Наследный принц (СИ) - Лошаченко Владимир - Страница 4

— Не подведу, Федор Иванович, я ради Лени общение с «дерьмократами» переживу спокойно.

— Рад за тебя. В оставшиеся дни до вылета с тобой будет заниматься спец — профи. Зовут его Макс.

— Просто Макс?

— Именно так, без всяких ФИО. Он большой дока по янкесам, языком владеет в совершенстве, да и обстановку внутри страны знает на уровне.

— Был на холоде?[3] — Николай вопросительно взглянул на Дубова.

— Ты не спрашивал, я не слышал.

— Извините, Федор Иванович, ляпнул не подумавши.

Гуров благополучно слетал в Штаты на учебу и приступил к своим обязанностям телохранителя. Примечательно, что первый же день службы вышел комом.

Федор, сидя на открытой веранде с газетой, втихаря похохатывал, наблюдая за судорожными метаниями свежеиспеченного телохранителя. Мальчонка исчез пять минут назад, среди бела дня. Только что Ленчик с гиканьем носился по двору, среди клумб и молодых елочек, размахивая деревянным мечом, а потом раз… и его не стало. Сам Дубов немного привык к таким фокусам сына, впрочем, в первый раз его колотило не меньше прапора. Леня, после воспитательной беседы с названным отцом, которого он считал родным, редко пользовался своим природным даром — телепортацией. Дубов точно знал, что тот делал так без всякого умысла, просто чисто рефлекторно. Для него это была игра, шутка.

Бедный прапор, не жалея новенького камуфляжа, искал мальчика по всему обширному подворью загородного особняка, заглядывая в самые отдаленные уголки, но тщетно. Леня словно сквозь землю провалился.

— Коля, постой, подь сюда, — Федор помахал рукой, подзывая телохранителя.

Смущенный донельзя Гуров топтался у веранды:

— Не поверите, Федор Иванович, тенью за вашим сыночком с утра ходил. Байкал отвлек, рыкнул на кого-то, тут-то Ленчик и исчез.

— Не тушуйся, Николай, иди забери сына из собачьей будки, он наверняка там спит. Вечером покалякаем, расскажу кое-что, но имей в виду, информация сверхзакрытая.

Последние слова Федор произнес в спину метнувшегося прапора — тот несся к воротам, там в большой будке обитал глава собачьей стаи — Байкал. Сейчас он дремал у своего жилища, нежась под теплым августовским солнцем.

Федор не переставал удивляться подрастающему наследнику трона империи Аргос. Малыш необъяснимым образом находил общий язык с различными зверушками, птичками и домашними животными. Синички безбоязненно садились на его маленькую ладошку и клевали очищенные семечки; белки, цокая, сопровождали по парку во время прогулки, а одна вообще умудрилась родить бельчат в детской комнате. Свирепый Байкал безоговорочно признал в малыше хозяина и к остальным обитателям особняка (даже к Дубову) относился индифферентно. Признавал за своих, но не более.

По поводу исчезновений Лени, Федор поначалу провел целое расследование с привлечением именитого физика из столицы, перелопатил массу литературы и, потратив на изыскания полгода, пришел к выводу: сынишка владел телепортацией на небольшие расстояния. Малыш, в силу своего возраста, не мог внятно объяснить, как у него получаются перемещения в пространстве. Захотел быстро очутиться вон на той полянке, где так много вкусной земляники, и очутился. Или в той же будке Байкала. Папаше оставалось только разводить руками и просить сына не выскакивать за пределы охраняемого периметра.

Паранойя о безопасности ребенка умножилась многократно с появлением Гурова — тот с ходу потребовал от Дубова увеличение штата телохранителей до шести человек. «Командир, подходящих людей найду и обучу сам. Пятой точкой чую, и этого будет мало, да и охрану предлагаю увеличить втрое».

Федор, не задумываясь, согласился — к своей и чужой интуиции всегда прислушивался и относился уважительно. Плюнув на бизнес и прочие дела, вплотную занялся безопасностью. С кадрами особых проблем не было, некоторую трудность представляла легализация оружия. Выход из положения подсказал Николай: «Создать охранное агентство, и все дела».

Федор проработал вопрос основательно с личным юристом, создал частную компанию по охране объектов, грузов и частных лиц, став ее генеральным директором. Больше всего мороки доставила бумажная рутина — согласования и подписание нужных документов. Но, как истинный начальник, он перевалил всю тягомотину на юриста — Бориса Абрамовича Иванова, того еще жучару.

К созданию охранной фирмы подтолкнула не только забота о сыне, но и другой фактор. Как ни банально звучит, это бандиты, местные ОПГ[4]. Доморощенные мафиозники пару месяцев назад наехали на его предприятия, надеясь по-легкому совершить рейдерский захват. И, естественно, получили по соплям. Энский пахан, по кличке Ювелир, доверившись своему заместителю Серому, оказался в весьма неприятном положении. Вместо халявы получился громкий облом и подрыв авторитета организации, которую он возглавлял. Ювелир, настоящее имя которого Геннадий Алексеевич Чижиков, лично занялся проблемой и с неприятным удивлением узнал, что наехал на вояк, бывших спецназовцев. Пахан — умный и хитрый уголовник, иначе он не поднялся бы до вора в законе[5] — быстро смикитил: силой вопрос не решить (наши не пляшут). Придется подключать прикормленных чиновников, а то и кого повыше.

Под колесами бронированного «Тигра» — штабной машины, доставшейся по случаю, с шуршанием мелькал асфальт. Дубов, расположившийся рядом с водителем, бездумно смотрел на уплывающий назад осенний пейзаж.

Завтра первое сентября, Ленчик отправляется в школу, в первый класс, хотя по развитию и знаниям ему нужно в третий минимум. Читать и писать сынишка научился в четыре года, что, в общем, неудивительно — шибко одаренный ребенок. Странно, но Федор никогда не чувствовал себя ущербным или в чем-то обделенным природой рядом с наследником, несмотря на все его сверхспособности. Дубов вкладывал в Ленчика всю душу, сын отвечал тем же. Отцовская любовь переполняла бывшего капитана, хотя внешне он старался ее особо не проявлять и с мальцом всегда разговаривал как со взрослым. Но детскую душу не обманешь, они инстинктивно чувствуют любую фальшь, и Ленчик не обращал внимания на напускную суровость отца, когда тот пытался объявить ему выговор за очередную проказу. Он молча забирался к Федору на колени и обнимал его за шею. Дубов замолкал, не в силах проглотить тугой ком в горле. Потихоньку подрастая, Ленчик задавал все больше вопросов, на которые он честно отвечал и лишь на один напускал туману.

— А где наша мама?

— Очень далеко, сынок, придет время, и ты ее увидишь.

Примерно такие диалоги частенько происходили между ними.

Между тем у Федора образовалась весьма болезненная душевная боль.

Дело в том, что на шее маленького Леона на тонкой платиновой цепочке висел медальон из того же металла. Дабы не привлекать чужого нездорового любопытства, Дубов снял с малыша медальон и спрятал в укромное место. Позже методом тыка открыл и, пораженный, уставился на миниатюрный эмалевый портрет матери Ленчика. Рассматривая под большой лупой произведение искусства, он мысленно аплодировал неизвестному художнику. Тому удалось передать характер молодой женщины — твердый и решительный. Вместе с тем тщательно выписанный образ представлял собой сногсшибательную красоту — пепельноволосую фею с огромными, в пол-лица, синими глазами. Точеные черты лица, чуть припухлые губки, изящный носик — по отдельности вроде ничего особого, но вместе — убойная красота.

Увидев портрет императрицы первый раз, пошатнувшийся Федор испытал примерно такой же шок, как при взрыве танкового снаряда в Южной Осетии, в своем военном прошлом. «Боже мой, какая женщина! И что мне теперь делать?»

Он понял — попал конкретно, бороться с этим невозможно. Любовь — это удар молнии, неотвратим и беспощаден. Радость и горе захлестнули экс-капитана, от безысходности он напился в хлам в компании с зеркалом. В будущем такой расслабухи себе не позволял, во-первых, ответственность перед сыном, да и выглядеть в глазах малыша безвольным дерьмом никак не можно.