, а потом обернулся к Лоренсу.

- Только скажи мне, почему я должен все это делать и жалеть тебя? Чего я дождусь? Удара ножом в спину? Предательства? Твоего побега?

- Не знаю, – честно пробормотал Лоренс.

Он тоже отпил из чашки и неожиданно для самого себя пришел в игривое состояние:

- Ты как хочешь, а я ложусь, – неестественно хихикнув, заявил он. – А если у тебя что-то есть для меня, то тогда иди ко мне!

Лоренс быстро переместился на кровать, застеленную новым и чистым бельем, упал на нее, раздвинув коленки и призывно закинув руки за голову. Зигфрид рыкнув, рванулся вслед за ним, на ходу стаскивая с себя штаны.

Добравшись до кровати, он упал на омежку. Ладошки Лоренса, сжались на его плечах, словно пытались удержать его на некотором расстоянии. Однако, альфа тут же проник двумя пальцами в его попку, умело, почти с ходу, достигнув центра его удовольствия, будто всю жизнь только этим и занимался.

Лоренс тихонько взвыл и прижался своим плоским животиком к мускулистым чреслам альфы, невольно подставляя свою мокрую дырку под каменный член оборотня, и двигаясь ему навстречу.

Зиг некоторое время пытался растянуть его пальцами, а Лоренс беспорядочно выцеловывал ключицы и шею своего альфы, забросив свои точеные ножки тому на поясницу, постанывая и ерзая на одеяле. Некоторое время они хаотично барахтались в постели, целуя друг друга и сжимая в объятиях.

Вскоре предел терпения альфы иссяк и он достаточно грубо засадил головку своего пылающего от вожделения члена в мокрую от смазки дырочку. Омежка прогнулся в пояснице и жалобно взвыл. Это оказалось невыносимо больно, но то вожделение, что пылало внутри его, и, которое, казалось, было невозможно погасить, требовало более жесткого проникновения.

Лоренс сам, прижимаясь к волосатому торсу оборотня, обхватив его руками и ногами, двигался навстречу, постепенно насаживаясь на член все глубже и глубже, и сладко стонал, выгибаясь в спине и запрокидывая свое влажное от слез личико. Бедра его сводило судорогой, и он крутил ими, пытаясь унять охватившую все его существо, страстную дрожь.

Зигфрид, потрясенный пылкостью своего возлюбленного, едва удерживал его за талию, стараясь двигаться, как можно более осторожно, а потом вдруг замер.

Он почувствовал, как член его достиг самых глубин, головка его члена уперлась в девственную маточку омеги, зев ее начал раскрываться, и плотным кольцом обхватил мгновенно завязавшийся узел. Сперма волка начала наполнять ее, сначала тонкой струйкой, а потом безудержным потоком. Зигфрид полностью забылся, так как и стонавший под ним омежка и, растаяв, забился в череде повторяющихся оргазмов.

Он, нагнув голову, безжалостно вцепился омеге в плечо, пронзив острыми клыками его тонкую и нежную кожу, и яростно рычал. Омежка отвечал ему тем же. Лоренс, словно в старых легендах, в которые никто давно не верил, тоже сжал своими зубками кожу на шее у альфы, прокусив до крови, и они продолжали неистово совокупляться среди разбросанных одеял в своей убогой лесной хижине...

Лоренс без конца подставлял свой ненасытный задик озверевшему от гона альфе, и тот без конца таранил его девственно узкую дырку, всякий раз извергая в нее огромные порции своей спермы.

Сколько продолжалось это? Они не знали. Они потерялись во времени, утопая в своем счастье и такой неожиданной, дикой и невозможной любви. Лишь изредка, они прерывались на то, чтобы присесть к столу, пили отвар из чашек и немного говорили, но потом Лоренс, полностью обессиленный, но все еще жаждущий, стекал на пол, раздвигал ножки и стонал:

- Я хочу тебя, волк. Засади мне. Туда. И трахай. Глубоко, как только сможешь.

И кто бы мог противиться подобному зову? Никто. Зигфрид трахал, до умопомрачения. Они не ели и не пили, не мылись, и пропитались запахом собственного пота, спермы, смазки, соплей и слюней, и обмазали друг друга всей этой смесью с ног до головы и с головы до ног сотню раз.

Да уж, городской и изнеженный омежка по имени Лоренс дал, как надо. Зверь в нем не ошибся. Омежка, словно последняя шлюшка, подставлялся еще и еще, скулил, насаживался, ерзал, вертелся, только бы член зверя проник в него глубже, и безудержно скакал на нем.

Зиг был в полном восторге, вот только оболом-хрен-трава несколько тормозила их любовный гон, а так бы он утрахал свою жертву до смерти.

Однажды Зиг вдруг проснулся и резко перекатился со спины на живот. Стояла оглушительно тихая ночь. Он не сразу даже понял, где и с кем находился. Приподняв голову, альфа увидел своего омегу, который спал рядом с ним на боку, словно мертвый. Дыхание Лори было едва слышным. Под глазами омеги запали тени, а из-под тонкой кожи на спине, торчали, словно крылышки, его худые лопатки.

- Господи! – в панике забормотал Зиг. – Ведь он у меня давно ничего не ел!

Оборотень быстро вскочил с постели, затопил печку, так как в доме было почти так же холодно, как и на улице. Он принес из тайника тушку зайчика и, распотрошив и ободрав шкурку, бросил ее в жаровню тушиться, а сам вышел и, блаженно потягиваясь, замер на крыльце.

Как же прекрасна была жизнь! В миг отступили все тревоги и былые неудачи. Зиг забыл абсолютно все. Лоренс – вот что теперь было у него. И волк на этот раз не сомневался во взаимности своего чувства.

Он шумно зевнул, потом с наслаждением поскреб отросшими за эти несколько дней когтями голову, плечи и свой живот. Через час, нарубив достаточно дров, Зиг затопил баню. Ведь, наверняка, когда омега отдохнет, то захочет помыться.

Он присел на ступеньках своего дома, блаженно щурясь на утреннем солнце, а потом вдруг напрягся и насторожился. Его встревожил возникший посторонний запах. Оборотень вскочил, шумно пропуская воздух через свои хищно раздувшиеся ноздри. Так и есть! Нежданные гости!

- Ани нарисовался! – сердито пробормотал он себе под нос. – Хрен теперь сотрешь!

Он с досадой сплюнул на снег и нервно передернул плечами.

Действительно, через несколько минут в огороженный плетнем двор, на коротких широких лыжах, без палок, лихо вкатил знакомый ему омега, за спиной которого находился объемистый рюкзак. Он попытался притормозить у самого крыльца, но не рассчитал расстояние и собственные силы, а потому мягко завалился на бок в снег.

Зигфрид, спрыгнув с крыльца в снег, тут же бросился ему на помощь.

- Привет, волчара! – радостно поздоровался с ним Ани. – Как жизнь молодая? Дай лапу!

====== 8. Неожиданный союзник. ======

Пробуждение было очень тяжелым. Болела каждая клеточка истерзанного долгой, изнурительной случкой, тела омежки. Он, сделав неимоверное усилие над собой, присел на скомканной постели, откинув от себя одеяло, и внимательно осмотрел свои бедра. Крови не было, но полупопия и сами ноги склеились от смазки и спермы. Великолепные, светлые волосы его превратились в бесформенный колтун.

Омега никогда в своей жизни еще не ощущал себя таким вонючим и грязным, истерзанным и униженным. Упав головой на подушку, он сначала тихо заплакал, а потом и вовсе разрыдался, вспоминая все, что с ним произошло. Было невыносимо стыдно, и так горько. Как такое могло приключиться с ним, городским омегой, воспитанным в строгости нравов, родительской ласке и любви?

Лоренс зажал ладонями уши, вцепился зубами в подушку, и приглушенно стонал, захлебываясь рыданиями. И это все? Это – тот самый альфа, которого он заслужил? Один, и на всю жизнь? Дикий зверь, без всякой жалости терзающий живых людей? Ему он должен был теперь покориться? А если он понес от него? Кем будут эти дети? Мохнатыми щенками? Лучше сразу умереть от позора и горя, чем носить таких чудовищ в своем животе, а потом рожать в жестоких муках!

С омерзением и глубоким стыдом вспоминал он, как альфа спал, а сам он скакал несколько часов подряд на его члене, стонал и кричал, и бил Зига по щекам, чтобы тот проснулся и продолжил мять его податливое, истекающее соками похоти, тело. Как можно было теперь справиться с этими воспоминаниями?