Зеркала и лица Северный Ветер (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 84

Врагов нужно прощать? Нужно. Но Северус Снейп не враг. Вот Розье - враг. И, что кривить душой, Лили его боится, но не ненавидит. Эвана Розье Лили простила. Ей нет до него никакого дела, как нет ей дела до Беллы Блэк. Синяки и ссадины зажили, а она жива. Нет смысла думать о них, ранивших её тело.

Северус Снейп нагадил в душу. И справедливо это или нет, оправданно или нет - она его ненавидит. За все разбитые мечты, за оторванные с мясом крылья, за то, что ей больше не хочется ни летать, ни танцевать.

Нет больше легкокрылой смеющейся феи. Есть мстительная ведьма, почти незнакомка.

Будь ты проклят, Северус Снейп!

***

'Не хочу я тебя жалеть, не хочу! Ты убил меня, и кажется это пошло тебе впрок? Какой ты крепкий! Сколько лет ты собираешься прожить после того, как меня не станет? Я хотела бы тебя держать так, пока мы оба не умрём! Как бы ты не страдал, мне было бы всё равно. Мне нет дела до твоих страданий. Почему тебе не страдать? Ведь я же страдаю! Ты забудешь меня? Будешь ты счастлив, когда меня похоронят? Ты, может быть, скажешь через двадцать лет: 'Когда-то давно я любил её и был в отчаянии, что потерял её. Но это прошло. С тех пор я любил многих других. На смертном одре я не стану радоваться, что иду к ней. Я стану печалиться, что разлучаюсь с ними'.

***

Снейп - не Хитклиф. Северуса Снейпа ничто не способно свести с ума. Его сердце в ледяной колбе и жесткой броне. 'Мистер Рационализм' никогда не утратит контроля над собственными чувствами.

Лили - не Кэтрин. Никогда, ни в помыслах, ни в действиях не предавала Лили Северуса. И она не прощает его.

Она уходит. Потому что с неё - довольно!

Лили была полна решимости покончить с Хогвартсом как можно быстрее. Чтобы раз и навсегда сжечь за собой мосты, отрезать себе путь к отступлению.

Если уж уходить, так уж уходить красиво, правда?

Гордо печатая шаг, бодро стуча острыми каблучками она шла по узкому проходу между столами в Большом Зале.

Взгляд задерживался на лицах. Некоторые стали почти родными за эти годы: Алиса, Мэри, Джеймс, Нарцисса. Некоторые оставались где-то на периферии, на краю сознания: Питер Петтигрю, Дороти. А кто-то вызывал острую неприязнь: Мальсибер, Розье, Яксли.

Лили гордо вскинула голову.

Ей ужасно хотелось плюнуть на свою затею и уползти в тень, схватить тарелку с овсяной кашей, уткнуться в неё и сделать вид, что ничего такого не было, ничего такого она делать не собиралась. Но легкие ноги уже вознесли её на ступеньки к преподавательскому столу.

Лили остановилась, будто оратор, готовый к выступлению.

- Доброе утро, господа, - начала она с улыбкой.

Главное, чтобы на губах играла улыбка. Неважно, что похолодели руки.

- Я займу ваше внимание всего-то на минуточку. Хочу сделать официальное заявление о том, что покидаю Хогвартс.

Легкий ропот пронёсся над столами гриффиндорцев.

- Эванс, у тебя жар? - с ленцой в голосе поинтересовался Сириус. - Выпей аспирина, охлади голову.

- Я благодарю своих друзей за то, что все эти годы они были рядом. За их доброту, отзывчивость и их поддержку.

- Грязнокровка, - подал голос Мальсибер. - невежливо мешать людям завтракать.

- Я знаю, что таким, как я, некоторые из вас не рады, - продолжила Лили. - Они думают, будто грязнокровки отравляют ваш мир. Но это не так. На самом деле мы, чистокровные твердолобые снобы, ваше спасение.

Со стороны слизеринцев раздался осуждающий свист. Гриффиндорцы набычились, словно петухи, готовые сорваться в драку.

МакГоногалл и Спраут опасливо озирались, опасаясь, как бы не случилось беспрецедентной драки прямо здесь, в Большом Зале.

- Мисс Эванс... - услышала Лили предупреждающий голос профессора Слизнорта за спиной, но решила не отвлекаясь, высказаться до конца.

- Мы как громоотвод для вашего яда, копившегося веками. Если нас не будет, вы захлебнётесь собственной ненавистью насмерть. Змея укусит собственный хвост. Да будет так! Профессор, - обернулась Лили к подскочившему к ней Слизнорту, - разрешите на прощание сделать подарок?

Она подхватила первую попавшуюся под руку тарелку, легко трансформировала её в круглый аквариум. Отрезав золотую прядь своих волос, бросила её в аквариум, и та обернулась золотой рыбкой с хвостом, похожим на пышную прозрачную вуаль.

- Помните обо мне, сэр, - сказала Лили с улыбкой. - Вспоминайте, пожалуйста, с любовью.

- Как очаровательно, моя дорогая, - всплеснул руками профессор.

Лили улыбнулась и вновь повернулась к залу:

- Друзья и враги, алые и зелёные, и остальные, - со смехом сказала она, разводя руками так, будто в едином порыве хотела обнять всех. - Прощайте.

***

- Это несерьёзно! - возмущалась Мэри.

- Ещё как серьёзно, - возразила Лили.

Алиса сидела на кровати и наблюдала за тем, как подруга решительно собирает вещи, собираясь покинуть их.

- Ты не можешь этого сделать. Этого никогда не было! Как можно уехать из школы, не закончив её? Никто так не делает.

- Ты уж прости, Мэри, но для меня это не аргумент. В любой истории рано или поздно находится тот, кто делает что-то впервые.

- Но как ты будешь жить? - всплеснула руками Дороти.

- Среди магглов? Поскольку я сама маггла, для меня это не страшно. Жизнь за аппарационным барьером вовсе не заканчивается. Я даже склонна полагать, что, напротив, только-только начинается.

- Лили! Ну как же так? Как ты так можешь? - заговорила Алиса своим мягким нежным голосом. - Неужели тебе нисколько не жаль расставаться с нами?

Стоит только начать сомневаться и всё - ты пропал. Нельзя сомневаться. Нельзя!

- Никто не запрещает нам переписываться.

Лица у подруг была замкнутыми и осуждающими. У всех. Даже у обычно мягкосердечной Алисы.

- Ты жалкая трусиха, -холодно бросила Мэри Лили в лицо. - Сбегаешь от трудностей.

- А я что, обязана быть героиней?

- Мы готовы бороться за права таких, как ты, не щадя себя, а ты - сбегаешь?!

- Прежде чем кого-то спасать, Мэри, я бы порекомендовала для начала убедиться - оно ему надо?

- Вольному - воля, - сжала в тонкую линию губы Мэри. - А невольник, как известно, не богомольник. Ступай, Эванс. Будь счастлива.

Лили в сердцах захлопнула чемодан:

- И тебе не хворать.

Она уходила, чувствуя, как сердитые, непонимающие, растерянные взгляды вонзаются в спину, словно невидимые кинжалы.

Лили допускала что, возможно, у подруг был повод, даже право на неё сердиться.

Какая-то часть неё чувствовала себя виноватой, как будто она и правда предавала их.

Но всё это ерунда. Всё это скоро забудется. Лили будет дома, среди своих, а Хогвартс... Хогварт со временем останется лишь смутным приятным воспоминанием, как не случившаяся сказка или давно приснившийся сон.

Стоило спуститься в гостиную, как количество давящих на психику взглядов удвоилось, даже утроилось.

Вот именно такую атмосферу и называют прессингом. Хотелось втянуть голову в плечи и проскочить мышкой, пробежать бегом.

Никто не проронил ни слова, пока Лили шла, из последних сил гордо выпрямляя спину и делая вид, что её нисколько не волнует ни их мнение, ни взгляды, ни осуждение.

Ничего страшного. Ей тоскливо? Всё правильно. Так и и должно быть. Ведь не легко переворачивать главу своей жизни.

Лили беспрепятственно спустилась вниз, пересекла большой холл и входные ворота Хогвартса захлопнулись за её спиной. Она обернулась, чтобы прощальным взглядом окинуть знакомые окрестности.

Неужели она никогда больше их не увидит?

И всё всерьёз? И мосты сожжены?

- Эванс!!! Стой!

Джеймс, сжав руки в карманах, хмуро смотрел на неё, поджав губы.

- Какого черта ты творишь, Эванс?

- Пошёл в задницу, Поттер. Я уже сказала всё, что хотела и больше не намерена отвечать ни на чьи дурацкие... ох!

Поттер больно схватил её за руку и подтащил к себе, не смотря на попытки сопротивляться.

- Ты совершаешь ошибку. Страшную ошибку, Эванс! Ты и сама это знаешь. Кто-то должен тебя остановить.